что-то вытащил, вложил мне в ладонь и вышел. Остальные последовали за ним,
разговаривая во весь голос, и даже двери за собой не закрыли.
Я поднял руку к глазам. На ладони у меня лежал камешек. Обыкновенный
камешек, пористый, серенький, похожий на песчаник. Голоса уже раздавались
во дворе. Отчаянно заливалась дворняга. В голове у меня все шло кругом, и
я ничего не понимал.
Вдруг кто-то сказал: "Извините". Передо мной стоял тот, в черном
плаще, и приятно улыбался.
- Извините, - повторил он и осторожно взял камешек у меня с ладони.
- Что это? - спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня, потом - мельком - на камешек, потом
снова на меня.
- Это так... Шутка... Спокойной ночи. Простите нас за беспокойство...
Он повернулся и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
За окном взревели моторы, и свет фар снова скользнул по окну.
Я посмотрел на пустую ладонь. Шутка, подумал я. Вот так шутка... Я
стоял посреди комнаты, смотрел на стол, где громоздилась история
престарелого академика, на пустой табурет, на воняющий керогаз, на мокрый
след неприкосновенной куртки на полу и слушал, как затихает, удаляясь, рев
могучих моторов.
