драки за решетку, то с тебя звание "москвича" снималось как партийность с
коммуниста. Понятие "сто первого километра" родилось не на пустом месте. А
мужики с 2 и более судимостями и мечтать не могли о законном возвращении в
родные края - и оседали в Александрове, Струнине, в Рязанской области, в
Петушках и так далее...
Многие помнят французский фильм "Двое в городе" с Жаном Габеном и Аденом
Делоном. Паскудный полицейский инспектор так и не дал главному герою начать
новую жизнь, герой закончил свои дни на гильотине, убив инспектора в
состоянии аффекта, не выдержав издевательств и "прессинга". Многие из
российских "отсидевших" тоже вполне могли бы убить инспектора, да вот беда:
личность его неустановима, это не человек, а некая внутренняя идея, царящая
в правоохранительных органах с самого начала их существования. И носителями
этой вредной идеи являются многие и многие сотрудники МВД, прокуратуры и
других институтов государства. Это - идея большой власти - не над людьми, а
над отдельно взятым человеком. Пусть президенты и премьеры тешатся властью
над "толпой"; милиционер тешится властью над атомом толпы, над индивидом - и
власть эта полней, когда у "атома" в кармане не паспорт, а справка об
освобождении.
Устанавливаемый за откинувшимся из мест заключения административный
надзор в немалой мере способствует раздражению и появлению ненависти со
стороны поднадзорного. Чаще всего надзор осуществляется не за действительно
социально опасным "гражданином", а за тем, кто весь срок отсидки нарушал
зоновский режим и жил по неписаным законам и понятиям - т, е. не стучал, не
служил администрации и не искал теплых мест. Ограничения в передвижении на
свободе, временные ограничения - для человека семейного невыносимы. А лица,
действительно вернувшиеся на преступный путь, легко этого надзора избегают,
откупаясь суммами средней величины.
Но, с другой стороны, невозможно отказаться от надзора. И тем более - в
нынешнее время скачкообразного роста преступности всех видов. Сместились все
понятия, размыты все границы. Организованная преступность смыкается с
бизнесом любого уровня; бизнес выходит на правительственные сферы; общество
в целом криминализуется; правовой нигилизм (изначально присущий российскому
менталитету) перерастает в правовой произвол, беспредел, в анархию, в конце
концов...
Когда писались эти строки, в программе новостей телевидения прозвучало
сообщение из США об убийстве школьниками (детьми!) учительницы и четырех
девочек. Их хладнокровно выманили из школы и расстреляли из автоматического
оружия. Результатом этого инцидента явились демонстрации с требованием
разрешить (?) продажу оружия кому угодно, а сенаторы срочно принялись
обсуждать законопроект об обеспечении в школах надлежащих мер безопасности.
Все это - так называемый "современный" подход к решению проблемы,
напоминающий в целом средневековые отношения, когда насилие останавливали
мечом. О смягчении нравов речи не идет: ведь это же "нарушение прав
человека"! Однако почему-то забывают о том, что основное нарушение прав
человека - это лишение его жизни. Нельзя, значит, принимать законы,
смягчающие нравы (чтобы не обидеть кого-то ненароком), но можно раздать
пистолеты. Убийца вооружен - жертва вооружена - кто кого? Поглядим...
И у нас в России дело, по всей вероятности, приближается к общей
самообороне. Надежд на милицию, в общем-то, маловато. Но и оружия (к
сожалению или к счастью?) пока не выдают всем желающим. Процедура весьма
тягостная, даже если вы хотите законно иметь всего лишь газовый пистолет.
Впрочем, наличие разрешения, как рассказывают потерпевшие, не освобождает от
насилия со стороны ОМОНа и любой другой группы вооруженных людей. Обнаружив
ствол, ОМОН сначала отбирает его и профилактически бьет владельца, а потом
уже вчитывается в разрешительные документы. Подобная процедура знакома
многим владельцам автотранспорта, имеющим в "бардачке" для безопасности
подобие ствола.
