Сохранившая независимость Великобритания протягивала Сталину руку дружбы
(Письмо Черчилля, переданное Сталину 1 июля 1940 года). Рузвельт отно-
сился к Сталину более чем дружески: предупреждал об опасностях, и амери-
канская технология уже лилась рекой в СССР. Вероятных противников было
только два. Но Япония, получив представление о советской военной мощи в
августе 1939 года, подписала только что договор с Советским Союзом и
устремила свои взоры в направлении, противоположном советским границам.
Итак, только Германия была причиной, заставившей Сталина предпринять
этот, на первый взгляд, непонятный шаг. Что же мог предпринять Сталин в
отношении Германии, используя свой новый официальный титул главы госу-
дарства?
Есть только три возможности:
- установить прочный и нерушимый мир;
- официально возглавить вооруженную борьбу Советского Союза в отра-
жении германской агрессии;
- официально возглавить вооруженную борьбу Советского Союза в агрес-
сивной войне против Германии.
Первый вариант отпадает сразу. Мир с Германией уже подписан рукой Мо-
лотова. Заняв место Молотова в качестве главы государства, Сталин не
предпринял решительно никаких шагов, для того чтобы встретить Гитлера и
начать с ним переговоры. Сталин по-прежнему использует Молотова для мир-
ных переговоров. Известно, что даже 21 июня Молотов пытался встретиться
с германскими руководителями, а вот Сталин таких попыток не делал. Зна-
чит, он занял официальный пост не для того, чтобы вести мирные перегово-
ры.
Коммунистическая пропаганда напирает на второй вариант: в предвидении
нападения Германии Сталин решил лично и официально возглавить оборону
страны. Но этот номер у товарищей коммунистов не пройдет: нападение Гер-
мании было для Сталина внезапным и явно неожиданным. Получается, что
Сталин принял ответственность в предвидении событий, которых он не пред-
видел.
Давайте еще раз взглянем на поведение Сталина в первые дни войны. 22
июня глава правительства был обязан обратиться к народу и объявить
страшную новость. Но Сталин уклонился от выполнения своих прямых обязан-
ностей, которые выполнил его заместитель Молотов.
Зачем же в мае надо было садиться в кресло Молотова, чтобы в июне
прятаться за его спиной?
Вечером 22 июня советское командование направило войскам директиву.
Слово маршалу Г. К. Жукову: "Генерал Н. Ф. Ватутин сказал, что И. В.
Сталин одобрил проект директивы N 3 и приказал поставить мою подпись...
- Хорошо, - сказал я, - ставьте мою подпись" (Г. К. Жуков. Воспомина-
ния и размышления. С. 251).
Из официальной истории мы знаем, что эта директива вышла за подписями
"народного комиссара обороны маршала С. К. Тимошенко, члена совета сек-
ретаря ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкова и начальника Генерального штаба генера-
ла Г. К. Жукова" (История второй мировой войны (1939-1945). Т. 4, с.
38).
Итак, Сталин заставляет других подписать приказ, уклоняясь от личной
ответственности. Зачем же он принимал ее в мае? Отдается директива воо-
руженным силам на разгром вторгшегося противника. Документ величайшей
важности. При чем тут "член Совета секретаря"?
На следующий день объявлен состав Ставки Верховного Главнокомандова-
ния. Сталин отказался ее возглавить, согласившись войти в этот высший
орган военного руководства только на правах одного из членов. "При су-
ществующем порядке так или иначе без Сталина нарком С. К. Тимошенко са-
мостоятельно не мог принимать принципиальных решений. Получалось два
главнокомандующих: нарком С. К. Тимошенко - юридический, в соответствии
с постановлением, и И. В. Сталин - фактический" (Г. К. Жуков. Там же). В
оборонительной войне Сталин применяет свой испытанный метод руководства:
принципиальные решения принимает он, а официальную ответственность несут
Молотовы, Маленковы, Тимошенки, Жуковы. Только через месяц члены Полит-
бюро заставили Сталина занять официальный пост Наркома обороны, а 8 ав-
густа - пост Верховного Главнокомандующего. Стоило ли Сталину "в предви-
дении оборонительной войны" принимать на себя ответственность, для того
чтобы с первого момента такой войны энергично от ответственности укло-
няться? Зная о манере Сталина руководить делами в первый месяц оборони-
тельной войны, резонно было бы предположить, что накануне ее, он попыта-
ется не принимать на себя никаких титулов и никакой ответственности,
выдвинув на декоративные посты второстепенных чиновников, полностью им
контролируемых. Итак, второе объяснение нас тоже не может удовлетворить.
