поколении кураторов, которые должны заменить нынешних, и чем
дальше, тем чаще он задумывался о третьем возвращении в
Сент-Меллон. А когда он наконец изучил материалы о короткой
деятельности Сэма в институте и узнал что тот "различил" свое
будущее в "Лотосе", ничего заранее о нем не зная - выбор
определился окончательно. Выходит, интуиция не подвела Евгения,
и "Лотос" действительно был чем-то особенным...
Отговаривали его дружно - даже сам Веренков. К тому времени
Евгений уже утвердился среди "веренковских любимчиков" - элитной
группы студентов, которые делали особые успехи, и которым
прочили блестящее будущее. Ян провел с ним долгую беседу,
сомневаясь, не давняя ли обида движет Евгением, но тот убедил
его, что дело не в обиде, и что он хочет начать работу с
самостоятельных исследований в перспективном и уже знакомом ему
районе. К этому времени он уже увлекся математической ауристикой
и напомнил Яну, что этого занятия вполне достаточно, чтобы
уберечь его от скуки на ближайшие несколько лет, особенно при
наличии постоянной компьютерной связи с институтом. В конце
концов Веренков согласился и пообещал помочь с назначением.
Обещание он не нарушил - впрочем, Веренков никогда не нарушал
обещаний. Весь последний год стал для Евгений подготовкой к
будущей самостоятельной работе. Перспективы возможных
исследований, изучение имеющихся материалов, сравнительный
анализ - чтобы разумно выбрать свою тему, плюс боевая
спецподготовка ("разборка" с астрологом убедила в ее
необходимости) плюс летная школа - без вертолета в горном районе
не обойтись... в общем, спать было некогда! Зато последняя
студенческая работа доставила Евгению немалое удовольствие -
требовалось оценить итоги деятельности Ананича в районе за все
пять лет, а точнее, подтвердить его некомпетентность. Поводов
было более чем достаточно, но Евгений не стал отвечать местью на
месть и не усердствовал в поисках компромата, ограничившись
необходимым минимумом. Однако даже этого минимума вполне
хватило, чтобы презрение, которое он испытывал к бывшему
руководителю, утвердилось окончательно. Почти ничего из
наработок Ананича не могло пригодиться - стало ясно, что
начинать работу в районе придется практически с нуля...
Став наконец куратором, Евгений и начал с нуля. Сменил почти всю
агентуру, усилил внимание к "Лотосу" (не пытаясь, однако, туда
соваться), довольно быстро уточнил специализации и уровень
способностей других эсперов, живущих в районе, наладил
постоянный контакт с иммиграционной службой...
Дел хватало, и Евгений редко вспоминал о своем предшественнике,
просто не до того было. О прошлом напоминало только одно:
окончательно перебравшись в Сент-Меллон, Евгений выбрал тот же
дом, который снимал в прошлый раз - и не только из-за почти
материнской заботливости хозяйки, госпожи Василевской... Он
очень хотел доказать самому себе свое право поступать, как
хочется - и вскоре, разумеется, перестал испытывать какие-либо
эмоции, проходя мимо злосчастной скамейки...
...Но теперь, при виде Ананича, Евгений почувствовал, что давно
забытые синяки и ссадины вдруг заболели снова. Оказывается, он
ничего не забыл! А Никлас улыбался как ни в чем не бывало,
пересказывал институтские сплетни, расспрашивал Евгения о
работе, о здоровье - как будто они были приятелями!
Глядя на его сияющую физиономию, Евгений не знал, что ответить.
"Неужели он до сих пор не понял, что я знаю все про ту историю?
- подумал он. - Неужели не боится? Особенно здесь, на том же
месте?.. Нет, так нельзя, надо взять себя в руки! Надо хотя бы
узнать, что ему нужно! Хотя приглашать его в дом ну очень не
хочется... Может, обойдется?.."
Евгений осторожно присел на край скамейки и как можно более
нейтрально произнес:
- Привет! Тебя как сюда занесло?
Ответил - и немного успокоился: что ни говори, а приятно
называть бывшего руководителя на "ты", говорить с ним на равных
и иметь право послать подальше с любой просьбой - а что Ананич
появился не просто так и будет о чем-то просить, было ясно...
- Да так, ничего особенного! - отозвался тот. - В общем, надо
твоему подопечному одну вещицу вернуть - брал на исследование...
