отпрянул. - Но я не имею права ждать.
- Почему, Ник? - в ее глазах показались слезы. - Почему?
У Дженкинса было слишком мало времени, и он сдержал свой порыв
рассказать ей все. Кроме того, он боялся пробудить чувства, которые
нарушат его равновесие.
- Я не могу позволить себе ждать, - повторил он, - да, мы не знаем
еще, кто начал войну, но именно поэтому нужно спешить. Украденные ракеты
были изготовлены для защиты Фридонии. Держава, захватившая их, несомненно,
разрабатывает сейчас более мощное сити-оружие, и, наверное, подстрекает
астеритов к восстанию, чтобы отвлечь внимание от себя.
Он высвободил свою руку из ее ослабевших пальцев. Она хотела было
возразить, но только беспомощно пожала плечами. Ник видел, как слезы текли
по ее бледным щекам.
- Я не хотел обидеть тебя, - сказал он. - Но знай: ты все-равно не
сможешь остановить меня.
Неловким движением она показала ему пустые руки.
- И все же я хочу, чтобы ты оставалась на борту, - сказал он, смягчив
тон. - Ты будешь подальше от радиации и сможешь подобрать меня, когда я
закончу работу. Если я разрешу тебе это, ты обещаешь не мешать мне и не
попытаешься сбежать?
- Обещаю, - спокойно пообещала она.
- Лучше не обманывай, если хочешь остаться в живых, - сурово
предупредил он. - Наши установки имеют защиту от саботажа, не говоря о
том, что они наполовину сделаны из сити-породы. Да ты и не сможешь
пробраться через шахты и дрейфующие обломки.
- Хорошо, Ник, - ему послышалось сдавленное рыдание. - Я буду ждать.
Дженкинсу хотелось обнять ее, но он уже и так потерял слишком много
времени и дал слишком большую волю эмоциям. Боясь взглянуть на ее
заплаканное лицо, он поспешил к выходу.
- Ближайшие космические шахты находятся на орбитах в тысячах
километров отсюда, - бросил он назад. - Там есть детонаторы близости.
Держись в двадцати километрах, пока я не буду готов.
- Я буду ждать, - послышался хриплый шепот. - Будь осторожен, Ник!
22
Дженкинс оставил ее в рубке. Она молча стояла возле панели
управления, усталая и удрученная.
Ник запечатал нижний трюм и втиснулся в жесткий скафандр. Затем,
открыв внешние клапаны он выкачал воздух из трюма, где хранились слитки
кондюллоя, чтобы ни один грамм кислорода не проник к сити-механизмам.
Он втащил на борт алюминиевую змею парагравитационного погрузчика,
который должен был доставить тяжелые слитки к печам. Опорожнив трюм и
отогнав погрузчик, Ник крикнул в фотофон:
- Пока, Джей! - Он представил себе ее бледное заплаканное лицо и
содрогнулся при мысли, что, может быть, больше никогда не увидит ее. -
Держись в радиусе двадцати километров!
На квадратном носу буксира замигала большая лампа, и он услышал
спокойный голос:
- Я буду ждать тебя, Ник.
Она больше ничего не сказала. Угловатый корабль быстро взлетел и
начал свой дрейф. При мысли, что это, возможно, был их последний разговор,
он захотел сказать ей нечто очень нежное, но сурово подавил свой порыв.
Дженкинс должен был действовать, не было времени на бесполезные эмоции.
Скафандр поднял его и приземлил в темной железной пропасти, где был
спрятан вход в цеха. Там уже были установлены автоматы для плавки,
обработки и полировки деталей передатчика. Их нужно было проверить. Он
посмотрел на показания датчиков, сменил программу и направил в машины
поток белого драгоценного металла.
За работой Ник потерял счет времени.
В нем росла усталость. В его организме заработал ужасный механизм
болезни. Он почувствовал жар, затем выступил холодный пот. Сити-шок
истощал его. Тошнота становилась невыносимой.
