редкий. Крофорд знает, что у меня есть.., определенный опыт.
- Да, опыт у тебя есть, - согласилась она.
Рубашка на нем была не застегнута, и Молли хорошо видела шрам,
опоясывавший его живот - бледную полосу в палец толщиной на загорелой
коже. Шрам спускался к левому бедру, и, загибаясь вправо, упирался в
грудную клетку.
Это проделал доктор Ганнибал Лектер ножом для разрезания линолеума за
год до того, как Грэхем познакомился с Молли. Он едва выкарабкался
тогда. Доктор Лектер, которого пресса окрестила "Ганнибал-каннибал"
<Каннибал по-английски "людоед">, был одним из тех двоих, кого ФБР
задержало с помощью Грэхема.
После этого Грэхем долго провалялся в госпитале, а затем оставил
службу, укатил из Вашингтона и подыскал себе работенку механика по
двигателям в порту Маратона на островах Флорида-Кис. Ремесло это было
ему знакомо с юности. Ночевал прямо в трейлере, поставленном у причала,
и так продолжалось до тех пор, пока он не встретил Молли и не перебрался
в ее уютный, хотя и порядком обветшавший, дом на отмели Сахарная голова.
Грэхем тоже оседлал бревно. Взял руки Молли в свои. Она зарыла ноги в
песок под его ногами.
- Понимаешь.
Молли, Крофорд вбил себе в голову, будто у меня особый нюх на самых
опасных психов. Поди поспорь с ним.
- Ты сам-то в это веришь?
Грэхем наблюдал за троицей пеликанов, рядком зависших над волнами.
- Все дело в том, что умного и хитрого маньяка, в особенности,
садиста, выследить очень трудно. По ряду причин. Ну, во-первых,
невозможно проследить мотивы, и поиск таковых обычно пустая трата
времени. Во-вторых преступник этого типа старается не оставлять
свидетелей. В большинстве же случаев к аресту подозреваемого приводит не
столько слежка, сколько работа со свидетелями, здесь о них не приходится
говорить. Бывает, преступник сам до конца не осознает, что он делает.
Вот и приходится довольствоваться тем минимумом доказательств, которые
есть, а остальное - домысливать. Я пытаюсь воспроизвести его образ
мышления, выявить какую-то схему.
- И еще найти его и арестовать. Я так боюсь, что если ты свяжешься с
этим делом, с тобой случится то же, что в прошлый раз. Это меня и пугает
больше всего.
- Молли, он никогда не увидит меня, не узнает даже моего имени.
Арестовывать его я не пойду - пусть полиция этим занимается, если
обнаружит его, конечно. Крофорду просто нужен свежий взгляд на
обстоятельства этого дела.
Она смотрела вдаль, туда, где над водой зависло красное солнце.
Высоко над ним сияли перистые облака.
Грэхему очень нравилось, когда она вот так в задумчивости
поворачивала голову и, нисколько не заботясь о том, как выглядит,
предоставляла ему рассматривать свой далеко не классический профиль.
Тонкая жилка билась у нее на шее. У Грэхема перехватило дыхание: он
вспомнил вкус соли на ее коже и проглотил застрявший в горле комок.
- И что, черт возьми, мне теперь делать?
- Ты уже все решил без меня. Если останешься здесь, а эти убийства не
прекратятся, наша жизнь будет отравлена. Думаю, мой ответ для тебя
ничего не значит.
- А если я на самом деле спрашиваю твоего совета?
- Тогда я скажу: оставайся со мной. Со мной. Со мной. Со мной. И с
Уилли, если он для тебя что-то значит. Но я понимаю, что если мне
придется смахнуть слезу и помахать тебе платочком, по крайней мере я
буду почти до самого конца успокаивать себя тем, что ты поступил
правильно. Потом вернусь в дом и лягу в холодную постель.
- Я не собираюсь спешить с отбытием.
- Так я и поверила. Я эгоистка, да?
- Меня это не волнует.
- Меня тоже.
Мне здесь так легко и спокойно. Хотя по-настоящему это можно ощутить
только после того, как много переживешь. То есть оценить сполна.
Он кивнул.
- Я так боюсь все это потерять, - сказала она.