Московская милиция (правоохранительные органы) весьма отличается от
милиции провинциальной, хотя и подчиняются они одним и тем же законам,
исполняют одни и те же приказы министра. Казалось бы, наличие высокоразвитых
коммуникаций позволяет контролировать деятельность структур на любом
расстоянии - ан нет, Калуга или Кострома все еще страшно далеки от Москвы,
они от нее на таком же расстоянии как, например, Каменск-Уральский или
Верхоянск. Министр далеко, а местная власть - вот она. К тому же частенько
чиновная братия имеет опору в прямо противоположных (криминальных) кругах. А
сотрудники ОВД живут здесь, имеют детей, жен, матерей, друзей... И обратная
сторона: беспредел самих сотрудников, как правило, менее наказуем. Короче,
помощи жертвам - будь то безвинно арестованные или милиционеры под прессом -
ждать неоткуда, кроме как из Москвы... И вот уже полковник Дубягин,
эксперт-криминалист МВД, едет в п. Сандрово Тверской области, дабы обвинить
своих коллег в смерти некоего юноши, забитого сапогами в местном отделении.
(А констатировали - от сердечного приступа.) Правда торжествует...
В пик горбачевской перестройки милиция проводила тотальные облавы на
подвыпивших граждан. Делалось это с впечатляющим размахом и по пятницам.
Пятница была выбрана по известной причине: в России пьют всегда, но в
основном - по праздникам, а праздником, несомненно, являются выходные, а
особенно - предвыходные дни.
Облавы успешно проводились также во все официальные праздничные дни:
распитие начиналось обычно за два-три дня до самой даты и заканчивалось
недельной опохмелкой после оной.
ПОБЕГ ИНЖЕНЕРА ТИМОШИНА
Инженер Тимошин попал под такую облаву с двумя бутылками самогона,
купленного у неприметного старичка у платформы "Перово". В отделении ему
предложили вариант: поехать снова к платформе, показать старичка - и идти
домой без последствий. Милиции нужен был бутлегер, а не потребитель.
Тимошин, однако, стучать отказался, обозлил блюстителей - и был отправлен до
утра в КПЗ. Утром его отвезли в районный суд, где судья вкатил ему 5 суток
"за появление в общественном месте в нетрезвом виде, нецензурную брань и
иные антиобщественные действия", чему нашлись и свидетели - добровольные
помощники из числа внештатных сотрудников милиции. Тимошин, раздраженный
приговором, крикнул судье, что, мол, все равно сидеть не будет, что, мол,
есть Бог на свете... Но судья лишь усмехнулся.
Однако прав оказался Тимошин. Досидев до вечера в камере без вывода на
работы с дюжиной таких же бедолаг, он, задремавший, был разбужен лязганьем
засова.
На пороге стоял мужик, метр с кепкой, но крепенький (как сказали: сыщик).
Ему были нужны двое понятых.
Вызвался какой-то паренек. С ним и Тимошин рванулся... Оказалось, что в
милицейском гараже лежит труп: некий мужчина пытался ограбить небольшой
продмаг и был застрелен при попытке сопротивления сотрудникам милиции. Возле
трупа собрались руководство УВД и рядовые бойцы правопорядка - некоторые
были с автоматами.
Автоматы, впрочем, не испугали Тимошина. Прикинувшись брезгливым, он
изобразил тошноту при виде трупа. Майор, стоявший рядом, приказал ему выйти
из гаража - проблеваться как следует. Что Тимошин и исполнил: вышел и быстро
побежал к открытым воротам. В гараже заорали: держи его! Выскочил боец с
автоматом, мог выстрелить в запале преследования, но его остановил тот
низкорослый сыщик: ты чего, мол, дурак, делаешь? Это ж "суточник", куда он
денется?
