был наготове. Хотя он и покачнулся от прыжка собаки, это не остановило
его. Рукой в кожаной перчатке он сжал страшные челюсти пса и прижал зверя
к своему панцирю. Рычание перешло в жалобный визг. Васпураканин
наклонился, приподнял мешок, в котором сидел Земаркос, и пинками загнал
туда же ошалевшего пса. Крики Земаркоса стали просто оглушительными, дурея
от страха, пес начал раздирать когтями кожу несчастного жреца. С огромным
удовольствием Багратони несколько раз ударил ногой по мешку. Обезумевшее
животное попыталось вырваться наружу, и жрец закричал еще громче.
Васпуракане подошли ближе, желая потешиться над своим врагом и добавить от
себя удар-другой.
- Как ты там говорил, жрец? Тот, кто творит зло, угоден Скотосу и
будет наказан Фосом? Сегодня Фос уже поднял на тебя карающую десницу и
очень доволен этим.
По шуму в мешке было похоже, что Земаркоса рвут в клочья. У Скауруса
не было особой симпатии к этому фанатику, но он не думал, чтобы тот
заслуживал такой горькой участи.
- Отпустите его, - попросил он Багратони. - Живой он не сможет
ненавидеть тебя больше, чем сейчас, а убитый - превратится в мученика и
станет символом мести на долгие годы.
Накхарар с досадой взглянул на римлянина. У него было лицо голодного,
которого отрывают от обеда. Но трибун понял, что вождь согласился с ним.
- В твоей молодой голове бродят старые и умные мысли, - сказал он
медленно. - Пусть будет так. Освободите жреца!
Его люди выполнили приказание с той же неохотой, с какой их господин
отдал его, но все же разрезали мешок и выпустили жреца и его собаку на
волю. Как только отверстие стало достаточно велико, пес Васпур рванулся
наружу. Васпуракане в ужасе отскочили, но у запуганного зверя не было
никакого желания сражаться. Он умчался в темноту, завывая и волоча за
собой звенящую цепь.
Когда Земаркос наконец выбрался из мешка, он являл собой зрелище,
способное насытить самое мстительное сердце. Руки и ноги его были
искусаны, левое ухо наполовину оторвано. Только счастливая случайность
спасла его лицо и живот от клыков собаки.
Горгидас подошел к нему и обратился к васпураканам:
- Принесите мне льняной материи и немного вина. Надеюсь, у пса не
было бешенства, но раны нужно промыть, иначе может начаться заражение.
Увидев, что никто из васпуракан не шевельнулся, он пронзил одного из
них взглядом и прикрикнул:
- Ты! Живо!
Васпураканин поспешил к дому Багратони. Но Земаркос, кое-как
поднявшись с земли, не позволил Горгидасу прикоснуться к себе.
- Ни один еретик не коснется меня своими грязными лапами, - сказал он
и, ковыляя, вышел через открытые ворота. Его жреческий плащ, изорванный
зубами собаки, висел клочьями. Когда темнота поглотила ненавистного врага,
люди накхарара радостно завопили.
Вместе с васпураканином, которого Горгидас отправил за перевязочным
материалом, к воротам вприпрыжку прибежал Виридовикс.
- Что здесь за шум? Этот лопух не говорит ни слова по-видессиански, и
я не могу его понять, - сказал Виридовикс.
Узнав о том, какое происшествие он упустил, галл в отчаянии топнул
ногой. Ради хорошей драки он был готов пожертвовать даже ночью любви.
- Ну что это такое? Вторая отличная схватка пропала зря, и все
потому, что я тискал девчонку в кустах! Это просто нечестно!
- Ты сам виноват, - сказал Гай Филипп с ядовитой усмешкой. - Ты мог
бы быть с нами, если бы не гонялся за юбками.
Горгидас с силой произнес:
- И это все, что вы можете сказать о случившемся? Для вас это
развлечение? Только жестокий человек может получить удовольствие от
выплесков ненависти!
- О, хватит тебе брюзжать, - парировал кельт. - Ты злишься только
потому, что этот негодяй-жрец смылся, не позволив тебе залатать его драную
шкуру.
