отрешенно думала Сара, проезжая в открытом джипе по дороге, которую лишь с
натяжкой можно было назвать шоссе. Каштановые волосы женщины развевались
на ветру, словно флаг. На коленях Сары, под намечающейся выпуклостью,
которой суждено было стать Джоном Коннором, уютно примостился "Кольт
Питон-365". Пистолет был заряжен. Сара прекрасно владела грозным оружием.
Рядом с ней сидела зевающая малышка Пагсли, мощная немецкая овчарка
весом восемьдесят три фунта. Тренированный боец Пагсли был готов
молниеносно расправиться со всяким, кто осмелится угрожать Саре хотя бы
издалека. Его можно было воспитать кротким и послушным, но Сара не желала
делать из собаки домашнее животное. Пес был ее оружием.
Эту ночь, как и несколько предыдущих, Сара провела за рулем.
Разумеется, она понимала, что явись из будущего следующий Терминатор - а
эту возможность нельзя было сбрасывать со счетов, - мрак ночи не спас бы
ее. Она сама была себе защитой. Сара, как и прежде, была сдержана и
спокойна, но теперь ее терзал навязчивый страх, что какая-нибудь
случайность погубит то, что они с Ризом завоевали в жестокой борьбе. Она
решила не подвергать свою жизнь опасности авто- и авиакатастроф или
случайного насилия. Она во что бы то ни стало должна выжить.
Сара изменилась.
Дело не только в том, что она забеременела, хотя изменения произошли
и в ее внешности. Бедра и груди приятно округлились, и Сара чувствовала,
что она расцвела и похорошела. Но главными были отразившиеся в ее глазах
внутренние перемены. Она отчетливо отличала ту себя, которой была раньше,
от Сары, в которую превратилась в тот момент, когда ей сообщили об
убийстве матери. Не могла она забыть и о трех кошмарных днях выпавшего на
ее долю испытания. Душу Сары терзали воспоминания о происшедшей тогда
трагедии. Чтобы не сойти с ума, ей пришлось укрыться в своей раковине и
крепко-накрепко захлопнуть створки.
И лишь позже, окрепнув, Сара время от времени позволяла предаваться
нахлынувшим воспоминаниям, оплакивая тот мир, которому предопределено было
исчезнуть. От этого она становилась еще крепче, ибо ненависть - очень
сильное и действенное орудие.
И Сара составила план. Выйдя из больницы, она истратила все свои
скудные сбережения и мамину страховку на приобретение собаки, пистолета,
джипа и отправилась в путь. На юг, до самой южной окраины Латинской
Америки. Туда, где можно не опасаться ядерного удара. На овеваемое ветром
прекрасное побережье под безоблачным небом. Там она собиралась родить и
воспитывать его, готовя к предстоящей войне.
У Сары кончилось горючее. Прежде чем отправиться в горы, следовало
наполнить бак, и она свернула на полуразвалившуюся заправку в пыльной
ложбине у шоссе. Протянув руку к панели, выключила магнитофон, на который
надиктовывала текст очередной главы книги. Книга должна была стать для ее
сына руководством по выживанию, если с Сарой что-либо случится и она не
сможет вырастить мальчика. Она спешила запечатлеть свои слова на пленке
прежде, чем забудутся детали. Она уже многое забыла, и этого не вернуть,
ибо прежняя Сара умерла, а мертвецы не воскресают. В некотором смысле
Терминатору все же удалось убить ее.
Перед тем, как свернуть на заправку, Сара говорила в микрофон:
- Рассказать ли тебе о твоем отце? Это нелегко. А вдруг мой рассказ
изменит твое будущее решение послать его в прошлое навстречу гибели? Но
если ты не пошлешь его сюда, то не родишься сам.
Столкнувшись с парадоксом времени впервые, Сара ощутила слабость и
головокружение. Если размышлять над этой загадкой, можно тронуться
рассудком.
Сара выключила двигатель, засунула пистолет под сиденье и вышла из
джипа размять ноги. Они пополнели, стали гораздо красивее, чем раньше, и
шрам уже почти зажил, скрывая под собой штырь, скрепляющий кость, которая
была перебита осколком Терминатора. Именно этот штырь киборг безуспешно
искал в ногах убитых им Сар Коннор. Несчастные женщины. Порой Сара ощущала
себя невольной виновницей их смерти. Словно они заплатили своей жизнью за
какой-то ее проступок. Да, они погибли. А Сара еще не выполнила своей
миссии.
Как это странно, думала Сара, творить историю и знать ее будущий
результат. Это знание порождало в ней чувство собственной значимости и,
одновременно, незначительности - словно она была марионеткой в руках
судьбы. Простым звеном в причинной цепи.
Разумеется, она понимала, что все это не так просто. Ее жажда жизни и
воля определили исход, который, в свою очередь, превратил эти особенности
ее характера в один из элементов цепи. Змея пожирает свой хвост и будет
пожирать его всегда.
