зарослях. Заметив уносимые течением лодки, он одним прыжком вскочил в
ближайшую и схватил весло, но несколько стрел, пущенных одновременно с
нашей итаубы, вонзились ему в сердце и в шею: он не успел даже издать
стона.
Один из варраулов спустил тело незадачливого часового в воду и погнал
кориали в безопасное место.
Соблюдая все меры предосторожности, мы приблизились к берегу и там,
где только что стояли лодку карибов, бесшумно, как тени, с луками на
изготовку высадились на обрывистый в этом месте берег. Обрыв был невысокий
- метра два-три, и мы, особенно не высовываясь из-за него, могли видеть
большую часть территории плантации. Впереди, шагах в ста от нас, темнел
едва заметным пятном сарай, в который загнали несчастных макуши. Чуть в
стороне высилась небольшая рощица из двух-трех десятков раскидистых
деревьев. Было похоже, что именно под этими деревьями разбили лагерь
карибы.
Растянувшись в цепь вдоль обрыва на несколько десятков шагов, в
двух-трех шагах друг от друга, и вооружившись терпением, мы решили ждать
так до рассвета. Беспокоила меня лишь неуверенность: действительно ли
карибы разбили свой лагерь в роще, а не в другом месте? К счастью, в
течение последующего часа сомнения мой несколько рассеялись.
- Ян, там что-то движется, - шепнул лежавший рядом со мной Мендука,
показывая взглядом на рощицу.
И действительно, минуту спустя из-за деревьев появился человек,
шедший к реке в нашу сторону. Это был кариб.
- Стрелять точно в сердце и в шею! - шепотом напомнил я ближайшим от
меня воинам. - Подпустить на десять-пятнадцать шагов!..
Когда заспанный кариб приблизился, из четырех луков сразу свистнули
четыре стрелы, и все попали в цель: две в сердце, две - в шею. Кариб
рухнул, не издав ни звука. "Вот что значит постоянная тренировка!" Про
себя я от души поздравил моих верных друзей.
Новые опасения охватили меня, когда я сообразил, что к
предполагаемому месту карибского лагеря вплотную Примыкают густые заросли
леса. Его мы под наблюдение не взяли. В случае преждевременной тревоги
карибы могли уйти в лес и стать для нас весьма опаской угрозой.
Я поделился своими опасениями с Мендукой и велел ему обходным путем
добраться до Арнака и Вагуры, занимавших позиции где-то вблизи сарая с
индейцами макуши, и передать им мой приказ: силами одного отряда отрезать
карибский бивак от леса.
- И тут же возвращайся назад, - напомнил я Мендуке. - Карибы,
конечно, сразу же бросятся в нашу сторону, чтобы прорваться к реке и к
своим кориалям. Ты будешь мне нужен здесь!
- Ясно!
Вернувшись через полчаса, Мендука доложил, что все исполнено - отряд
Арнака занял опушку леса за лагерем карибов.
В сложившейся напряженной обстановке любая непредвиденная мелочь
могла стать чреватой нежелательными последствиями. Так и случилось. Ночью,
вернее, уже к исходу ночи, в предрассветном сумраке один из карибов,
проснувшись, направился в кусты на опушке леса. Наткнувшись неожиданно на
засаду, он, хотя и был тут же прошит навылет стрелами, успел крикнуть и
поднять тревогу.
С обеих сторон сразу же поднялась пальба: сначала из ружей, а потом и
из луков. Наткнувшись на отряд Вагуры и понеся потери, карибы бросились
вон из рощи к реке, к оставленным здесь лодкам, и попали под огонь моего
отряда.
Хотя предрассветные сумерки еще не рассеялись, но бегущие в нашу
сторону фигуры различались отчетливо. Их было человек десять.
- Подпустите ближе! - скомандовал я. - Стрелять только наверняка!
Бегущие буквально нанизывались на наши стрелы и огонь мушкетов. Не
прошло и нескольких минут, как все было кончено - отряд карибов перестал
существовать. Огонь стих.