Поэтому мы вынуждены придерживаться третьей версии, которую пока еще
никто не смог опровергнуть: руками Гитлера Сталин сокрушил Европу и те-
перь готовит внезапный удар в спину Германии. "Освободительный поход"
Сталин намерен возглавить лично в качестве главы советского правительст-
ва.
Коммунистическая партия готовила советский народ и армию к тому, что
приказ начать освободительную войну в Европе Сталин даст лично. Комму-
нистические фальсификаторы пустили в оборот версию о том, что Красная
Армия готовила "контрудары". Ни о каких контрударах тогда речь не шла.
Советский народ знал, что решение начать войну будет принято в Кремле.
Война начнется не нападением каких-то врагов, а по сталинскому приказу:
"И когда маршал революции товарищ Сталин даст сигнал, сотни тысяч пило-
тов, штурманов, парашютистов обрушатся на голову врага всей силой своего
оружия, оружия социалистической справедливости. Советские воздушные ар-
мии понесут счастье человечеству!" Это говорилось в момент, когда Крас-
ная Армия уже уперлась в границы Германии ("Правда", 18 августа 1940 го-
да), и нести счастье человечеству можно только через германскую террито-
рию и обрушивать силу оружия социалистической справедливости в августе
1940 года можно было прежде всего на германские головы.
Занимая пост Генерального секретаря, Сталин мог дать любой приказ, и
этот приказ незамедлительно и точно выполнялся. Но любой приказ Сталина
был неофициальным, в этом-то и заключалась сталинская неуязвимость и не-
погрешимость. Теперь это положение Сталина больше не удовлетворяет. Ему
нужно дать приказ (Главный Приказ его жизни), но так, чтобы официально
это был сталинский приказ.
По свидетельству Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского (Сол-
датский долг, С. 11), каждый советский командир в своем сейфе имел "осо-
бый секретный оперативный пакет" - "Красный пакет Литер М". Вскрывать
Красный пакет можно было только по приказу Председателя Совнаркома (до 5
мая 1941 года - Вячеслав Молотов) или Наркома обороны СССР (Маршал Со-
ветского Союза С. К. Тимошенко). Но, по свидетельству Маршала. Советско-
го Союза Г. К. Жукова, Тимошенко "без Сталина все равно принципиальных
решений принимать не мог". Так Сталин занял пост Молотова, для того что-
бы Главный Приказ исходил не от Молотова, а от Сталина.
Пакеты лежат в сейфах каждого командира, но 22 июня 1941 года Сталин
не дал приказа вскрыть Красные пакеты. По свидетельству Рокоссовского,
некоторые командиры на свой страх и риск (за самовольное вскрытие Крас-
ного пакета полагался расстрел по 58-й статье) сами вскрыли Красные па-
кеты. Но ничего они там нужного для обороны не обнаружили. "Конечно, у
нас были подробные планы и указания о том, что делать в день "М"... все
было расписано по минутам и в деталях... Все эти планы были. Но, к сожа-
лению, в них ничего не говорилось о том, что делать, если противник вне-
запно перейдет в наступление" (Генерал-майор М. Грецов. ВИЖ, 1965, N 9,
с. 84).
Итак, планы войны у советских командиров были, но планов оборонитель-
ной войны не было. Высшее советское руководство об этом знает. Вот поче-
му в первые минуты и часы войны высшее советское руководство вместо ко-
роткого приказа вскрыть пакеты занимается импровизацией - сочиняет новые
директивы войскам. Все планы, все пакеты, все, "расписанное в деталях и
по минутам", в условиях оборонительной войны больше не нужно.
