четвертой полосе не без иронии отмечалось, что синдром Ваксмута, если он
не ограничится одним только господином (а пожалуй, теперь уже госпо-
жой...)... положит конец проблеме демографического взрыва на земле.
Если бы шутник, написавший эти строки, знал, как близок он был к
ужасной истине... Затем последовали один удар за другим. Газетам, инфор-
мационным агентствам, теле- и радиостанциям не потребовалось и десяти
минут, чтобы разузнать мою фамилию и мой адрес. Мой телефон звонил бесп-
рерывно. В вестибюле моего холостяцкого дома, у окна консьержки и у лиф-
тов толпились очереди. Друзья, с которыми я не виделся годами, теперь
заходили якобы случайно и интересовались, как я перенес мутацию. Репор-
теры наперебой задавали мне вопросы, фотокорреспонденты то и дело проси-
ли немного повыше обнажить ногу. Одна телевизионная компания даже раздо-
была где-то пожарную лестницу, чтобы подняться до самого моего окна и
отснять несколько метров пленки, когда я в нижнем белье чистил зубы. Са-
мо собой разумеется, нашлись и недоброжелатели, утверждавшие, что вся
эта история не что иное, как колоссальное надувательство. Однако благо-
даря заявлению под присягой доктора Таубера и публичной демонстрации мо-
их отпечатков пальцев, сделанных в бытность солдатом, их заставили за-
молчать: доказательства были слишком неопровержимыми. Я получал предло-
жения от кинокомпаний, пожелавших использовать меня в качестве кинозвез-
ды в своих популярнейших фильмах, от телевидения, готового платить мне
любые деньги, будь то за получасовую или многосерийную программу в тече-
ние года, от многих наших знаменитых холостяков, готовых вести меня к
алтарю, от извращенцев всех возрастов, призывавших меня принять участие
в своих довольно странных игрищах. Мне предлагали должность судьи, пер-
вого в стране судьи-экс-мужчины. Самые известные университеты приглашали
меня возглавить кафедры. Женские объединения требовали докладов на тему:
как я себя чувствую в качестве женщины. Женское освободительное движение
назначило меня своим вице-президентом, ссылаясь на то, что, как бывший
мужчина, я особенно тонко чувствую неравноправие и дискриминацию, кото-
рым подвергается сегодняшняя женщина. Правительство планировало послать
меня за границу в качестве представителя его миролюбивой политики:
как-никак астронавтов и космонавтов насчитывалось уже несколько десят-
ков, а мутантов - всего один. Слава моя достигла своего апогея, когда
одна из подпольных преступных организаций стала угрожать, что похитит
меня. В качестве ценнейшего индивида нации я круглосуточно находился под
охраной полиции.
Однако Ваксмут был недоволен. Он становился все раздражительнее, хо-
тя я регулярно ходил к нему на прием.
- Ваша жизнь принадлежит науке, - ворчал он, - а не этому цирку.
Весь мир говорит о синдроме Ваксмута, а мы не имеем ни малейшего понятия
о том, что он из себя представляет и откуда взялся. А что происходит с
вашими генами? Изменились ли вы? Если да, то как? Вы хоть и научились
наконец-то произносить без запинки "дезоксирибонуклеиновая кислота", но
разве мы знаем, какое влияние она оказала на внезапное изменение вашего
пола? Перед нами только вы - симпатичная молодая женщина с мужским прош-
лым, и это все, что мы действительно знаем. Но это было известно нам и в
тот день, когда доктор Таубер привел вас ко мне на прием. - Он оборвал
себя. - Ах, ничего-то вы не понимаете! Однако мне показалось, что я его
понимаю. Во мне шевельнулось что-то, похожее на женский инстинкт. Но был
ли я теперь женщиной? Я имею в виду - в душе?
Крупный коллоквиум, которому надлежало ответить на этот вопрос, за-
кончился явным провалом. Ряд за рядом заполнили корифеи науки из разных
стран мира: психологи, психиатры, сексологи и так далее. Профессор Вакс-
мут и я сидели на небольшом возвышении, пресса расположилась на галерке,
повсюду стояли телекамеры. Вопросы задавались самые каверзные.