Его вырвало. Он был слишком слаб, чтобы присоединить пластиковый
пакет к скафандру, и запачкал шлем. Ему пришлось ощупью идти к жилищному
отсеку. Помывшись, он посмотрел на себя в зеркало и вздрогнул от
потрясения.
Его волосы выпали, оставляя залысины на черепе, небритое лицо
вытянулось, щеки впали. В глазах было отчаяние. По щекам и подбородку
сочилась кровь из царапины на виске, оставленной шлемом. Красное пятно
было знаком смерти. Он знал, что эта царапина никогда не заживет, но он
наложил на нее пластырь, вымыл шлем и вернулся к работе.
Теперь нужно было установить сердечники генератора. Они весили каждый
по шесть тонн. С помощью парагравитационной установки, Ник снизил их вес
до минимума, а затем при помощи двигателя скафандра переставил их.
Ник задремал, пока прокаливалась проволока. Через несколько часов он
проснулся от ощущения растущей лихорадки. Сухие руки ослабели и не
справлялись с управлением скафандра.
Сознание приближавшейся смерти торопило его, он проложил тяжелый
кабель от генератора к башне на железной горе.
Осталось установить последние детали. Два полированных цилиндра из
серого металла казались огромными, как планеты. Даже невесомые они то
подавались ему, то упрямо убегали. Это истощило его силы. Пальцы покрылись
кровоподтеками.
Наконец, он установил цилиндры. Шатаясь, Ник прикрепил тяжелые брусья
и кондюллоевые соединения. Проверив сборку, он удовлетворенно расправил
плечи.
Передатчик Бранда готов!
Он заметил красные пятна на внутренней поверхности шлема и понял, что
началось кровотечение из носа. Его невозможно остановить, но теперь это не
имело значения. Работа была почти закончена.
Управляемый скафандр нес его дальше к мрачной пещере, где
располагался реактор. Скованный тяжелой броней, он пролетел мимо над
платформой управления, не успев приземлиться. Пальцы не слушались его, ему
не удалось найти нужную кнопку, и теперь он летел прямо на верхний купол
огромной камеры реактора, половина которого была изготовлена из сити. Знак
предупреждал:
ОСТОРОЖНО - СИТИ!
Он зацепился за стальной предохранительный барьер. Дрожащие пальцы,
наконец, нашли нужную кнопку, и скафандр опустился на платформу. К горлу
опять подступила тошнота. В глазах потемнело, и Ник подумал, что ослеп.
Долгое время Дженкинс лежал, не в силах пошевелиться, руки
инстинктивно сжимали перила барьера. Наконец, к нему вернулось зрение. Он
был слишком слаб, чтобы двигаться в тяжелой броне. Ник выпрямился и
терпеливо ждал, когда его голова прояснится, а цифры на приборах вновь
приобретут значение. Затем он нажал кнопки и повернул выключатель.
Генератор заработал!
Зеленый свет индикатора показал, что начало создаваться поле
Лемуана-Далберга, которое должно сдержать и поглотить огромный поток
радиации. Бесшумно в безвоздушном помещении заработали механизмы,
перемалывающие земную породу и сити в пыль. В сепараторе топливо
очищалось, и парагравитационный насос небольшими дозами вводил его в
камеру.
Там уничтожалась материя, но Дженкинс не видел яркого огня. Он не
слышал взрыва. Он был в безопасности, потому что поле реакции сдерживало
эту бешеную энергию и превращала в неторопливый поток, идущий по змеевику
из кондюллоя.
Стрелки прибора отклонялись по мере возрастания потока контролируемой
энергии. Они остановились, лишь когда генератор создал энергетическое
поле, распространившееся за пределы Солнечной системы. Как только величина
поля достигла предела, и автоматические реле перекрыли поступление
топлива, стрелки вернулись в прежнее положение.
Дженкинс нажал последнюю кнопку. Тело его горело, мучила неутолимая
жажда, из носа непрерывно капала кровь. Болезнь одолевала тело, и только
жесткая броня держала его. Он цеплялся за ускользающее сознание и пытался
слушать.
