Speaking In Tongues
Лавка Языков
Уильям Тревор
СВИДАНИЕ В СРЕДНЕМ ВОЗРАСТЕ
Перевела Фаина Гуревич
- Я миссис Да Транка, - сказала миссис Да Транка. - А вы мистер Майлсон?
Мужчина кивнул, и они двинулись по платформе в поисках подходящего
купе, где могли бы остаться одни. В руках каждый держал по небольшому
саквояжу: миссис Да Транка - белый кожаный, или, может быть, из
кожезаменителя, мистер Майлсон - черный и потрепанный. Они были чужими
друг другу, поэтому не разговаривали, а лишь молча разглядывали
светившиеся окна вагона, обсуждать которые было неинтересно.
"Аренду на девяносто девять лет, - сказал когда-то отец мистера
Майлсона, - подписал в 1862 году мой дед, ты его, конечно, никогда не
видел. Срок истечет, когда ты еще будешь жив и здоров; сочувствую, но это
так. И тем не менее надеюсь, что ты к тому времени будешь занимать
достаточно прочное положение.
Продлишь договор и сохранишь собственность семьи." Вокруг слова
"собственность"
реял ореол значительности. Дом был маленький, но удобный, необычной
планировки, не такой, как другие; но когда дошло до дела, оказалось, что
аренда непродлеваемая, и это избавило мистера Майлсона от многих проблем.
Холостому, бездетному, последнему в роду - что ему было делать с домом еще
целых девяносто девять лет?
Миссис Да Транка на противоположном сиденье листала журнал, выудив его
из целой кипы, которую принесла с собою в вагон. Через некоторое время она
нерешительно сказала:
- Мы можем о чем-нибудь поговорить. Или вы предпочитаете молчание? -
Она была женщиной в меру полной, хорошо сложенной, одета в элегантный,
скромно-дорогой твидовый костюм. Волосы ее, очевидно, уже тронула седина,
но незаметная; они были рыжевато-золотистого цвета, плотно и аккуратно
уложены. Принадлежи она к другому сословию, миссис Да Транка наверняка
была бы милой хохотушкой; но усилия воли и воспитание успешно победили эту
природную веселость, да она и сама не любила в себе это качество. В глазах
ее время от времени загорался смешливый огонек, но она тут же гасила его
строгостью манер.
- Не нужно смущаться, - сказала миссис Да Транка. - Мы уже в том
возрасте, когда можем чувствовать себя удобно в любой ситуации. Вы
согласны?
Мистер Майлсон не знал, что ответить. Он не знал, какие чувства должен
испытывать. Он попытался проанализировать свои ощущения, но так и не
пришел ни к какому выводу. Предположительно, ему должно быть приятно, но
на самом деле таким простым словом его эмоции явно не выражались.
Следовательно, он не мог сказать миссис Да Транка ничего определенного.
Поэтому просто улыбнулся.
Миссис Да Транка, которая была когда-то миссис Хорэс Спай, и, судя по
некоторым признакам, никогда об этом не забывала, перебирала сейчас в уме
те годы. Вполне логично, потому что теперь, как и тогда, завершался
очередной этап ее жизни. Эта мысль все время крутилась у нее в голове, и
она подумала, что если поменяет на время местами миссис Да Транка и миссис
Спай то смягчит таким образом владеющее ею беспокойство и сможет смотреть
на происходящее просто как на новый жизненный поворот.
"Ты действительно этого хочешь? - спросил тогда Хорэс. - Ради Бога. Кто
возьмет на себя грязную работу - ты или я?" Таким был его ответ на вопрос
о разводе. На самом деле, грязная работа, как он это назвал, была к тому
времени уже сделана - ими обоими.
"Честно говоря, не ожидал, - продолжал Хорэс. - Я думал, мы будем еще
очень долго препираться. Ты кем-то всерьез увлечена?"
Никем она, на самом деле, не была всерьез увлечена, новые отношения
лишь открыли ей ненормальность ее брака и пустоту на месте того, что было
когда-то любовью.
"Нам лучше разойтись, - сказала она тогда. - Нельзя жить вместе по
привычке.
Нельзя упускать шанс, пока у нас еще есть время."
Сейчас, в купе вагона, она ясно вспомнила весь разговор, особенно
последнюю фразу, особенно последние шесть слов. Шанс, который она не
упустила восемь лет назад, оказался Да Транкой.