Мне следовало, по-видимому, отвечать на них вполне определенно, без
затей. Но, честно говоря, я и сам не знал, влечет ли меня все еще к жен-
щинам, или во мне уже выработался вкус к мужчинам. Интрижка с Сюзанной
закончилась, это правда. Она сказала, что готова оставаться со мной и
дальше, но я не решился использовать ее привязанность. А еще был случай
с одним молоденьким лифтером, вручившим мне корзину цветов от одной рек-
ламной фирмы. Он, покраснев вдруг, попросил разрешения разочек поцело-
вать меня в щеку, что я ему и позволил. Больше ничего не было. При той
суматохе, что постоянно окружала меня, не было просто никакой возможнос-
ти заниматься своими чувствами, будь то по отношению к мужчинам или жен-
щинам.
- Господа, - заявил я, - после долгих и бесплодных поисков ответа на
большинство вопросов, как мне ни жаль, я не могу прийти ни к какому ре-
шению. Я знаю только одно: из присутствующих в этом зале никто не воз-
буждает во мне каких бы то ни было чувств.
Это заявление вызвало смех и привлекло на мою сторону симпатии, но
оно не решило моих проблем. А на лице профессора Ваксмута я заметил вы-
ражение явной обиды.
Неожиданно мое положение изменилось. Мир потрясло сообщение информа-
ционных агентств с пометкой "срочно" о том, что в Ливерпуле портовый ра-
бочий Гэс Иммет превратился в женщину и взял себе имя Гвендолина. Нес-
колько часов спустя из Стамбула сообщили, что турецкий трубач по имени
Хаким аль Бюльбюль изменил свой пол. Из Лимы (Перу) и из Бангалора (Юж-
ная Индия) поступили аналогичные известия о мутации, однако эти случаи
(речь шла о погонщике мулов и о считавшемся святым гуру) не были подт-
верждены медицинскими авторитетами.
Во всяком случае, я уже больше не являлся единственным живым экземп-
ляром синдрома Ваксмута. Не могу утверждать, что сие обстоятельство меня
опечалило. Какникак утешительно иметь друзей по несчастью, если только
считать несчастьем превращение в женщину после целого ряда лет, прожитых
мужчиной. Я написал Гвендолине письмо и, как мутант с многомесячным опы-
том, дал ей несколько советов. Гвендолина с благодарностью мне ответила
и рассказала несколько забавных историй о реакции своих коллег в порту
на ее новое положение. Если бы я знал турецкий, я бы написал и Хакиму
аль Бюльбюлю, доверять же интимные подробности переводчику было не в мо-
их правилах.
Профессор Ваксмут слетал в Ливерпуль, а затем в Стамбул. После возв-
ращения настроение у него стало еще более мрачным. У обоих мужчин, по
его рассказам, симптомы были точно такие же, как у меня. Оба преврати-
лись в законченных женщин, в процессе превращения у них бесследно исчез-
ли имевшиеся ранее мужские признаки. Сам процесс превращения оставался
загадкой. Как и у меня, он произошел во время глубокого сна.
Комментарии в прессе становились все менее оптимистичными. Один му-
тант-это сенсация, что-то вроде чудовища, выставленного на всеобщее
обозрение. Однако три или пять, если сообщения из Перу и Южной Индии со-
ответствовали действительности, уже давали повод к размышлению. Причин
для общественного беспокойства пока что не было, но и отмахнуться от
этого обстоятельства было не так-то просто. Высказывались различные мне-
ния о происхождении синдрома Ваксмута и о методах его лечения, их проти-
воречивый характер вызывал недовольство. Уж если между врачами, на кото-
рых народ полагался, шли столь ожесточенные споры, то как должны отно-
ситься к этому новому феномену обыкновенные граждане?
