Потянулись месяцы. Собственная скорость "Муромца" перевалила за
световую [ "Сверхсветовая скорость" - это скорость, вычисленная по
расстояниям, измеренным земным наблюдателем, и по промежуткам времени,
измеренным по часам на ракете. Такая скорость, естественно, может
превышать скорость света, но с точки зрения наблюдателя па ракете, она,
разумеется, все равно останется в пределах 300 тыс. км/сек. ] и
продолжала увеличиваться на тридцать два метра в секунду за секунду. Нам
было очень тяжело. Я думаю, никто по-настоящему не верил в успех опыта.
Зато каждый по-настоящему знал, к каким последствиям может привести
успех. Все люди - мечтатели. И мы тоже, поддерживая отвисающие
подбородки, мечтали за срок одной только жизни обежать дальние окраины
Вселенной и подарить эти окраины людям.
Порта стало лучше, он много читал и усиленно занимался теорией
тяготения. Время от времени мы укладывали его на несколько недель в
"саркофаг", но ему это не нравилось: он не желал терять время. Ларри и
Артур вели астрономические наблюдения, Сергей, Сабуро и я стояли вахты. В
промежутках между вахтами мы рассчитывали ход Времени в ускоренно
движущихся системах при различных частных предположениях. Ларри заставлял
нас заниматься гимнастикой, и к концу года я уже мог без особого труда
подтягивать на перекладине свои два центнера.
Между тем Тайя разгоралась все ярче в перекрестии нитей курсового
телескопа. Тайя была целью первых трех звездных. Она была одной из
ближайших к нашему Солнцу звезд, у которой давно уже были отмечены
неравенства в движении. Считалось, что Тайя может иметь планетную
систему. Перед нами к Тайе шел Быков на "Луче" и Горбовский на "Тариэле".
Быков через каждые пятьдесят тысяч астрономических единиц сбрасывал
мощные радиобакены. Новая трасса должна была быть отмеченной шестнадцатью
такими радиобакенами, но мы уловили сигналы только семи. Может быть,
бакены погибли, но скорее всего мы просто обогнали Быкова. Бакены были
оборудованы воспринимающим устройством, работающим на определенной
частоте. Можно было оставить запись, чтобы ее прочли те, кто пойдет
вслед. Один из бакенов в ответ на наш вызов просигналил: "Был здесь.
Четвертый локальный год. Горбовский". Совершенно невозможно сказать, за
сколько лет до нас он проходил.
Оказалось, что Тайя не имела планетной системы. Это была двойная
звезда. Ее невидимый с Земли компонент оказался слабой красной звездой,
почти погасшей, истощившей свои источники энергии. Мы были первыми
Землянами, увидевшими чужие солнца. Тайя была желтая и очень походила на
наше Солнце. Спутник ее был очень хорош. Он был малиновым, и по нему
ползли вереницы черных пятен. Вдобавок он не был обыкновенной звездой:
Ларсен обнаружил медленную и неправильную пульсацию его гравитационного
поля. Две недели мы крутились около него, пока Артур и Ларри вели
наблюдения. Это были блаженные недели отдыха, нормальной тяжести,
временами даже невесомости.
Затем мы пошли к соседней звезде - белой звезде ВК 71016. Этого
потребовал Порта, и я не знаю, правильно ли я сделал, уступив ему. Порта
был биолог, и его больше всего интересовали проблемы жизни. Он требовал
планету - теплую, окутанную атмосферой, полную копошащейся жизни. Мы тоже
хотели увидеть Новый Мир. Мы надеялись встретить себе подобных. Каждый из
нас тайно мечтал об этом с того момента, как стал межпланетником. А до
того, как стал межпланетником, мечтал во весь голос. И мы пошли к ВК
71016.
Мы летели к ней четыре года, и снова свирепые перегрузки прижимали
нас к полу, и мы задыхались в амортизаторах, как раздавленные червяки. Но
все же нам было гораздо лучше, чем в начале пути. Видимо, мы
приспосабливались. С нас слезала кожа, выпадали ногти, мы ели восемь раз
в сутки и почти совсем не спали, но мы приспосабливались. И мы долетели
до белой звезды ВК 71016.
Да, она имела планетную систему. Четыре планеты, из которых одна
обладала атмосферой и была немножко больше Земли. Это была прекрасная
планета, зеленая, как Земля, покрытая океанами и обширными равнинами.
Братьев по Разуму на ней не оказалось, но жизнь кипела на ней. Я
сказал, что хочу назвать ее именем Ружены. Никто не возразил. Но планета
встретила нас так, что мне не хочется вспоминать об этом. Она
отвратительно встретила нас. Порта остался там, мы даже не знаем, где его
могила. И там осталась моя рука. А Сережа Завьялов и Сабуро Микими
оставили там столько своей жизни, что не сумели дожить до возвращения.
Обратно мы летели шесть лет при максимально возможных перегрузках.
Мы торопились попасть в наше время, потому что до самого конца не знали,
удался наш опыт или нет. Мы три года шли с семикратной перегрузкой и
сбросили ускорение только потому, что Ларсен, неудачно шагнув, проткнул
ребром левое легкое. После этого мы год отдыхали на троекратном
ускорении. "Муромец" плохо слушался управления, и мне пришлось отказаться
от внеземной станции и сесть прямо на Землю. Конечно, это стыдно, но я не
хотел рисковать. Мы приземлились удачно. Потом мы с Ларсеном держали
Артура, который хотел целовать землю, зараженную фотонным реактором.
Потом мы сели в свой вертолет и вылетели к людям. Но только увидев
Ружену, я понял, что опыт удался.
Тяжелый, жестокий опыт, но он удался. Мы привезли людям своего
времени чужие миры. Может быть, всю Вселенную, как мы мечтали в полете.
Это славно - не отдаленным потомкам, не у памятников самим себе, а
близким и родным людям своего века подарить ключи от Пространства и
Времени. Конечно, мы были всего только исполнителями. Спасибо людям,
которые создали теорию тяготения. Спасибо людям, которые создали
прямоточную ракету. Спасибо людям, которые создали наш прекрасный мир и
создали нас самих такими, какие мы есть.
Вот только Быков и Горбовский... Они вернутся, когда нас уже не
будет, но я думаю, они не рассердятся на нас.
/* Scanned, OCR-ed, spell-checked and formatted by dacota@iis.nsk.su */