- Не беспокойся. Нам это не грозит.
Быстро стемнело. На юго-западе взошел Юпитер.
Они брели к дому. Совсем рядом с ними выходила яркая луна. Наживка,
оставленная на ночь в воде, отчаянно трепыхалась на крючке.
После обеда вернулся Крофорд.
Он был в рубашке с закатанными рукавами, без галстука, явно старался
избежать подчеркнутой официальности. Молли с отвращением смотрела на
пухлые белые руки Крофорда, почему-то напоминавшего ей обезьяну.
Дьявольски хитроумную обезьяну. Она принесла ему кофе на веранду и села
рядом, подставив лицо под струю воздуха из кондиционера. Грэхем
отправился кормить собак вместе с Уилли. Молли молчала. О сетку бились
ночные бабочки.
- Он в отличной форме, Молли, - заметил Крофорд. - Вы оба прекрасно
выглядите - загорелые, стройные.
- Вы все равно увезете его, да? Иначе я не могу. Но клянусь Богом,
Молли, я сделаю все, чтобы уберечь его. Он очень изменился. Хорошо, что
вы поженились.
- Ему сейчас намного лучше. Перестали мучить кошмары. Он тут прямо
помешался на собаках. Сейчас, правда, немного успокоился. Просто кормит
их, а то все время только о них и говорил. Джек, если вы ему друг,
почему вы не оставите его в покое?
- Уиллу крупно не повезло в жизни. В своем деле он лучший специалист
из всех, кого я знаю. У него как-то по-особенному устроены мозги. Он
никогда не идет по накатанному пути.
- Он сказал, вы только хотите, чтобы он дал свое заключение.
- Все правильно, эксперта сильнее я не найду, но он обладает еще
одним потрясающим свойством - у него есть воображение и он может
поставить себя на место другого человека. Именно эта сторона работы ему
не по душе.
- Я его как никто понимаю.
Пообещайте мне одну вещь, Джек.
Пообещайте, что не позволите ему ввязаться в это дело. Если он
полезет в драку, ему конец.
- Ему не придется лезть в драку. Это я вам обещаю.
Когда Грэхем закончил возиться с собаками, Молли помогла ему собрать
вещи.
ГЛАВА 2
Уилл Грэхем медленно объезжал дом, в котором жила и погибла семья
Лидсов. Света в окнах не было, лишь во дворе горел одинокий фонарь.
Грэхем остановился возле третьего по счету дома и, вдыхая теплый,
ароматный воздух летнего вечера, пешком возвратился к особняку Чарлза
Лидса. В руке он держал папку с отчетом полицейского управления Атланты.
Грэхем настоял на том, что пойдет один, объяснив свое желание тем,
что присутствие посторонних в доме будет только отвлекать его. Так он
сказал Крофорду. Но у него была своя - личная - причина: он сам не знал,
как подействует на него теперь место преступления. Не хотелось
находиться все время под прицелом посторонних взглядов.
В морге все прошло нормально.
Двухэтажное кирпичное строение было расположено в глубине улицы на
засаженном деревьями участке. Грэхем постоял под деревьями, разглядывая
здание и пытаясь собраться с духом. Перед его мысленным взором в темноте
раскачивался блестящий серебряный маятник. Он ждал, покуда маятник
остановится.
Мимо проезжали обитатели соседних домов. Они бросали быстрые взгляды
в сторону злосчастного дома и спешили отвернуться. Место, где произошло
убийство, становится ненавистно людям, точно лицо предавшего их
человека, и проявлять откровенное любопытство к такому дому пристало
лишь детям, да чужакам.
Поднятые жалюзи Грэхем счел неплохим признаком, свидетельствовавшим о
том, что помещение еще не подвергалось нашествию родственников.
Родственники усопших обычно опускают шторы.
Он обошел двор, стараясь не шуметь и не зажигая фонарь. Дважды
остановился, прислушался. Полиция Атланты знала о его визите, но соседи
ничего не знали. Заметят движение в доме Лидсов, и еще, чего доброго,
стрелять начнут.
Через выходившее во двор окно просматривались все комнаты.
