пилотам посадить машину. Вертолетчики выбрали площадку на отлогом берегу и
приземлились, выключили двигатели.
- Они что, провалились под лед? - спросил Заремба больше сам себя.
- Если бы провалились, хоть кто-нибудь бы попытался выплыть, - устало
сказал аквалангист. - Дверь-то не на запоре, а так, прихлопнута.
- Пьяные были...
- Офицеры, может, и пьяные были. Но вряд ли поили бы
солдата-водителя. Ион почему-то не на своем месте, а в пехотном отсеке.
Все четверо там.
- Будем поднимать, - решил Заремба. - Накачивайте лодку, берите чехлы
от двигателей. И вперед.
- Может, специальную бригаду... - начал было опер-аквалангист, однако
полковник побагровел.
- Сами полезете! Бригаду... Пока бригада летит, здесь и БМПэшки не
будет.
Ничего, вы мужики, потерпите. И чтобы ничего не пропало.
Опера накачали резиновую лодку, погрузились и поплыли к середине
озера. Заремба связался по радио с поисковой группой, в составе которой
был медик, уговорились, в какую точку выйти, чтобы взять его на борт. Пока
доставали, погибших из БМП, он взял автомат, бинокль и забрался на сопку,
подступавшую вплотную к озеру. Там он выбрал удобную позицию, залег и стал
рассматривать прилегающую территорию - вершины сопок, большие деревья,
развалы камней, где мог укрыться наблюдатель.
Вроде бы ничего подозрительного, ни одной живой души...
То, что самолет и БМП оказались в одном озере, не было случайностью.
Где-то рядом была зона повышенного интереса "драконов", и кто попадал в
нее либо становился свидетелем их дел, действий, подписывал себе смертный
приговор. Лысая сопка, на которую выбросили пожарный десант, находилась
неподалеку, в десятке километров от озера. "Драконы" знали, чей это
самолет, кто в нем находится, и как бы разделили его экипаж, заставив
парашютистов прыгнуть на "пожар", а пилота и летнаба загнали в озеро. Если
бы Ситников не испугался и не прыгнул, исчезновение АН-2 до сих пор бы
оставалось загадкой. Точно так же они разделили людей, бывших на борту
вертолета МИ-2: "новых русских" и пилотов с егерем. В этой избирательности
угадывался определенный смысл - им не нужны были летчики.
Если это так, то можно предположить, что пожарники-парашютисты живы и
могут в любое время объявиться и всей командой загреметь в психбольницу.
Правда, их "космический полет" подзатянулся на три года, тогда как "новые
русские" вернулись уже через пять месяцев...
И пока еще не ясна судьба вертолета пограничников: ни члены экипажа,
ни пассажиры никак себя не проявили...
Заметив, что лодка пошла к берегу, Заремба спустился к вертолету, так
и не обнаружив никакой слежки. Оперативники спустили воздух из лодки и
подтащили ее волоком, намереваясь погрузить в машину. На дне лежали
останки погибших офицеров и солдата - полупустые, скомканные бушлаты,
ватные армейские брюки и валенки, набитые костями. Нашлось и их оружие:
автомат АКМ и два карабина СКС с пустыми магазинами. Трудно поверить, что
охотники ездили с незаряженным оружием и, скорее всего, расстреляли все
патроны, поскольку у карабинов затворы оказались в отведенном положении;
это означало, что в магазине кончились боеприпасы...
Лодку погрузили в вертолет, поднялись в воздух и взяли курс на точку,
где условились подхватить на борт медика.
Через семь минут полета командир экипажа жестом позвал Зарембу в
пилотскую кабину.
- Что-то не в порядке с машиной! - доложил он. - Отказывают приборы.
Придется идти на вынужденную!
У полковника ознобило затылок и заныла старая язва в желудке.
- Двигатели тянут? - спросил он.
- Тянут, но приборы...
- Плевать на твои приборы! - крикнул Заремба. - Пока тянут - вперед.
И как будто ничего не случилось.
- Есть, - неуверенно ответил командир, побелевшей рукой смахивая пот
со лба.