Это было настолько близко к истине, что гнев Горгидаса превратился в
бессильную ярость.
Квинт Глабрио спокойно заметил:
- Не огорчайся, Виридовикс, ты не много потерял. Скажи, положа руку
на сердце, разве любовные шашни менее опасны, чем драка?
Кельт тупо уставился на него, а глаза Горгидаса сузились: врач
оценивал эту мысль. Казалось, что он увидел юного центуриона впервые. И
когда Гогику Багратони перевели их разговор (легионеры говорили
по-латыни), он положил руку на плечо Глабрио:
- Я знал, что ты умный парень. Многие люди умны, но ты еще и мудр, а
это более редкая и ценная вещь. Скаурус, ты должен хорошо заботиться о
нем.
- До сих пор он и сам неплохо заботился о себе, - ответил Марк и
только тут понял, насколько это было правдой. Глабрио был настолько
спокоен и молчалив, что иногда трибун по целым дням не замечал его, но
манипула, которой командовал молодой офицер, всегда содержалась в
образцовом порядке. Даже теперь его солдаты имели куда меньше взысканий,
чем другие. Неплохо иметь рядом таких хороших ребят, подумал Марк.
12
Трибун был немного разочарован тем, что ни Хелвис, ни Дамарис не
вспылили, как он ожидал. Его дама была так захвачена рассказом о мести
Гагика Багратони, что даже не вспомнила о том, что ее не взяли на банкет.
Жрец придерживался ортодоксальной веры, и это делало его посрамление
особенно сладостным для Хелвис.
- Жаль, что все видессианские святоши не побывали в этом мешке, -
заявила она. - Это умерило бы их непомерную гордыню.
- Ты так радуешься его унижению... Чем же ты лучше их? - спросил
Марк, но ответом был ничего не выражающий взгляд, такой же пустой, как и
тот, что Виридовикс бросил Квинту Глабрио. Он сдался - Хелвис была слишком
глубоко убеждена в своей правоте, чтобы дальнейшие пререкания могли иметь
смысл.
Если бы Император дал городу хоть малейший повод, Аморион поднялся бы
на васпуракан, но этого не произошло. Когда Земаркос появился перед
палаткой Маврикиоса Гавраса, чтобы пожаловаться и обвинить во всем Гагика
Багратони, Автократор уже знал о случившимся от накхарара и римлян. Он
отослал недовольного жреца назад, сказав ему следующее:
- Жрец ты или нет, но ты явился к нему незваным и нанес хозяину дома
страшное оскорбление. Так он ли виноват в твоих бедах? Я не стану никого
наказывать.
Еще откровеннее выразился Туризин:
- Я понимаю это дело так: что ты заслужил, то и получил, - не
следовало совать нос не в свои дела.
Не сочувствовали жрецу и солдаты, которым понравилась грубая выходка
Багратони. Земаркоса, ковылявшего прочь из лагеря, сопровождал хор
завываний, воплей и свиста. Глаза его пылали гневом, но строгие слова
Императора слегка охладили жреца.
Скаурус остро чувствовал, что Маврикиос ненавидит каждую минуту,
проведенную в этом городе на плато. Конфликт между Земаркосом и Гагиком
Багратони, который и при других обстоятельствах не сулил ничего хорошего,
сейчас был и вовсе некстати. Маврикиос напоминал лошадь, закусившую удила.
Это началось с их первой стычки с каздами. Он горел желанием дать врагам
большой бой, который так долго планировал.
И в то же время было не так плохо, что он задержался в Аморионе перед
тем, как двинуть войска на северо-запад, к Соли. Этот переход, хоть и был
короче, чем два предыдущих, оказался хуже, чем оба они вместе взятые.
Запасы продовольствия, которые местные жители заготовили для армии, попали
в руки захватчиков. Казды делали все возможное для того, чтобы превратить
землю в пустыню. Они поджигали поля, разрушали каналы. Здесь кочевники
Казда чувствовали себя как дома. Привыкшие к суровой жизни в степях, они
процветали там, где видессианская армия умерла бы с голоду, если бы не
везла продовольствие с собой.