"Народы планет..."
Это победно звучал в шлеме низкий голос старого Джима Дрейка. Красный
свет фотофона мигал, и он представил себе мощный фотофонный передатчик,
автоматический, как все на Фридонии, провозглашающий начало нового мира на
всех планетах.
"К человечеству пришла свобода! - звучал голос Дрейка.
Дженкинс знал, что это запись, сделанная когда-то Брандом и
предназначенная для трансляции в момент запуска передатчика.
"Свободная энергия распространяется сейчас по всей Солнечной системе,
и все, кто слышит нас, могут принять это поле простым однополюсным
приемником.
Напряжение приемника устанавливается в соответствии с параметрами
элемента, производимая энергия регулируется поворотом катушки.
Характеристики..."
Дженкинса опять стошнило, на этот раз в резиновый пакет под
подбородком. Тело было липким от пота, огромные сити-машины плыли в
тумане. Но он вслушивался:
"...На благо всех людей. Но есть еще люди, которые не видят
преимуществ этой энергии. Группы корыстолюбивых функционеров, цепляющихся
за старую монополию власти, пытаются остановить передатчик Бранда. Мы
призываем всех простых людей воспрепятствовать этому".
После паузы голос Дрейка зазвучал снова:
"Люди всех планет..."
Дженкинс больше не прислушивался. Задача была выполнена. Со временем
заводу потребуется обслуживающий персонал и горючее, но его уже не будет в
живых.
Снова наступила темнота. В сознание его привела внезапная мысль о
Джей Хардин.
Она ждала его, смутно вспоминал Ник. Она была одна на зараженном
буксире и не знала проходов через космические рудники и дрейфующую
сити-породу. Если она решит удалиться от Фридонии, ее ждет неминуемая
гибель.
- Образ Джей с тонкими чертами бледного лица, голубыми глазами,
такими внимательными и чужими - все это будило его больной мозг. Что бы ни
двигало ей, она спасла его и помогла запустить передатчик. Ника раздражало
ее благоговейное отношение к корпорации и даже красота девушки не имела
значения для умирающего, но от твердил себе: "она не должна умереть!"
Неловкими, слабыми пальцами Дженкинс нащупал кнопки управления на
скафандре. Он соскользнул с платформы и выбрался из темной расселины,
скрывавшей вход в цех.
Ник вышел на темную сторону планеты, и чернота неба залила все
вокруг. Он даже подумал, что опять теряет зрение, и поэтому не может
различить габаритных огней "Прощай, Джей!". Ник направился на освещенную
сторону планетоида. И вдруг в шлеме зазвучал встревоженно дрожащий голос
Джей Хардин:
- ...Невозможно без карт найти безопасный проход через дрейфующую
сити. Но вы слышали голос Дрейка, объявляющий о начале этого безумия. Вы
понимаете, насколько важно остановить передатчик Бранда!
Пораженный, Дженкинс обессиленно сник внутри скафандра. Новый приступ
тошноты лишил его остатков сил.
Жажда становилась нестерпимой. Он не хотел верить тому, что слышал,
но ровный голос девушки пульсировал в шлеме.
- ...Безвыходная ситуация. Я готова идти на любой риск, чтобы
остановить передатчик. Я предлагаю подвести флот Мандата к границам дрейфа
и обстреливать Фридонию нейтронными ракетами. Одного попадания в
сити-механизм должно быть достаточно, чтобы на век или два покончить с
этим. Если члены комиссии согласны, я останусь и буду руководить
обстрелом. Ну что?
Потом наступила тишина, так как он не мог слышать ответ. Ник
испытывал чувство отчаяния и в то же время невольное восхищение. Джей
сдержала слово - не пыталась сбежать или остановить его. Но она все же
боролась за корпорацию и готова была пожертвовать своей жизнью. Горько
улыбаясь, Ник пытался понять, с кем она говорила.
- Нет, - наконец донесся ее голос, в котором он услышал сожаление. -
Я не видела его с тех пор, как покинула планетоид два дня назад. -
