Генри Райдер Хаггард.
Рассказ охотника Куотермена
("Рассказы охотника" #2/3)
Перевод В.Голанта.
Сэр Генри Кертис, как это знает каждый, кто с ним знаком, -
один из самых гостеприимных людей на свете. Недавно, когда я имел
удовольствие пользоваться этим гостеприимством в его йоркширском
доме, я услышал охотничий рассказ, который мне хотелось бы вам
передать. Несомненно, до многих из тех, кто это прочтет, дошли
удивительные слухи о том, как сэр Генри Кертис и его друг капитан
Гуд нашли в сердце Африки огромный клад из алмазов, которые, как
полагают, некогда принадлежали не то египтянам, не то царю
Соломону, а может быть, и другому герою древних времен. Впервые я
прочел об этом в газетной заметке, как раз когда собирался в
Йоркшир погостить у Кертиса. Нечего и говорить, что я ехал туда,
сгорая от нетерпения, ведь истории о тайных кладах неизменно
волнуют воображение. Едва я переступил порог дома сэра Генри, как
сразу же набросился на него с расспросами. Генри не стал
оспаривать достоверность заметки, но, несмотря на мои настойчивые
просьбы, ни он, ни капитан Гуд, который тоже гостил у него в доме,
не захотели рассказать мне историю находки.
- Вы все равно не поверите, - сказал сэр Генри и весело
рассмеялся громким смехом, который, как в бочке, грохочет в его
большой груди. - Подождите охотника Куотермэна; сегодня вечером он
возвращается из Африки, и пока он не появится, вы не услышите ни
слова об этом деле ни от Гуда, ни от меня. Куотермэн все время был
с нами; это он проведал о кладе много лет назад. Да если бы не он,
мы бы и не разговаривали бы здесь сегодня. А сейчас я иду
встречать его.
Больше мне не удалось выжать из него ни слова. Не удалось это
и другим гостям, хотя все мы, особенно дамы, томились от
любопытства. Я никогда не забуду, как, собравшись в гостиной перед
обедом, они разглядывали неграненый алмаз каратов на пятьдесят.
Показывая алмаз, капитан Гуд сказал, что у него есть камни и
покрупнее. Если я когда-нибудь видел на прекрасных лицах женщин
такую живую заинтересованность и зависть, то именно в тот вечер.
Как раз в этот момент лакей открыл дверь и объявил о прибытии
м-ра Аллана Куотермэна. Тут Гуд сунул алмаз в карман и бросился к
маленькому человечку, который, прихрамывая, застенчиво вошел в
комнату в сопровождении самого сэра Генри Кертиса.
- Ну, Гуд, вот наконец и он, целый и невредимый, - радостно
сказал сэр Генри. - Леди и джентльмены, позвольте представить вам
одного из старейших охотников и самою лучшего стрелка Африки,
убившею больше слонов и львов, чем кто-либо.
Все повернулись к Куотермэну и, словно невзначай, стали
разглядывать маленького хромого человечка. Несмотря на свой малый
рост, он вполне этого заслуживал. У него были коротко
подстриженные седые волосы, торчавшие на его голове, словно щетина
на щетке, мягкие карие глаза, казалось, мгновенно замечавшие все
вокруг, и обветренное лицо, которое от непогод и солнца приобрело
цвет красного дерева. Когда он отвечал на восторженное приветствие
Гуда, я заметил, что он говорит с небольшим акцентом, придающим
своеобразие его речи.
За обедом мне посчастливилось сидеть рядом с Алланом
Куотермэном, и я, разумеется, всячески старался его разговорить.
Но мне это никак не удавалось. Он подтвердил, что действительно не
так давно совершил с сэром Генри Кертисом и капитаном Гудом
совершил путешествие в глубь Африки и что они нашли там клад,
однако тут же учтиво перевел разговор на другую тему и принялся
расспрашивать меня об Англии, где он никогда прежде не бывал - по
крайней мере, с тех пор, как вышел из младенческого возраста.
Разумеется, это не очень меня интересовало, и я стал искать
способа вернуть беседу в нужное русло.