Все чаще и чаще казды появлялись перед армией. Когда они чувствовали,
что перевес на их стороне, они посылали летучий отряд, который наносил
внезапный удар и исчезал так же неожиданно, как и появлялся. Их нападения
становились все чаще и наглее. На полпути к Соли около пятидесяти
кочевников прорвались сквозь ряды каморов и бросились к шагающей колонне,
на ходу посылая в солдат десятки стрел. Марк заметил клубы пыли,
приближающиеся с запада, но не обратил на это внимания. Возможно, подумал
он, конные разведчики обнаружили большой отряд каздов и послали гонцов за
подкреплением. Но Гай Филипп с этим не согласился.
- Их слишком много. - Внезапно он помрачнел. - Я думаю, что это не
наши солдаты.
- Что? Не говори ерунды! Этого не может быть...
И тут трибун забыл все свои аргументы. Один из легионеров вскрикнул
от боли: руку его пронзила длинная стрела. Расстояние было слишком велико,
но всадники стремительно приближались, нахлестывая лошадей и с невероятной
быстротой опустошая свои колчаны. За ними по пятам следовал отряд каморов.
- Всем манипулам остановиться! - крикнул Гай Филипп. - Поднять щиты.
Римляне подняли вверх свои скута, прикрывая лица. К несчастью,
легионеры были почти бессильны против стрел - казды стреляли издалека.
Адиатун и его пращники бросили несколько камней и свинцовых желудей, но и
они не долетели до цели. Теперь римляне убедились в том, что давно было
известно каморам, - по дальнобойности луки кочевников превосходили любое
оружие. Скаурус решил запомнить это на будущее. Кочевники разбились на
отдельные группы по четыре-пять человек и рассыпались в разные стороны.
Они не причинили серьезного ущерба, но сумели привести в смятение тысячную
армию. Кавалерия Видессоса бросилась в погоню. Марку стало трудно отличать
врага от своего. В клубящейся пыли кочевники Казда не слишком отличались
от наемников Империи. Возможно, и каморы столкнулись с той же проблемой,
потому что только пять-шесть каздов свалились с коней, в то время как
остальным удалось уйти от погони.
Совет, на который Император созвал старших офицеров в этот вечер,
получился мрачным. Бравада каздов поразила Маврикиоса, но еще больше он
был разгневан тем, что их нападение осталось почти безнаказанным.
- Солнце Фоса! - взорвался Император. - Полдня марша потеряно из-за
нескольких вонючих варваров! Ты, болван! - рявкнул он на Ортайяса
Сфранцеза.
- Ваше Величество?
- Что это за чушь ты недавно порол? Что-то насчет того, будто
кочевников должны преследовать только кочевники?
Сфранцез, который оказался умнее, чем ожидал Скаурус, промолчал. Но
это его не спасло.
- Это твоих людей побили казды, парень. Если они еще раз одурачат
тебя, можешь забыть о своем драгоценном левом крыле. Я отправлю тебя в
арьергард командовать слугами, подбирающими навоз.
Когда Император гневался, он очень напоминал Туризина. Севастократор
при этом разговоре говорил не больше, чем Ортайяс Сфранцез, но по его
довольной улыбке было ясно, что тирада Маврикиоса доставила ему истинное
наслаждение. Когда Император закончил свою речь, Ортайяс поднялся, нервно
поклонился и шепча: "В следующий раз я сделаю лучше", неуклюже выбрался из
императорской палатки. Его уход успокоил Маврикиоса лишь отчасти. Он
подозвал формально подчиненного Сфранцезу Нефона Комноса.
- Ты был все время рядом с ним, так? Я приказал командовать левым
флангом вам обоим, так чтобы твой опыт вел его за собой, а не наоборот.
- Но и я не застрахован от ошибок, - невозмутимо ответил Комнос,
принимая вину на себя без единой жалобы - Они выскочили неизвестно откуда
и застали нас врасплох. Если это повторится, клянусь Фосом, отправь
м_е_н_я_ сгребать навоз в кучу.
- На этом и закончим, - сказал Император, немного удовлетворенный.
Слова Комноса не расходились с делом. Весь оставшийся путь до Соли
его кавалерия отбивала атаку за атакой. Но тем не менее марш замедлился.