- Боже мой! - воскликнула она вслух. - Каким же он оказался напыщенным
ублюдком.
Перед мистером Майлсоном лежало несколько еженедельников, для которых
нет в языке подходящего названия: полуинтеллектуальные выпуски с
одноцветной обложкой, что-то среднее между журналом и газетой. Тогда как у
нее были настоящие журналы.
"Харпер". "Мода". Яркие, глянцевые и глуповатые. По краней мере, так
считал мистер Майлсон. Когда они сели в поезд, он открыл один из них на
разделе "врачи и дантисты", потом бегло пролистал нелепые объявления и
снабженные подходящими надписями фотографии моделей - нереальных девушек в
нереальных позах, лишавших их в его глазах признаков не только пола, но и
вообще жизни. Значит, вот какого сорта женщиной была его спутница.
- Кто? - спросил мистер Майлсон.
- Ох, ради всего святого, ну кто это может быть! Да Транка, конечно.
Восемь лет смотреть на то, как заплывает жиром широкая да-транковская
спина. Он слишком часто ей это демонстрировал.
- Я расскажу вам о Да Транке, - сказала она. - Любопытный экземпляр;
хотя, видит Бог, он едва ли интересуется даже самим собой.
В любом случае, дом - это всегда хлопоты. Крыша, краска, облезающая с
наружных стен, сырость в самых неподходящих местах. В швейцарском коттедже
гораздо лучше и уютнее, особенно зимой. Старый дом уже наверняка снесли -
как и остальные в округе. На их месте теперь вздымаются в небо
многоквартирные здания с миллионами окон. Пропали сады с гномами и
снеговиками, тюльпаны весной, узкие дорожки с дурацким гравием, птичьи
домики, поилки, кормушки, миниатюрные песочницы, замысловатые железные
ограды вокруг клумб.
- Приходится идти в ногу со временем, - сказала миссис Да Транка, и он
понял, что все это он говорил ей, или же просто разговаривал вслух,
обращаясь к ней, раз уж она оказалась рядом.
Его мать держала оранжерею. Гладиолусы, ирисы, лилии, розы к Рождеству.
Ее брат, дядя Эдвард, бородатый и странноватый, привез на машине камни с
морского берега.
Отец отнесся к проекту равнодушно - лишь пожал плечами и заметил, что
подбирать камни с побережья некрасиво и даже нечестно. За оранжереей росли
логановы ягоды - толстые, грубые, несъедобные фрукты, никогда до конца не
созревавшие. Но никому, включая миссис Майлсон, не приходило в голову
вырубить эти кусты.
- С ним можно было прожить месяц, - говорила миссис Да Транка, - и не
не услышать ни одной осмысленной фразы. Мы жили в одном доме, ели за одним
столом, ездили в одной машине, и говорили друг другу только: "Пора
включать отопление".
Или: "Дворники плохо работают".
Мистер Майлсон не понимал, о ком она говорит, о мистере Да Транка или о
мистере Спае. Они представлялись ему одним человеком: тихие неприметные
парни, крепкими руками державшие эту женщину.
"Он будет в обычном городском костюме, - сказала ей подруга. - Ничего
выдающегося, не считая шляпы: она у него большая, черная и весьма
экстравагантная." Действительно, странная у него шляпа - наверное,
увлечение молодости.
Таким он и оказался, пунктуально поджидал ее у табачного киоска: худое
лицо, подтянутый, лет пятидесяти, в старомодной шляпе и с газетой в руке,
которая странным образом подходила шляпе, но не ему.
- Неужели вы не поймете меня, мистер Майлсон? Неужели вы будете винить
меня за то, что я хочу освободиться от этого человека?
Шляпа лежала теперь на багажной полке вместе с заботливо сложенным
плащом.
Большую часть его головы покрывала лысина, белая и мягкая на вид,
словно бархатная. Глаза смотрели печально, как у щенка спаниэля, который
был у нее когда-то в детстве. Мужчины часто похожи на собак, подумала она,
а женщины - на кошек. Поезд спокойно и ритмично двигался сквозь сумерки.
Она думала о Да Транке и о Спае: интересно, где сейчас может быть Спай. Ее
спутник на противоположном сиденье размышлял об аренде на девяносто девять
лет и о том, что в швейцарском коттедже остались две немытые тарелки, одна
со вчерашнего ужина, другая после сегодняшнего завтрака.