Ну а без твоего согласия никак, ты же теперь тут старший...
Ананич по-прежнему улыбался, но было слышно, как изменилась его
интонация на последней фразе. "И он ничего не забыл! - с
невольным раздражением подумал Евгений. - До сих пор..."
- Ты о чем? Какому подопечному? И что за вещицу?
- Перстень, из "Лотоса"... - махнул рукой Ананич, словно говоря
о чем-то малозначимом. - Года два назад брал у Сэма...
- Что значит "брал"? - перебил Евгений. - Он что, так просто
взял и отдал? Для них же это... И почему про это ничего нет в
отчетах?
- Ну... так уж получилось! Забыл записать... - уклончиво ответил
Никлас. - Тем более, что ничего интересного я из него так и не
узнал. А получить перстень было совсем несложно, ты зря... Он
ведь тогда еще всего боялся, а нашей службы в особенности! И с
большой готовностью откликнулся на мою просьбу...
Евгений сжал кулаки и начал мысленно считать до десяти, чтобы
успокоить нервы: слишком уж сильным было желание съездить по
этой ухмыляющейся физиономии! Однако он сдержался и только
спросил с сердитым упреком:
- Ты что же, не мог раньше его вернуть? Два года ведь прошло!
- Ну... - смутился Ананич. - Здесь я не успел закончить
исследование, а в институте поначалу было не до того. Да неужели
это так важно! - перешел он в наступление. - Какая проблема
найти еще один такой камень? Я могу заплатить ему за огранку...
- Можешь? - Евгений быстро протянул руку. - Давай... Я передам!
Лучше наличными, но можно и чеком...
Ананич растерялся, не сразу уловив издевку, потом с натугой
рассмеялся:
- Ну, знаешь... Жизнь в провинции не идет тебе на пользу!
Впрочем, прошу прощения, если хочешь, я узнаю сколько стоит
обработка таких камней...
- Не хочу, - холодно прервал его Евгений. - Я хочу, чтобы ты
объяснил, чего тебе надо, и убрался отсюда наконец! Я устал за
день, честное слово...
- В общем-то, мне надо было не столько вернуть перстень, сколько
поговорить с твоим Сэмом. - признался Ананич. - В основном, по
материалам его работы в институте, еще перед "Лотосом". Можно?
Завтра-послезавтра?
- Нет! - мгновенно и решительно ответил Евгений. Потом
задумался: формально причин для запрета не было. Но с другой
стороны... почему он должен что-то объяснять или
аргументировать?! Нельзя - и все тут! Зачем лишний раз тревожить
Сэма? Какая, в самом-то деле, польза от перстня, взятого два
года назад?..
- Ну, если ты возражаешь, - вздохнул Ананич, - то не имею права
настаивать! А... ты действительно возражаешь? - недоверчиво
переспросил он, и не дождавшись ответа, с досадой продолжил: -
Не думал я, что ты станешь таким самодуром! Что твой Сэм -
рассыплется от моего взгляда? Подумаешь, пара вопросов...
- Обойдешься, - непреклонно отозвался Евгений. - Пока что я за
него отвечаю!
- Тогда и безделушку эту сам передавай! - сердито сказал Ананич.
С этими словами он полез в "дипломат" и, не раскрывая его
полностью, долго шуршал какой-то бумагой... но наконец извлек
оттуда стандартный для "Лотоса", хотя и уже почти выцветший (еще
бы, за два-то года!) перстень. - На!
Евгений протянул было руку, но остановился. Ведь он только
сегодня заново познакомился с Юлей! Наверняка она расскажет обо
всем друзьям, наверняка этот рассказ вызовет разные чувства у
эсперов, прежде всего, у Сэма...
- Нет, в "Лотос" сейчас нельзя! - резко ответил Евгений, убрав
руку. - Мало ты туда совался со своими идиотами-агентами? А
перстень пошли по почте, раз уж тебе так приспичило его вернуть!
Казалось, Ананич только и ждал этой фразы. Он, не споря больше,
быстро убрал перстень, защелкнул дипломат... и сухо сказал:
- Ну, и на том спасибо! До свидания... В институт ничего не надо
передать?
- Нет, - коротко ответил Евгений, поднимаясь со скамейки.