Прижавшись к стеклу, Грэхем видел смутные очертания мебели в свете от
фонаря перед парадным входом. В воздухе стоял тяжелый аромат жасмина.
Вдоль почти всей задней стороны дома шла застекленная веранда, вход на
которую был опечатан полицией. Грэхем сломал печать полицейского
управления на двери и шагнул внутрь.
Дверь между верандой и кухней заделали фанерой в том месте, где
эксперты удалили разбитое стекло. Посветив фонариком, он отпер эту дверь
ключом, которым его предусмотрительно снабдили. Больше всего ему
хотелось сейчас включить освещение, вынуть поблескивающий значок
сотрудника ФБР и шагать по комнатам уверенно, не таясь, как и подобает
представителю властей, ибо только официальный статус оправдывал его
вторжение в этот мертвый дом, ставший могилой для пяти его обитателей.
Ничего подобного Грэхем позволить себе не мог. Он прошел в темную кухню
и сел за столик. Над плитой поблескивали две голубые контрольные
лампочки. Пахло полированной мебелью и яблоками.
Щелкнул термостат, зажужжал включившийся кондиционер, и Грэхем
непроизвольно вздрогнул. Раньше на испуг его взять было не так-то
просто, да и теперь он в полном порядке. Страх сжал ему сердце, но он
справился с собой.
Предчувствие опасности неизменно обостряло слух и зрение Грэхема, но
что ему при этом не удавалось, так это четко выражать свои мысли.
Случилось прикрывать предательский страх и напускной грубостью. Впрочем,
тут не осталось ни одной живой души, и нагрубить он все равно никому не
сможет.
Безумие проникло в этот дом сквозь кухонную дверь, и тот, кто его
воплощал, оставил следы одиннадцатого размера. Сидя в темноте, Крофорд
ощущал затаившееся здесь безумие, как чует ищейка запах человека.
Весь минувший день Грэхем изучал отчет местного отдела тяжких
преступлений. Он помнил, что, по свидетельству полицейских, первыми
прибывших на место, вытяжка над плитой была освещена. Он включил сейчас
эту лампочку.
На стене у плиты виднелись шутливые надписи. Одна: "Любовь приходит и
уходит, а кушать хочется всегда", другая: "Всех наших друзей тянет на
кухню, потому что здесь бьется пульс нашего дома" а запах съестного
успокаивает".
Грэхем бросил взгляд на часы. Половина двенадцатого. По заключению
патологоанатома, все члены семьи Чарлза Лидса погибли между одиннадцатью
вечера и часом ночи.
Итак, преступник вошел в дом. Грэхем живо представил себе эту
картину...
Маньяк сбрасывает крючок на двери веранды и проскальзывает к
стеклянной двери, отделяющей веранду от кухни. Замерев в темноте,
вынимает из кармана какой-то предмет. Круглая присоска. Такими снабжают
точилки для карандашей, чтобы их основания крепились к поверхности
письменного стола. Ему пришлось нагнуться, спрятавшись под прикрытием
нижней, деревянной, половины двери, но чтобы заглянуть внутрь, он
поднимает голову. Высовывает язык и, лизнув присоску, крепко прижимает
ее к стеклу.
Тихое царапанье стеклореза, привязанного к присоске, щелчок, чтобы
высадить овальный фрагмент. Одной рукой он вынимает кусок стекла, другой
придерживает присоску. Осколок с тихим звоном выставлен. Он оставляет на
окне свою слюну, свидетельствующую о принадлежности его крови к группе
АБ, но не обращает внимания на эти следы.
Рука, обтянутая перчаткой, бесшумно просовывается в полученное
отверстие и нащупывает замок. Дверь тихо открывается, и он входит на
кухню. Его обдает приятной прохладой. При свете лампочки над вытяжкой он
видит себя в незнакомой обстановке.
Грэхем проглотил две таблетки от головной боли. Целлофановая обертка
неприятно зашуршала, когда он смял ее, засовывая в карман. Пересек
гостиную, по привычке держа незажженный фонарь на вытянутой руке. Перед
тем, как идти сюда, он изучил план . Квартиры, и все же, разыскивая
лестницу, один раз ошибся поворотом. Ступеньки лестницы даже ни разу не
скрипнули под ним.