И тут вдруг с противоположной стороны поля боя, оттуда, где лес
примыкал к роще, донеслись тревожные возгласы и крики. Мне словно нож
вонзили в сердце: так ли я понял? Арнак тяжело ранен? Я окликнул Арасибо,
еще нескольких человек, в мы со всех вот бросились на крики. Арнак лежал,
истекая кровью, бледный, как полотно, - правый его бок был навылет пробит
пулей. Он, видимо, был без сознания, глаза закрыты.
Я в отчаянии опустился перед ним на колени:
- Арнак, дорогой! Верный мой друг! Брат мой! Брат!
Арасибо, оттолкнув меня, стал судорожно его ощупывать. Потом достал
из мешочка какие-то только ему ведомые травы и принялся обкладывать ими
пулевые отверстия. Кровотечение сразу же заметно уменьшилось. Тут же
связали носилки. Все любили Арнака как брата.
Его отряд понес в бою потери: одного убитым, двух ранеными, хотя,
правда, нетяжело.
Осторожно повернув Арнака на бок и внимательно осмотрев его раны,
Арасибо поднял на меня глаза и хриплым своим голосом буркнул:
- Будет жить!
Мы сразу ему поверили - мы хотели верить.
Пленных макуши тем временем выпустили из сарая, отдали им все
собранное на поле боя оружие, три карибских кориаля и проводили по
Эссекибо на юг.
Светало. На обратном пути к шхуне мы решили сделать привал и,
укрывшись в прибрежных зарослях неподалеку от плантации Бленхейм, положили
Арнака в тени деревьев на мягкую подстилку. Арасибо тут же разослал
половину воинов в джунгли на поиски нужных для исцеления Арнака трав.
Никогда, наверное, прежде мы с таким усердием не ползали по гвианским
джунглям. как в тот раз в поисках целебных трав.
Сестра жены Вагуры, та смелая девушка, что предупредила нас о
приближении карибов, не захотела плыть на юг со своими соплеменниками и
осталась с нами.
Это была юная, миловидная и, похоже, очень добрая индианка.
- Почему ты хочешь остаться у нас? - спросил я ее. - Мы ведь скоро
возвращаемся на север, на Ориноко.
- Я хочу остаться с вами! Арнак совсем один, и о нем некому
заботиться! Я буду о нем заботиться, и тогда он поправится.
Я испытующе посмотрел ей в глаза:
- Он тебе нравится?
- О да, господин, нравится! - ответила она с чувством. - Он очень мне
нравится! Я его вылечу!
- Как твое имя?
- Хайами!
- О-ей, Хайами! Оставайся с ним и верни Арнаку здоровье! Помогай во
всем Арасибо!..
Когда опустилась ночь, мы выплыли из временного своего убежища и
спустя час достигли заводи, где на якоре стояла наша шхуна.
Здесь все было в порядке.
В ту же ночь я выслал на яботе двух лучших разведчиков проверить,
по-прежнему ли безопасен тот залив неподалеку от столицы, что так надежно
укрывал нас в первые дни.
СНОВА В ЛОГОВЕ ЛЬВА
На следующий день, часа через два после наступления темноты,
разведчики вернулись с добрыми вестями: в заливе под Нью-Кийковералом
ничто не изменилось, и, похоже, никто посторонний туда не наведывался.
Было время отлива, мы быстро мчались в ночной тьме вниз по реке вместе с
нашими лодками и еще задолго до рассвета оказались у цели своего
путешествия. На реке лежал туман. Мы спокойно вошли на шхуне в залив,
окруженный со всех сторон дикими зарослями.
Весь следующий день мы отдыхали на шхуне и лечили Арнака. Молодой
сильный организм давал себя знать - Арнаку стало чуть легче, жар заметно
спал. и в нас вселилась надежда на скорое его выздоровление.
Под вечер мы стали готовиться к визиту в резиденцию генерального
директора. Для охраны я решил взять с собой три отряда: мой, Вагуры и
Уаки. Вышли ночью и уже знакомой нам тропой направились к столице. Часа
через четыре, на рассвете, достигли опушки леса, в полумиле от которой
стоял дом губернатора. Шагах в двухстах от резиденции, слева от нас,
располагались приземистые казармы гарнизона, возле которых слонялось
человек двадцать солдат. Отсюда могла исходить главная угроза.