Глядя вслед удаляющемуся Никласу, Евгений вдруг ощутил некоторую
неловкость. Вот уж точно как с цепи сорвался, сам от себя не
ожидал такой грубости! Конечно, Ананичу незачем встречаться с
Сэмом - но даже самый суровый отказ можно выразить вежливо, без
оскорблений и насмешек. В концов концов, их обиды - дело
прошлое, а сейчас Никлас пришел к нему, подчиняясь тем же
неумолимым для него законам субординации. И нарвался на такой
прием...
Но сквозь раскаяние упрямо пробивалось беспокойство, ощущение
какой-то неправильности... Неужели Никлас настолько щепетилен в
вопросах профессиональной этики? Или просто опасается Веренкова,
зная, что тот покровительствует Евгению? Может быть, и даже
весьма вероятно... Но что он станет делать получив отказ?
Подчинится? Или пойдет на хитрость? Вряд ли, но на всякий случай
проследить стоит: соваться в "Лотос" сейчас никак нельзя...
***
Почтальоны отказывались ходить в "Лиловый лотос": далеко и,
честно говоря, страшновато. По взаимной договоренности почту
оставляли "у госпожи Марии", хозяйки единственного в Шотшанах
кафетерия. Эсперы сами заходили за почтой - обычно раз в неделю.
Эти визиты были удачным поводом напомнить о себе жителям
поселка, с которыми "Лотос" старался поддерживать хорошие
отношения. Все понимали: их таинственные умения не могут не
вызывать у дремучих провинциалов почтительного уважения пополам
с суеверным страхом, и следили, чтобы первое брало верх над
вторым. Это было нетрудно - помочь местному врачу, поболтать с
кем-нибудь у крыльца или заглянуть в гости...
Дэн появлялся в поселке чаще других - он легко приспосабливался
к любому уровню общения, чужая тупость его почти не раздражала.
Вот и на этот раз он с удовольствием поболтал со стариками,
коротавшими время на лавочке возле кафетерия, порадовавшись
вместе с ними необычно теплой осени, за которой (надо же, какое
откровение!) все же наступит зима...
Пройдя мимо запыленных собеседников, постучал в дверь и
приветливо поздоровался с хозяйкой, которая тут же принесла из
дальней комнаты стопку газет и письмо - ну, конечно, опять
Роману! У него просто потрясающее количество родственников, и
всем он симпатичен... Дэн быстро просмотрел газеты: все ли в
порядке, ничего не забыли, не перепутали? И вдруг...
- Тут вам еще бандероль, Дэнни, - сказала Мария, протягивая
небольшой плоский сверток в плотной бумаге. - Вчера принесли...
...Еще не взяв пакет в руки, Дэн почувствовал исходящую от него
волну какой-то жесткой "растрепанной" тревоги - и ничего больше,
как будто отправители не умели испытывать более тонкие эмоции!
Странно... Прочитав адрес на пакете, он забеспокоился еще
больше: Сэму никто и никогда не писал! Но перевернув бандероль,
Дэн увидел на обороте стандартный штамп СБ и немного успокоился:
в свое время Сэм сотрудничал с ними, наверное, это связано с
теми исследованиями... Однако беспокойство не проходило, и, уже
нигде не задерживаясь, Дэн поспешил обратно в общину.
Сэм, вопреки ожиданием, не встревожился.
- Интересно, - сказал он беззаботно, - что им могло понадобиться
через три года?
Дэн рискнул поделиться с ним кое-какими подозрениями.
- Понимаешь, - помявшись сказал он, - такое ощущение, что на
этом пакете был очень сильный эмоциональный налет. Но похоже,
что он "смыт"...
- Как смыт?
- Скорее всего, нестабильным бета-излучением!
Последние слова он произнес с сердитой досадой: сильное
ясновидение пробьется сквозь любые попытки маскировки, но его
дар пока еще не был достаточно развит, и из-за этого Дэн
чувствовал себя виноватым. Инга ласково коснулась его плеча.
- Я думаю, в этих эмоциях не было ничего интересного, - сказала
она. - Не исключено, что они обрабатывают бета-излучением всю
свою почту, посылаемую эсперам - стандартная предосторожность...
- Может и так... - с сомнением начал было Юрген, но Роман
перебил его:
- И что ты предлагаешь? Умереть от подозрений, так и не открыв
