мость держать в страхе одних, подвергая ужасным нака-
заниям других. Даже мы, в нашем веке, сознаем, что это
ничего не дает.
- Вы в этом уверены? - спокойно спросил он. - А
разве бок о бок с развитием и совершенствованием сов-
ременной науки о наказаниях соответственно не возрас-
тает сама преступность? Кстати, вас как-то удивило,
что я решаюсь бродить один по ночным улицам. Скажу вам
больше: наказание очищает общество в целом. В будущем
вам бы сказали, что публичное повешение снизило коэф-
фициент преступности, который иначе был бы еще выше.
И, что еще более важно, в восемнадцатом веке эти спек-
такли создали условия для рождения настоящего гуманиз-
ма. - Он сардонически поднял бровь. - Во всяком слу-
чае, так утверждают в будущем. Правы ли они или просто
стараются оправдать элемент деградации в своей собст-
венной цивилизации - это не имеет значения. Вам следу-
ет допустить только то, что они действительно отправ-
ляют своих опасных преступников в прошлое.
- Довольно неосторожно по отношению к прошлому, -
заметил я.
- Нет, на самом деле это не так. Хотя бы потому,
что все, что из-за них происходит, уже произошло...
Проклятие! Английский язык не создан для таких пара-
доксов. Вы должны только понять главное: что они не
тратят все эти усилия на рядовых негодяев. Чтобы зас-
лужить высылку в прошлое, нужно совершить особое прес-
тупление. А степень тяжести преступления зависит от
того, на каком году мировой истории оно совершается.
Убийство, разбой, измена родине, ересь, торговля нар-
котиками, рабовладение - все это в одни эпохи каралось
смертной казнью, легко сходило в другие и положительно
оценивалось в третьи. Оглянитесь мысленно назад и пос-
мотрите, прав я или нет.
Некоторое время я молча разглядывал его, отмечая
про себя, как глубоки бороздившие его морщины, и при-
шел к выводу, что он слишком сед для своего возраста.
- Хорошо, - произнес я. - Я с вами согласен. Но не-
ужели человек из будущего со всеми своими знаниями...
Он со стуком поставил стакан на стол.
- Какими знаниями? - выкрикнул он. - Вы только вду-
майтесь как следует! Представьте, что вас, нагого, ос-
тавили бы одного в Вавилоне. Много вы знаете об исто-
рии и языке Вавилона? Какой там в этот период царь,
долго ли он еще будет царствовать, кто после него
вступит на престол? Каким законам и обычиям вы должны
подчиниться? Вы только помните, что со временем Вави-
лон победят ассирийцы, персы или еще кто-нибудь, и
тогда не оберешься неприятностей. Но когда и как это
произойдет? А идущая сейчас битва, что это - просто
пограничная перестрелка или настоящая война? Если пос-
леднее, то победит ли Вавилон? Если же он потерпит по-
ражение, то каковы будут условия мирного соглашения?
Едва ли сегодня найдется хотя бы двадцать человек, ко-
торые ответили бы на этот ворос, не заглянув предвари-
тельно в книгу. А вы к ним не относитесь, да у вас и
не будет такой книги.
- Мне кажется, - медленно произнес я, - что, доста-
точно ознакомившись с языком, я пошел бы в ближайший
храм. Я сказал бы жрецу,что могу сделать... мм... фе-
йерверк...
Он невесело рассмеялся.
- А как? Не забывайте, что вы находитесь в Вавило-
не. Где вы возьмете серу и селитру? Если даже вам
удастся растолковать жрецу, что именно вам нужно, и
каким-нибудь образом убедить его достать это для вас,
сумеете ли вы приготовить порошок, который взорвется,
а не будет просто шипеть? К вашему сведению, это в не-
котором роде искусство. Ведь вы, черт возьми, не смо-
жете даже устроиться матросом. Вам очень повезет, если
в конечном итоге вы будете гденибудь мыть полы. А ско-
рее всего на вашу долю достанется рабский труд на по-
лях. Разве не так?
Огонь в камине медленно угасал.
- Да, вы правы, - сдался я.
- Как вы понимаете, они с большой тщательностью вы-
бирают место и время.
