Мурмандрамасу. Он обернулся к тем, кто был наиболее предан ему. В мигающем
свете факелов безумие заплясало в голубых глазах. Его голос был
единственным звуком, раздавшимся в древнем храме - отрывистым шепотом,
который хрустел в ушах.
- Сколько людей-рабов для осадных машин доставили наши рейды?
- Несколько сотен, хозяин.
- Убейте их. Всех.
Моррел побежал исполнять приказание, а Мурмандрамас ощутил, как его
гнев постепенно стихает - пленники заплатят смертью за неудачу Мурада.
Почти шипя, Мурмандрамас произнес:
- Мы ошиблись, дети мои. Слишком рано собрались мы востребовать то,
что принадлежит нам по праву. Через год, когда на вершинах стают снега, мы
снова соберемся, и тогда все, кто противостоит нам, познают ужас. - Он
шагал по залу, и сила, которую он излучал, была почти осязаема. Помолчав,
он резко повернулся к пантатианцу: - Мы уходим. Готовь ворота.
Змеечеловек кивнул, а черные убийцы заняли места вдоль стен зала.
Когда все они встали в ниши, их окутало зеленоватое сияние. И все застыли,
превратившись в статуи, ожидая приказаний, которые снова оживят их будущим
летом.
Пантатианец закончил длинное заклинание, и в воздухе появился
серебряный светящийся прямоугольник. Мурмандрамас и пантатианец молча
шагнули в ворота; покинув Сар-Саргот, они отправились в места, ведомые
только им одним. В мгновение ока ворота исчезли.
В зале воцарилось молчание. А затем в ночи за стенами храма раздались
крики умирающих людей.