Заремба пристроился в кабине между креслами пилотов и даже его
непосвященному в летное дело глазу стало жутковато смотреть, как пляшут
или вовсе стоят на нулях стрелки, как кувыркается самолетик авиагоризонта
и мигают какие-то красные контрольные лампы. Еще через девять минут
сработала пожарная сигнализация обоих двигателей. Командир экипажа с
вопросительной тоской обернулся к полковнику, однако тот отрицательно
мотнул головой и махнул рукой - вперед! Несмотря ни на что, двигатели
работали с ровным, привычным воем, вибрация была в норме, машина хорошо
слушалась рулей.
- Радиосвязи с базой нет! - доложил второй пилот. - Сплошные помехи.
- Хрен с ней, со связью! Вперед! В следующие четыре минуты ничего не
изменилось.
Заремба, как завзятый штурман, на глаз прикидывал курс и знаками
указывал командиру направление. До точки, где ждал медик, оставалось еще
минут десять полета, когда второй пилот скинул наушники и схватился за
голову.
- Что? Что?! - зарычал на него полковник.
- Голова!.. Сильные боли в затылке.
- Терпи!
Пилот взял ручку шаг-газа, закусил губу, но глаза лезли из орбит. У
командира, похоже, было то же самое состояние, но он справлялся с собой,
резко выдыхая через вздутые и побелевшие крылья носа. Заремба тоже ощутил
тяжесть в затылке, эдакий "похмельный синдром", уже знакомый и испытанный
в Долине Смерти..
- Смотрите, товарищ полковник! - командир указал влево. - Площадка
хорошая.
Может, сядем?
Слева по курсу среди сопок и в самом деле оказалась хорошая
травянистая площадка, скошенный луг, с высоты напоминающий подстриженный
английский газон.
На краю его стоял большой крестьянский дом типичной северной
архитектуры и бродили четыре черно-пестрых коровы. Мирная, идиллическая
картинка...
- Давай, - махнул Заремба и в следующий миг заорал: - Отставить!
Отставить!
Вперед!
Он схватил пилотский планшет, но впопыхах не смог найти там ничего,
взял свою крупномасштабную карту. Точно! На месте этого луга среди сопок
небольшое озеро.
И есть изба на берегу с пометкой "не жилая"...
- Слушай внимательно! - толкнул командира в плечо. - Заходи будто бы
на посадку.
Но не садись, а зависни! Понял?
- Понял, но без приборов трудно!
- Я открою дверь и буду смотреть!
Машина сделала доворот и начала снижаться на зеленый лужок. Заремба
надел наушники в пассажирском салоне, приказал операм открыть дверь и лег
на пол.
Опера подстраховали его, взяли за ноги. Вертолет погасил скорость и
теперь шел по наклонной, чуть присев на хвост. Внизу была совершенно
реальная картина - сочная зелень, побуревшие стены высокого дома на
подклете и даже человек, стоящий у колодца и смотрящий в небо из-под руки.
Только почему-то коровы мирно щипали траву и не разбегались от
падающей на них ревущей машины, словно вертолеты тут садились в день по
нескольку раз. И стожки на лугу как-то по-осеннему почернели, хотя только
что начался сенокос. До "земли" оставалось метров десять, видно было, как
стелется под напором ветра трава и что под нею - земная твердь. Но Заремба
уже не верил глазам своим, приказал командиру снизиться еще немного и сам
выбросил лестницу. Конец ее упал на "землю" и не утонул, остался лежать,
прыгая и дергаясь вместе с машиной. Он и этому не поверил, велел операм
поднять лестницу и сам ощупал конец - сухой! На глаза попал дюралевый
башмак, что подкладывают под колеса шасси на стоянке, махнул оперу -
давай! - и самолично швырнул его в дверной проем. Башмак упал и покатился
по траве. Не утонул...
И тут Заремба увидел, как к вертолету, прикрываясь, спешит мужик -
тот самый, что стоял возле дома. Идет по тверди, мнет траву сапогами,
щурится от ветра и что-то кричит.
- Что?! - крикнул ему полковник.
Мужик топнул ногой, показал: дескать, садись, здесь твердо.