Обедали мы в зале, обшитом дубовыми панелями; на
противоположной стене висели два огромных слоновых бивня, а под
ними - рога буйвола. Рога были грубые, покрытые наростами, какие
бывают у старых самцов. Один рог, весь в глубоких царапинах, на
конце был отломан. Заметив, что Куотермэн все время останавливал
свой взгляд на этих трофеях, я спросил, не напоминают ли они ему о
чем-нибудь.
- Ну как же, - ответил он с усмешкой, - года полтора назад
слон этими бивнями раскроил пополам одного охотника, а что
касается рогов буйвола - они чуть не погубили меня и убили слугу,
к которому я был очень привязан. Я подарил их сэру Генри, когда он
несколько месяцев назад покидал Наталь.
Тут м-р Куотермэн вздохнул и повернулся к даме - соседке по
столу, Вряд ли нужно добавлять, что и она изо всех сил старалась
разузнать что-нибудь об алмазах.
Вообще за столом чувствовалось с трудом сдерживаемое
возбуждение; оно прорвалось, как только слуги покинули комнату.
- О, м-р Куотермэн, - воскликнула дама, сидевшая рядом с ним,
- вы должны нам помочь! По милости сэра Генри и капитана Гуда мы
долго терпели муки неудовлетворенного любопытства. Они решительно
отказывались до вашего прихода проронить хоть словечко о кладе. Мы
просто не можем терпеть дольше, прошу вас, начните наконец
рассказ.
- Расскажите, - подхватили все, - расскажите, пожалуйста.
Охотник Куотермэн тревожно оглядел сидевших за столом. Ему
явно не нравилось, что он вызывает столь пристальное внимание.
- Леди и джентльмены, - сказал он наконец, покачивая седой
головой. - Мне неприятно разочаровывать вас, но я не могу
исполнить ваше желание. Видите ли, по просьбе сэра Генри и
капитана Гуда я написал простой и правдивый отчет о копях царя
Соломона и о том, как мы их нашли. Таким образом, вы скоро сами
прочтете о нашем удивительном приключении. До этого я ничего о нем
не скажу; уверяю вас, я ценю вашу любознательность и совсем не
важничаю. Просто вся эта история полна чудес, и я боюсь ее
скомкать. При беглом рассказе я рисковал бы предстать перед вами
одним из тех пошлых вралей, которые так часто встречаются среди
представителей моей профессии. Эти люди не стыдятся рассказывать о
том, чего не видели, и сочинять фантастические истории о зверях,
которых никогда не убивали. Думаю, что сэр Генри и капитан Гуд
присоединятся к моим словам.
- Да, Куотермэн, я думаю, что вы вполне правы, - согласился
сэр Генри. - Те же самые соображения заставили меня с Гудом
попридержать языки. Нам не хотелось попадать в один разряд с
другими... гм... знаменитыми путешественниками.
Послышался ропот недовольства.
- Думаю, что вы просто водите нас за нос, - несколько резко
сказала молодая дама, сидевшая рядом с Куотермэном.
- Поверьте мне, - ответил старый охотник, склонив седую голову
с неожиданной для него учтивостью, - хоть я и прожил всю свою
жизнь в дебрях среди дикарей, я никогда не осмелился бы, да и
воспитание не позволило бы мне обмануть столь прелестное создание.
Эти слова, видимо, удовлетворили молодую даму, действительно
очень хорошенькую.
- Все-таки это ужасно, - вмешался я. - Мы просим хлеба, а вы
кладете в протянутую руку камень, м-р Куотермэн, Расскажите нам
хотя бы историю бивней, висящих напротив, Иначе мы не оставим вас
в покое.
- Я неважный рассказчик, - сказал старый охотник, - но если вы
готовы примириться с этим, я согласен. Но расскажу я не о бивнях,
ибо они имеют отношение к нашему открытию копей царя Соломона, а о
рогах, что висят под ними. Этим событиям уже лет десять...
- Браво, Куотермэн! - воскликнул сэр Генри. - Мы все будем в
восторге. Выкладывайте свою историю! Но сначала наполните бокал.