На опушке под сенью крайних деревьев я надел на себя капитанский
мундир и собрал своих друзей на короткое совещание.
- Итак, напоминаю еще раз: в здание резиденции со мной пойдет только
Фуюди. Отряд Уаки останется здесь как прикрытие и будет следить за
местностью и особенно за казармой. Отряд Вагуры будет ждать меня во дворе,
с задней стороны дома, а мой отряд - на поляне перед главным входом: и
делайте вид, будто болтаетесь здесь от нечего делать...
Когда я входил в подъезд, рабочий день в резиденций уже начался. В
приемной я попросил писаря доложить обо мне секретарю. И на этот раз
прошло немало времени, прежде чем тот соизволил нас принять. Секретарь с
по-прежнему румяным лицом и какими-то мертвыми глазами за стеклами очков
встретил меня с плохо скрываемой враждебностью:
- Вот уж никак не ожидал вашей милости!
Говорил он по-английски, но с лица его, все более бледневшего, не
сходило выражение враждебности.
- Видит бог, не ждал...
- Как это возможно? - в свою очередь, удивился я. - Ведь мы ясно
договорились встретиться через месяц для получения ответа от его
превосходительства ван Хусеса на письмо губернатора Каракаса. И вот я
здесь.
- Никакого ответа не будет! - решительным тоном ответил секретарь.
Такой поворот дел я принимал в расчет, но, честно говоря, был им
несколько ошарашен.
- То есть как не будет ответа?! - переспросил я. - Как следует это
понимать?
- Очень просто: буквально. У его превосходительства ван Хусеса не
было времени...
Я поглубже вдохнул, чтобы не разразиться в ответ бранью и не дать
волю гневу. Чуть успокоившись, я миролюбиво произнес:
- Хорошо, но я хотел бы просить о личной встрече с его
превосходительством.
- Это невозможно! - ответил секретарь. - Его превосходительства нет в
городе...
- Как, опять нет?
- Увы, нет, мистер Бобер...
- Но минхер Снайдерханс, по крайней мере, здесь?
- Минхер Снайдерханс здесь.
В этот момент дверь в кабинет Генриха Снайдерханса распахнулась, и он
предстал перед нами собственной персоной, о чем-то сразу возбужденно
заговорив вполголоса с секретарем по-голландски.
Поведение хозяев было явно пренебрежительно-вызывающим.
Я огляделся. Под окном стояло кресло. Кивком головы я велел Фуюди
придвинуть его к столу, сел и жестом предложил Снайдерхансу сделать то же.
Растерявшись , от моей наглости, он молча сел. Почти минуту длилась полная
тишина. Потом я проговорил:
- Соблаговолите, ваша милость, внять голосу рассудка, и поговорим
серьезно, как пристало культурным людям...
- Культурным? - с издевкой рассмеялся Снайдерханс.
- Конечно, я понимаю, культура - качество, присущее далеко не всем,
однако давайте все-таки попробуем. Попытайтесь хотя бы на миг представить
себя людьми культурными и отрешиться от ваших проблем на плантациях, от
бунтов измученных вами рабов, от бесчеловечной жестокости в обращении с
ними. Станьте, прощу вас, хоть ненадолго нормальными людьми, и давайте
трезво, как добрые соседи, поразмыслим о наших делах...
Оба голландца взирали на меня с мрачным бешенством, но вид моего с
ног до головы вооруженного отряда, стоявшего во дворе, смирял их пыл.
- Итак, осмелюсь, - продолжал я, - еще раз покорнейше просить его
превосходительство ван Хусеса дать письменный ответ на обращение
губернатора Каракаса. То есть я прошу письменного заверения, что голландцы
никогда впредь не станут натравливать разбойные отряды карибов и акавоев
на мирные индейские племена.
- А если его превосходительство ван Хусес не захочет подписать такое
письмо?
- Ну что ж, тогда война. Будут гибнуть голландцы, карибы и акавои,
гореть голландские плантации, на плантациях будут восставать негры-рабы,
восстания охватят берега рек Коттика, Демерара, Эссекибо, Бербис,