Увидев, что Сара разглядывает бензоколонку, Пагсли тихонько зарычал и
прижал уши. Вокруг больших колес джипа суетились кудахчущие цыплята.
Станция представляла собой захламленный оазис в пустыне в двух километрах
от маленького острова.
На площадке, в окружении нескольких чахлых деревьев, высилось
полуразвалившееся здание, в глубине которого располагалось что-то вроде
автомобильного хлама. На кирпичных подставках стояли ржавые пикапы без
колес и стекол. Ободранные, помятые машины всевозможных марок дожидались
разборки на части для ремонта таких же калек, как они сами. Порывы ветра
раскачивали и гнули к земле тоненькие стволы pinatas, яркая расцветка
которых лишь оттеняла тусклую безжизненность местности.
В дверном проеме показалась человеческая фигура. Сутулый старик с
обветренным лицом отделился от тени, и, шаркая ногами, направился к Саре.
Его веки покраснели от пристрастия к местному дешевому мескалю.
Сара посмотрела в его глаза и на мгновение ощутила холодок в груди.
Ей пришла в голову абсурдная мысль, что старик может предвидеть будущее.
Эту мысль вытеснила другая, еще более странная. Сара подумала о том, что
провидцем является она сама. Именно она может заглянуть за горизонт. Как и
всем, кого посещают видения, ей захотелось избавиться от этой жуткой
способности.
Старик вежливо кивнул. Сара обратилась к нему по-испански, но тот
прервал ее. Он немного говорил по-английски и чрезвычайно этим гордился.
Он уверил Сару, что "наполнит бак, si" [да (исп.)].
Горячий ветер крепчал, швыряя в лицо женщине песок, и она села в
джип. Ей в голову внезапно пришла мысль, и она нажала на кнопку записи.
- Думаю, тебе следует рассказать об отце. Это мой долг. Наверное,
достаточно сказать тебе следующее: те несколько часов, что мы провели
вместе, мы так любили друг друга, что за это не жалко отдать жизнь.
Сара замолчала, ощутив неуместность этих слов. Они совершенно не
отражали ни истинную силу их чувства, ни его закономерность.
Внезапная вспышка света испугала женщину. Пес напрягся и присел. Но
это оказался всего лишь мальчишка-мексиканец. На вид ему было не больше
десяти лет. Он держал в руках фотоаппарат - старый, потрепанный
"поляроид", позаимствованный, должно быть, у приезжих turistas. Из нижней
щели выползла фотография.
Мальчик что-то сказал Саре слишком быстро. Она, не поняв, попросила
старика перевести его слова.
- Он говорит, что вы очень красивая сеньора и что ему стыдно просить
за фотографию пять американских долларов, но иначе его побьет отец.
Сара посмотрела на тощего улыбающегося мальчишку в залатанной рубахе
и сказала:
- Ты очень проворный парень. Я дам тебе четыре доллара, понял?
Quatro.
Мальчик протянул ей карточку, выхватил из ее пальцев деньги и,
приплясывая, отбежал в сторону. Он был явно доволен тем, что ему удалось
обвести вокруг пальца еще одного редкого здесь turista.
Сара смотрела на проявляющееся изображение с ощущением, что вместе с
фотографией проявляется ее будущее. На белой поверхности карточки сначала
появились глаза. Женщина смотрела, как темнеет бумага и на ней медленно
появляется ее нынешнее лицо. "На фотографии я выгляжу старше", - решила
она. - Нет, на ее лице еще не появились следы физической старости - ее
черты всего лишь приобрели свойственную зрелости мягкость.
Отсутствующий взгляд и легкая печальная улыбка...
Сара положила фотографию рядом с собой на сиденье, где громоздилась
куча надписанных от руки кассет, составлявших ее книгу. Пагсли понюхал
карточку, оставив на ней влажный отпечаток носа - первое из многих
последовавших затем свидетельств небрежного обращения с фотографией,
которой было суждено уже в потрепанном виде попасть в руки солдата,
лежащего в темноте под адскими раскатами взрывов и огня армии империи
роботов. Сара передаст эту фотографию Джону, а тот - Ризу. Это и будет
началом кольца. Хотя, разумеется, окружность не имеет ни начала, ни конца.
Сара расплатилась за бензин и завела машину. Порыв ветра ударил ей в
лицо. Поперек шоссе катились клубки перекати-поля. Мальчик что-то
закричал, указывая рукой в сторону гор.
- Что он говорит? - спросила Сара у старика.
- Говорит, что будет гроза.
Сара посмотрела на собиравшиеся в небе тучи, между которыми
вспыхивали гигантские сполохи молний.
- Я знаю, - спокойно сказала она и включила первую передачу.
В пути она думала о Ризе. О времени. Об истории. И о самом важном - о
судьбе.