- Вы, должно быть, часто бываете в таких местах, - сказал мистер Майлсон,
оглядывая роскошный холл отеля.
- Джин с лимоном, джин с лимоном, - на ходу проговорила миссис Да
Транка, направляясь к бару.
Мистер Майлсон заказал себе ром, решив что он более подходит случаю,
хоть и не смог бы объяснить, почему.
- Мой отец добавлял в ром молоко. Странное сочетание.
- Действительно странно. Да Транка всегда пьет виски. Мой бывший любил
портер.
Ну вот, мы и на месте.
Мистер Майлсон поднял глаза.
- По расписанию должен быть обед.
Но миссис Да Транка не сдвинулась с места. Она выпила еще несколько
порций джина, и когда они, наконец, поднялись, выяснилось, что ресторан
закрыт, и их выпроводили в гриль-бар.
- Вы плохой организатор, мистер Майлсон.
- Я ничего не организовывал. Я знаю порядки в подобных местах. И я вам
о них говорил. Вы не дали мне возможности что-либо организовать.
- Картошку, яйца, или что-нибудь вроде того. За счет Да Транки можно
было бы хотя бы поесть супа.
В 1931 году в доме отца мистер Майлсон был замечен в прелюбодеянии с
горничной.
Больше этого не повторялось, и он был рад, что между ним и миссис Да
Транка не предполагалось никакого адюльтера. В этих делах она была
опытнее, он же не чувствовал к ним склонности. Гриль-бар был оформлен
аляповато и вульгарно.
- Похоже, вы часто бываете в таких местах, - не слишком вежливо
повторил мистер Майлсон.
- По крайней мере, здесь тепло. И свет не слишком яркий. Давайте
закажем вино.
Ее муж должен быть не при чем. В глазах общества он слишком важная
персона. Это с нажимом несколько раз повторил приятель мистера Майлсона,
тот самый приятель, который знал адвоката миссис Да Транка. Все расходы
оплачены, сказал приятель, и еще небольшой гонорар. Мистер Майлсон никогда
не получал гонораров. В тот день он отказался, но позже, когда снова
встретил приятеля - точнее, просто знакомого - в пабе в половине
двенадцатого в воскресенье, почему-то согласился сыграть роль в этой
драме. Дело было даже не в гонораре - скорее его привлек престиж, его имя
там, где оно ни при каких других обстоятельствах не могло бы появиться.
Счет за отель, который попадет в руки мистеру Да Транка, и который он
переправит своему адвокату. Завтрак в постель, и как следует запомнить
лицо горничной, которая его принесет. Пройти мимо нее несколько раз, да
так, чтобы наверняка запомнила. Ну и, конечно, хорошенькая, как сказал
человек в пабе, очень хорошенькая миссис Да Транка, в этом можно не
сомневаться. Он подмигнул мистеру Майлсону, но мистер Майлсон сказал, что
его абсолютно не интересует внешность миссис Да Транка. Он понял свои
обязанности: ничего личного. Он бы взялся за дело сам, объяснил человек в
пабе, но ему никогда не удержать на месте руки, если рядом хорошенькая
женщина средних лет. Потому так трудно найти добровольца для такой работы.
- У меня была тяжелая жизнь, - доверительно призналась миссис Да
Транка. - Мне нужно ваше сочувствие, мистер Майлсон. Ведь правда вы мне
сочувствуете? - Ее лицо и шея покраснели, но природная веселость все равно
проступала наружу, даже сквозь краску.
В доме, в старом комоде под лестницей у него лежали ботинки специально
для работы в саду. Большие тяжелые армейские ботинки, еще отцовские. Он
надевал их по субботам, когда возился с землей.
- Аренда кончилась два года назад, - сказал он миссис Да Транка. -
Пришлось все выбросить: инструменты, мебель, хлам, который собирали три
поколения. Если бы вы знали, как тяжело было со всем этим расставаться.
- Мистер Майлсон, мне не нравится наш официант.
Мистер Майлсон аккуратно разрезал стейк - на ровные треугольные
кусочки, маленькие и сочные. Затем он укладывал на каждый кусочек гриб и
горчицу, добавлял ломтик картошки и отправлял это сооружение в рот.
Тщательно прожевывал и запивал вином.