Все-таки не верилось до самого последнего момента, что внизу земля.
Даже когда вертолет коснулся ее и просел, даже когда Заремба выпрыгнул из
кабины и ощутил крепкий толчок.
Обрадовавшиеся пилоты сразу же выключили двигатели и, не ожидая
остановки винтов, вывалились наружу, упали под машиной, раскинув руки.
Когда умолкли турбины и наступила тишина, мужик спросил громко:
- Чего вы такие не смелые-то? - засмеялся. - Гляжу, пляшут, пляшут и
не садятся.
- Думали, болото тут у тебя, - усмехнулся Заремба. - Трава уж шибко
зеленая. Как твоя заимка-то называется?
- Не заимка, а хутор Веселый! - с гордостью сказал хозяин. - Вы что,
заблудились?
- Да есть маленько, - признался полковник, разворачивая карту.
Хутор Веселый оказался далеко за пределами "бермудского
треугольника"....
- Вы сейчас не в Покровское полетите? - деловито спросил мужик.
- Нет, не в Покровское... - задумчиво и отвлеченно проговорил
Заремба, внутренне цепенея от того, что дал такого маху.
- Жалко... Я хотел с вами дочку отправить в Покровское. А то на
лошади везти - день туда да день назад.
Полковник сунул карту под нос командиру экипажа, ткнул пальцем.
- Видал, куда залетели? Тот сел, тупо уставился в карту, недоуменно
пожал плечами.
- Не может быть... Я вроде бы не менял курса. Хотя приборы....
- Голова прошла?
- Да вроде бы...
- Запускайся, нас ждут! - приказал Заремба и полез в вертолет.
Пилоты уселись в кресла, защелкали тумблерами, оперативники подобрали
башмак, убрали лестницу и захлопнули дверь, оставив мужика на улице в
полном сожалении и досаде.
Через минуту из кабины выглянул командир экипажа, с лицом, в точности
повторяющим выражение хозяина хутора.
- Аккумуляторы сели, товарищ полковник... Напряжение по нулям. Не
запуститься...
На глаза Зарембе попал выдвижной авиационный пулемет на турели,
задвинутый подальше к задним створкам грузовых дверей. Желание было
единственное: вытащить его оттуда и разнести весь этот веселый хутор в
щепки...
В рейд по "бермудскому треугольнику" выехали вечером, на медицинской
"ниве" с красным крестом, с санитарными сумками, выставленными на видное
место, и в белых халатах. Надежнее прикрытия, чем вызов к тяжелобольному,
найти было трудно.
Автоматы со спаренными магазинами и разовые гранатометы положили в
багажник, на заднее сиденье, чтобы легче при случае достать, прикрыли
домотканым половичком, сверху поставили две пустых корзины.
О маршруте движения особенно не беспокоились, это был свободный
поиск, наконец-то не связанный ни заданиями, ни нудными инструкциями.
Ромул отлично знала все местные дороги и мало-мальски проезжие лесовозные
волоки. Важно было раздразнить атмосферу "треугольника", возбудить ее,
привести все тайные и явные силы к дисбалансу и заставить делать глупости,
совершать необдуманные действия. Четкой закономерности поступков
требовалось противопоставить отсутствие всякой логики, искушенному разуму
- наивный примитивизм, холодному расчету - эмоциональный взрыв.
Но для всего этого необходимо было найти врага, вынудить его, чтобы
себя обнаружил и, независимо от того, кто он - пришелец, житель
параллельного мира или просто иностранная разведка, - сдаться ему в плен и
действовать изнутри, точить, грызть, разлагать его сердцевину.
Они ничуть не сомневались в успехе операции, утешая себя тем, что
победителей, в конце концов, не судят, а сидеть и сатанеть от безделья,
когда над "треугольником" гремит незримая "Гроза", уже нет сил.
К полуночи они уже были на середине пути между Верхними Сволочами и
Одинозером, можно сказать, в самом центре Карельского феномена. Проехав
километров пятьдесят, не встретили ни одной живой души, и лишь когда
проскочили брод через горную речку, увидели на берегу неяркий, затухающий