В редакционных статьях и в комментариях прессы появилось определен-
ное беспокойство, когда в понедельник, после Благовещения, хлынул насто-
ящий поток сообщений о новых мутациях. Они поступили из Норвегии и Ита-
лии, из Южной Африки и Бразилии, из Огайо, Флориды, из Мэна и Онтарио,
из Японии (два случая), с острова Бали, из Таиланда, Израиля, Ирана и
Марокко. Спустя день пришли дополнительные сообщения из Финляндии и Ти-
роля, из Судана, Южной Франции, Испании (один случай в Каталонии, другой
- в Валенсии), из Мексики, Парагвая, с острова Барбадос, а также из Па-
кистана (три случая), из Гонолулу и из Австралии. Даже в Исландии один
проводник по глетчерам, здоровенный детина, вдруг превратился в женщину.
Он, правда, отказывался носить женское платье, нарочито пытался говорить
басом и надеялся, что к лету вновь обретет гордый облик мужчины.
Стали поговаривать о новой болезни, если все это только можно было
назвать болезнью. От нее, разумеется, никто не умирал. И, бесспорно, это
была еще не эпидемия. Однако самое страшное заключалось в неопределен-
ности: никто не знал, когда, где и кого эта болезнь настигнет. Любой
мужчина, засыпавший спокойно рядом со своей собственной супругой, мог
проснуться на следующее утро в качестве представителя другого пола. Что
сие означало для его семейной жизни, для его работы и привычных занятий,
нетрудно себе представить. Но какова наша хваленая медицина? Неужели на-
шим знаменитым врачам, нашим университетам и исследовательским центрам
не хватало компетентности для синдрома Ваксмута? А правительства? Билли-
оны выбрасывались на ветер, а для исследования синдрома Ваксмута в меж-
дународном масштабе не предпринималось ни малейших шагов. Неужели нельзя
было организовать на эту тему хотя бы международный научный симпозиум?
Неужели надо ждать, пока все будет слишком поздно?
С Востока раздавались иные голоса. В социалистических странах, писа-
ла "Литературная газета", не отмечено ничего даже приблизительно похоже-
го на синдром Ваксмута. Эта странная мутация от мужчины к женщине, веро-
ятно, является симптомом капиталистического вырождения, аналогичным па-
дению общественных нравов и широко распространенному пристрастию к вред-
ным наркотикам. После того, как в Польше было установлено превращение
большого числа католических монахов в набожных монахинь, и после того,
как до Москвы дошли сообщения о мутациях от мужчины к женщине из Казахс-
тана, Эстонии, Владивостока и Еревана, "Литературная газета" изменила
свою линию. Она успокоила читателей, заявив, что синдром Ваксмута в
действительности является синдромом Безыменского и что профессору Андрею
Филипповичу Безыменскому еще в шестидесятых годах прошлого столетия уда-
лось установить подобные мутации в шахтерских районах Урала.
Таково было положение перед тем, как лавина пришла в движение.
Я хорошо помню ту весну: еще никогда не цвели так прекрасно деревья
и никогда небо не было таким высоким и голубым. Но у людей началась па-
ника. Ежедневные несколько десятков случаев синдрома Ваксмута, распреде-
лившись по всему земному шару, разрастались сначала до сотен, затем до
тысяч, потом до десятков тысяч. С болью приходилось наблюдать, как реде-
ет мужское население на улицах городов, в театрах, автобусах, поездах и
самолетах. Те, кто еще оставались мужчинами, становились пугливыми и не-
общительными, они напоминали усталых мух, ползущих в зимний день по по-
доконнику. Женщины, из-за мутации вдруг становившиеся вдовами, пытались
сохранить видимость семейной жизни, но, поскольку их сыновья тоже прев-
ращались в дочерей, институт семьи приобретал совершенно иной, какой-то
сумбурный характер. В определенных кругах снова стали организовываться
оргии, в которых немногочисленные участники мужского пола, раздобытые
хозяйками, бессовестно эксплуатировались. Многие правительства носились
с идеей ввести квоты на мужчин, но из-за стремительного роста процента
мутаций любое распределение оказывалось иллюзорным еще до того, как оно
приобретало силу закона.
Наука оказалась бессильной - мужчины в отчаянии пытались помочь себе
сами. Одни запирались в мансардах, другие искали прибежища в пещерах или
одиноких горных хижинах, чтобы как-то избежать этой заразы. Кое-кто сно-
ва поверил в чудодейственную силу чеснока, в массажи соответствующих ор-