А Тимошин делся. Семь дней он жил у приятеля, ходил на службу и ждал, что
его арестуют. Однако все закончилось благополучно: по документам ОВД он
отсидел свои "сутки" и освободился как положено. Паспорт Тимошин вернул
через участкового (соседа по подъезду) - поставил Захарычу литр
кристалловской водки. Так все и кончилось: Тимошин приучился быть несколько
осторожней при покупке кустарных напитков и распитии оных.
Народ сопротивляется: прячет деньги в носок, бежит из вытрезвителей,
выпрыгивает из "бобиков" на полном ходу, вступает в пререкания с
блюстителями порядка, а иногда и отвечает насилием на насилие. Это уже
чревато... раньше была знаменитая 191-я статья, ныне это статья 318 нового
УК РФ, грозящая вначале штрафами, потом пятилетним сроком, а в случае
опасности для здоровья потерпевшего - десятилетним сроком лишения свободы.
Так что оборванные пуговицы с милицейского мундира могут и в горле
застрять...
НИКТО НАМ НЕ УКАЗ
... Трое милиционеров, встав в самом проходе друг к другу спиной - для
кругового обзора, - вылавливали из толпы спешащих с работы граждан - тех, с
кого можно было взять. Пьяных в стельку - да таких, по сути, и не было - не
брали, кидаясь лишь к тем, кто представлял "определенную ценность". Не знаю,
чем им приглянулся некий гражданин (наверное, не понравилось пальто), один
из них, низкорослый, с этакой деревенской хваткой, строго потребовал
предъявить документы. Удостоверение не произвело на него впечатления, он
даже и не взглянул на него, но тут же учуял... запах. Гражданин возвращался
с очередной презентации - сейчас это стало одним из распространенных видов
халявного общения по инициативе различных АО, фирм, банков, ну и, конечно:
как тут не замочиться? Но не настолько же, чтобы тебя, как последнего
забулдыгу, затолкали в зарешеченную машину. При этом сопровождающий столь
"победное" действо окрик: "В машину его!" - прозвучал в тоне тюремного
надзирателя. В машине оказалось трое - так сказать, очередная партия -
музыкант, сотрудник какой-то фирмы и гражданин в пальто. Естественное
возмущение тут же было прервано угрозой расправиться. Один из "попутчиков"
доверительно советовал спрятать подальше деньги: выгребут. Но не тут-то
было...
От Выхина повезли в район станции Чухлинка горьковского направления.
Видимо, набеги на чужую территорию совершались специально: на конечных
станциях метро богаче "улов".
"Преступников" привезли в одноэтажное приземистое здание барачного типа,
отобрали все вещи, раздели до трусов (у музыканта с большим - трудом,
поцарапав палец, сняли обручальное кольцо, оторвали на рубашке пуговицу -
все это делалось с нарочито подчеркнутой вежливостью) и запустили босыми в
помещение с холодным линолеумом (как было сказано - на 2 часа). Музыкант
воспринял унизительное положение как должное (мол, у них такая рабета) и
этим напомнил кадры кинохроники, где отловленный олень с покорным видом идет
на заклание. Сотрудник фирмы посоветовал "не выступать": мол, их выпустят
первыми, а с гражданином корреспондентом, если будет качать права, "всякое
может случиться". Впрочем, все без шума и пыли подписали протокол, где
фигурировали ответы по типу печально известного голосования, только с
обратным значением: "нет-нет-да-нет". Что там было написано, никто не вникал
- да и зачем? Правда, были интересные вопросы. Например, какой оклад и
сколько детей. Кто-то назвал аж четверых, что было правдой. Но его быстро
уведомили, что в счет идет только один ребенок, тот, который еще учится в
школе. Остальных как бы нет. "А у нас, знаете, - было сказано, - есть
сотрудники, у которых двое детей". То есть дали понять, что надо делиться.
Вот вам образец р-р-революционной психологии: имеешь, к примеру, лошадь и
корову - делись, иначе раскулачим. Правда, теперь это называется подругому -
рэкет, так что никакого отношения к революционной идеологии не имеет, хотя,
по сути, одно и то же. Кто-то негласно узаконил эти милицейские поборы, а