Маленький человечек повиновался, отпил немного кларета и
начал:
"Лет десять назад я охотился в самой глубине Африки, в
местности, именуемой Гатгарра, неподалеку от реки Чобе. Со мной
было четверо слуг-туземцев - погонщик, фоорлоопер, или, проще
говоря, проводник, оба родом из Матабелеленда, готтентот Ханс,
бывший раб трансваальского бура, и зулусский охотник Машуне, пять
лет сопровождавший меня в походах. Неподалеку от Гатгарры я
отыскал подходящий, здоровый участок, сущий парк; даже трава
сохранилась очень хорошо для этого времени года. Там-то я и разбил
небольшой лагерь - штаб-квартиру, откуда мы отправлялись в разные
стороны на поиски крупной дичи, главным образом слонов. Однако мне
не везло, слоновой кости я добыл очень мало. Поэтому я очень
обрадовался, услышав от нескольких встречных аборигенов, что в
тридцати милях от нас, в долине, пасется большое стадо слонов. Я
уже собрался перенести в эту долину лагерь вместе с фургоном и
всем остальным имуществом, но быстро отказался от этой идеи,
узнав, что там свирепствует муха цеце, несущая верную смерть всем
домашним животным, кроме ослов. С большой неохотой я решил
оставить фургон на попечение двух матабеле - проводника и
погонщика волов - и отправился к зарослям колючего кустарника
только в сопровождении готтентота Ханса и Машуне.
Мы выступили, как и было намечено, на следующее утро и к
вечеру достигли места, где, по словам аборигенов, паслись слоны.
Но и здесь нас ждала неудача. Слоны действительно прошли тут:
повсюду виднелся их помет, кусты мимозы были выдернуты из земли и
перевернуты вниз плоскими кронами - это огромные животные
лакомились их сладкими корнями. Однако самих слонов нигде не было.
Они ушли дальше. Нам оставалось одно - следовать за ними, что
мы и сделали. Ну и погоня же это была! Недели две или даже больше
мы шли следом за слонами. Дважды настигали их (прекрасное, скажу
вам, было стадо), но затем снова упускали. В конце концов мы
нагнали их в третий раз, и мне удалось застрелить одного самца.
Однако они снова ушли, да в такие дебри, что преследовать их было
бесполезно. Раздосадованный, я прекратил охоту, и мы в прескверном
настроении повернули назад, к лагерю, унося с собой бивни
застреленного слона.
На пятый день мы добрались до невысокого копье, у подножия
которого оставили фургон. Признаться, я взбирался на холм с
приятным чувством путника, возвращающегося домой, потому что для
охотника фургон - такой же родной дом, как комфортабельное жилище
для цивилизованного человека. Я поднялся на вершину копье и
взглянул вниз, туда, где стоял наш чудесный фургон с белым верхом.
Но... фургона не было. А кругом, сколько хватал глаз, простиралась
черная, выжженная равнина. Я зажмурился, посмотрел вновь и на
месте лагеря разглядел лишь обуглившиеся бревна. Почти обезумев от
горя и тревоги, я со всех ног побежал вниз, а за мной Ханс и
Машуне. Не замедляя бега, я пронесся по участку равнины до ключа,
где находился лагерь. Добежал - и тут же утвердился в своих худших
опасениях.
Фургон со всем, что в нем находилось, включая мои запасные
ружья и боеприпасы, был уничтожен степным пожаром.
Отправляясь в поход, я велел погонщику выжечь траву вокруг
лагеря, чтобы предотвратить как раз то, что случилось. За излишнюю
предусмотрительность я и был наказан! Верно, ветер взметнул пламя
к полотняному верху фургона, и этого было достаточно. Не знаю,
куда делись погонщик и проводник; должно быть, они испугались
моего гнева и бежали, захватив с собой быков. Больше я их никогда
не видел.
Я сидел у источника на почерневшей земле велда, тупо
рассматривая обуглившиеся оси и дисселбум моего фургона (1).
Уверяю вас, леди и джентльмены, мне хотелось плакать. А Машуне и
Ханс громко ругались - один по-зулусски, другой по-голландски. В
хорошеньком мы оказались положении. До Бамангвато - столицы
государства Кхамы (2), ближайшего пункта, где мы могли