Он оглянулся на окно. Оттуда, где мы сидели, был
виден лишь ночной мрак - отблески на стекле полностью
скрывали от нас звезды.
- Когда человека приговаривают к изгнанию, - про-
должал он, - все эксперты по различным эпохам собира-
ются на совещание и высказывают свои соображения по
поводу того, какие из периодов истории наиболее подхо-
дят для данного, конкретного индивида. Вы, конечно,
понимаете, что человеку интеллектуальному и брезгливо-
му, перенесенному в Грецию времен Гомера, жизнь пока-
жется сплошным кошмаром, а какой-нибудь головорез мо-
жет там отлично прижиться и даже стать уважаемым вои-
ном. Если этот головорез не совершил самого тяжкого
преступления, они и вправду могут оставить его вблизи
дворца Агамемнона, обрекая его всего лишь на опас-
ность, неудобства и тоску по родине... О господи, -
прошептал он. - На тоску по родине!
Под конец своей речи он так помрачнел,что я счел
нужным как-то рассеять его и сухо заметил:
- У приговоренного должен быть выработан иммунитет
ко всем болезням прошлого. Иначе эта высылка превра-
тится в усложненную смертную казнь.
Его глаза снова остановились на мне.
- Верно, - произнес он. - и в его организме, конеч-
но, продолжает активно действовать сыворотка долголе-
тия. Но это все. С наступлением темноты его высаживают
в каком-нибудь безлюдном месте, машина исчезает, и он
до конца своих дней отрезан от своего времени. Он зна-
ет только то, что для него выбрали эпоху... с такими
особенностями... благодаря которым, по их мнению, на-
казание будет соответствовать характеру совершенного
им преступления.
На нас снова обрушилась тишина,пока тиканье камин-
ных часов не превратилось в самый громкий звук на све-
те,словно снаружи навсегда умолкли, скованные морозом,
все остальные голоса мира. Я взглянул на циферблат.
Была глубокая ночь; близился час, когда начинает све-
тать на востоке небо.
Посмотрев на него, я увидел, что он все еще не
спускает с меня пристального смущенного взгляда.
- Какое вы совершили преступление? - спросил я.
Судя по всему, этот вопрос не застиг его врасплох,
он только устало сказал:
- А какое это имеет значение? Ведя я уже говорил
вам, что одни и те же поступки в одну эпоху оценивают-
ся как преступления, а в другую - как героические под-
виги. Если бы моя попытка увенчалась успехом, грядущие
столетия преклонялись бы передмоим именем. Но я потер-
пел неудачу.
- Должно быть, пострадало множество людей, сказал
я. - И весь мир возненавидел бы вас.
- Да, так оно и было, - согласился он. И через ми-
нуту добавил: - Разумеется, я все это выдумал. Чтобы
скоротать время.
- А я вам подыгрываю, - улыбнулся я.
Он почувствовал себя несколько свободнее и, отки-
нувшись на спинку кресла, вытянул ноги на великолепном
ковре.
- Так. А каким же образом на основе рассказанного
мною вымысла вам удалось догадаться о степени мной
предполагаемой вины?
- Ваше прошлое. Где и когда вас оставили?
И тоном, холоднее которого мне никогда не приходи-
лось слышать, он произнес:
- Под Варшавой, в августе 1939 года.
- Не думаю, чтобы вам хотелось говорить о годах
войны.
- Вы правы.
Однако,поборов себя,он с вызовом продолжал:
- Мои враги просчитались. Из-за всеобщей неразбери-
хи, возникшей в связи с нападением Германии, меня по-
садили в концентрационный лагерь без предварительного
полицейского расследования. Постепенно я разобрался в
обстановке. Я, конечно, не мог тогда ничего предска-
зать, как не могу сделать этого сейчас. О том, что
происходило в двадцатом веке, знают лишь специалисты.
Но к тому времени, когда меня, как поляка, мобилизова-
ли в немецкую армию,я понял, что эта сторона потерпит
поражение. Поэтому я перебежал к американцам,рассказал
им обо всем, что видел,и стал их разведчиком. Это было
рискованно, но даже если бы я наткнулся на пулю, что с
того? Этого не случилось; кончилось тем, что у меня
оказалось множество покровителей, которые помогли мне
приехать сюда. Остальная часть этой истории вполне за-
урядна.