Кстати, первые директивы высшего советского руководства тоже не ори-
ентируют войска на то, чтобы зарыться в землю. Это тоже не оборонитель-
ные, и не контрнаступательные, а чисто наступательные директивы. Советс-
кие руководители мыслят и планируют только этими категориями, даже после
вынужденного начала оборонительной войны. Красные пакеты носят очень ре-
шительный характер, но в неясной обстановке нужно несколько сдержать
наступательный порыв войск до полного выяснения случившегося. Вот почему
первые директивы носят наступательный характер, но тон их сдерживающий:
наступать, но не так как это написано в Красных пакетах!
В неясной обстановке Сталин рисковать не желает, вот почему на самых
главных директивах "великой отечественной войны" - директивах начать
войну, нет подписи Сталина. Он готовился выполнить почетную обязанность
- подписать другие директивы, в другой обстановке - подписать директивы
не на вынужденную оборонительную войну, а на освободительную миссию на-
родов мира.
Гитлер читал телеграммы мудрого Шуленбурга, да и сам, наверное, тоже
понимал, что Сталин надеется "в области внешней политики достичь цели
огромной важности личными усилиями". Гитлер понимал, насколько это опас-
но, и лишил Сталина этой возможности. Вот почему на первых директивах
неожиданной для Сталина и вынужденной оборонительной войны появляется
подпись "члена совета секретаря".
Вступая в должность, каждый глава правительства объявляет программу
своих действий. А Сталин? И Сталин. Правда, речь Сталина, которая может
считаться программной, была произнесена, но никогда не публиковалась.
5 мая 1941-го, когда назначение Сталина было предрешено (а может
быть, уже и состоялось), он выступает с речью в Кремле на приеме в честь
выпускников военных академий. Сталин говорит 40 минут. Учитывая сталинс-
кую способность молчать, - 40 минут это необычно много. Это потрясающе
много. Сталин говорил перед выпускниками военных академий совсем не каж-
дый год. За всю историю таких выступлений было только два. Первый раз-в
1935 году: Киров убит несколько месяцев назад, над страной занесен кара-
тельный топор, тайно готовится Великая чистка, а товарищ Сталин говорит
перед выпускниками военных академий речь: кадры решают все. Вряд ли кто
тогда мог понять истинный смысл сталинских слов. А Сталин замыслил ни
много ни мало, а почти поголовную смену своих кадров с кровавым финалом
для большинства сталинских слушателей.
А в мае 1941 года Сталин во второй раз говорит нечто важное выпускни-
кам военных академий. Теперь замышляется более серьезное и более темное
дело, и потому сталинская речь на этот раз секретна. Речь Сталина никог-
да не публиковалась, и это дополнительная гарантия ее важности. Сталин
говорил о войне. О войне с Германией. В советских источниках с опоздани-
ем на 30-40 лет появились ссылки на эту речь. "Генеральный секретарь ЦК
ВКП (б) И. В. Сталин, выступая 5 мая 1941 года с речью на приеме выпуск-
ников военных академий, дал ясно понять, что германская армия является
наиболее вероятным противником" (ВИЖ, 1978, N 4, с. 85). История второй
мировой войны (Т. 3, с. 439) подтверждает, что Сталин говорил о войне, и
именно о войне с Германией. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков идет
несколько дальше. Он сообщает, что Сталин в обычной своей манере задавал
вопросы и сам на них отвечал. Сталин задавал среди прочих вопрос о том,
является ли германская армия непобедимой, и отвечал отрицательно. Сталин
называл Германию агрессором, захватчиком, покорителем других стран и на-
родов и предрекал, что для Германии такая политика успехом не кончится
(Воспоминания и размышления. С. 236).
Золотые слова. Но почему их держат в секрете? Понятно, что в мае 1941
года Сталину несподручно было своего соседа называть агрессором и зах-