Моя сигара погасла. Я снова зажег ее, потому что с
сигарами Микельса нельзя было обращаться небрежно. Их
специально доставляли ему самолетом из Амстердама.
- Чужое семя, - произнес я.
- Что вы сказали?
- Да вы ведь знаете. Руфь в изгнании. К ней относи-
лись неплохо, но она выплакала глаза от тоски по роди-
не.
- Нет, я ничего об этом не наю.
- Это из Библии.
- Ах, да. Надо обязательно как-нибудь прочесть Биб-
лию.
Его настроение постепенно менялось, и он снова об-
рел ту уверенность, которую я наблюдал в нем прежде.
Жестом почти беспечным он поднес ко рту стакан с виски
и залпом выпил его. В выражении его лица была смесь
настороженности и самоуверенности.
- Да, - сказал он, - с этим было очень скверно. И
главное тут не в изменении жизненных условий. Вам, ко-
нечно,случалось выежать за город и жить в палатке, и
вы не могли не заметить, как быстро отвыкаешь от крана
с горячей водой, электрического освещения, от всех тех
приспособлений,которые по уверениям производящих их
фабрикантов, являются предметами первой необходимости.
Я был бы рад иметь гравитационный индуктор или клеточ-
ный стимулятор, но я прекрасно обхожусь без них. Тоска
по родине - вот что вас пожирает. Мелочи, которых вы
никогда не замечали: какая-нибудь определенная пища,
то, как люди ходят, в какие они играют игры, на какие
темы раговаривают... Даже созвездия. И они в будущем
выглядят по-иному. Такой далекий путь прошло к тому
времени Солнце по своей галактической орбите.
Но всегда были и есть люди, которые покидают родные
края. Все мы - потомки тех, кто смог пережить это пот-
рясение. Я приспособился.
Он угрюмо нахмурился.
- Я не вернулся бы обратно,даже если бы меня поми-
ловали, - произнес он. - Из-за того,что там творят эти
предатели.
Я допил свое виски, смакуя языком и небом каждую
каплю этого восхитительного напитка и лишь краем уха
прислушиваясь к его словам.
- Вам здесь нравится?
- Да, - ответил он. - Теперь - да. Я уже преодолел
эмоциональный барьер. Мне помогло то,что первые нес-
колько лет все мои усилия были направлены на то,чтобы
выжить, а потом приехав сюда, я был слишком занят уст-
ройством. У меня было мало времени на самооплакивание.
А теперь меня все больше увлекает мой бизнес - игра,
захватывающая и приятная тем, что неверные шаги в ней
не влекут за собой высшую меру наказания. Я открыл в
этой эпохе такие качества, которые утратило будущее...
Держу пари, что вы не имеете ни малейшего представле-
ния о том,насколько экзотичен этот город. Ведь в эту
самую минуту в пяти милях от нас стоит у атомной лабо-
ратории солдат-охранник, мерзнет в подворотне бродяга,
идет оргия в аппартаментах миллионера, готовится к
ранней службе священник, спит торговец из Аравии,стоит
в порту корабль из Индии...
Его возбуждение несколько улеглось. Он отвел взгляд
от ночного окна и посмотрел в сторону спален.
- И здесь мои жена и дети, - с какой-то особенной
теплотой добавил он. - Нет, что бы ни произошло, я не
вернулся бы обратно.
Я в последний раз затянулся сигарой.
- Да, вы д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о неплохо устрои-
лись.
Окончательно стряхнув с себя грусть, он улыбнулся
мне.
- А знаете, мне кажется, что вы поверили этой сказ-
ке.
- О, безусловно. - Я погасил окурок сигары, встал и
потянулся. - Час поздний. Нам, пожалуй, пора идти.
Он понял не сразу. А когда до него наконец дошло,
он медленно, словно огромный кот, приподнялся с крес-
ла.
- Н_а_м ?
Я вытащил из кармана пистолет-парализатор. Он замер
на месте.
- Дела такого рода не оставляют на волю случая. Мы
всегда проверяем. А теперь в путь.
Кровь отхлынула от его лица.
- Нет, - беззвучно, одними губами произнес он, -
нет, нет, нет, вы этого не сделаете, это ужасно, а
