Солнце поднялось уже достаточно высоко, когда они наконец вышли на
тропу всего в нескольких сотнях ярдов от той развилки, на которой они с
Полячеком разделились и он пошел один. Теперь оставался последний отрезок
пути. Волк, который постоянно трусил впереди и то и дело бросался назад,
словно находя их шаг невыносимо медленным, внезапно подбежал к ним с крайне
расстроенным видом, жалобно скуля и отрывисто подвывая.
-- Что стряслось, старина? -- поинтересовался Ши. Волк подпрыгнул,
ткнулся носом Ши в ноги и отбежал на несколько шагов в сторону По.
-- Хочет, наверное, чтобы мы вернулись и отыскали ту девчушку, --
предположил Ши.
Волк еще немного повыл, а потом ухватил его зубами за мешковатые штаны
и попытался силой направить его в желаемом направлении.
-- Послушай-ка, я не... -- начал было Ши, но тут же сам увидел, что
хотел сказать ему волк.
Дальше на тропе вздымался столб пыли, внутри которого мерно двигались
головы. Бельфегора заслонила глаза от солнца и даже тихонько взвизгнула.
-- Сарацины! Проклятые демоны, как же проскользнули они мимо графа
Роланда? И смотри -- среди них Медор!
-- Он, должно быть, ускакал за перевал и перехватил команду, которая
была послана за нами -- да еще этот проклятый кузнец наверняка навел их на
наш след, -- отозвался Ши.
Мерно подпрыгивающие в клубах пыли головы задвигались более энергично.
-- Они углядели нас! -- вскричала Бельфегора. -- Скорей на склон! Там
они не настигнут нас верхами, а мы укроемся среди деревьев!
Всадники быстро приближались -- было их около двадцати. Пронзительные
вопли возвестили, что беглецы обнаружены.
Ши со своей спутницей взлетели на вершину склона и углубились в рощицу
из низкорослых дубков. Над ней снова нависал осыпающийся глинистый откос, в
который они провалились по колено, и каждая попытка продвинуться выше
кончалась тем, что они съезжали обратно на то же расстояние. Месили они этот
откос совершенно без толку.
А внизу между тем двое всадников уже пробирались между скалами у
подножья холма; остальные рассыпались вправо и влево. Над головой у Ши в
глину вонзилась стрела. Эх, нашлось бы сейчас какое-нибудь волшебство, что
сработало бы быстро и качественно!
-- Без толку, -- горько объявил он. -- Придется оставаться здесь и
пробовать отбиться.
Схватив девушку за руку, он сбежал на несколько шагов назад к деревьям.
Столпившиеся у подножья уступа сарацины дико завизжали. Из кривых луков
полетели стрелы.
Бельфегора скорчилась под прикрытием скалы и выстрелила из лука в
какой-то подкрадывающийся силуэт. Стрела пролетела мимо цели, угодив в
камень чуть позади. Следующая поразила лошадь, которая поднялась на дыбы и
сбросила всадника. Бельфегора отпрянула, когда в ответ о скалу застучало с
полдюжины стрел сразу.
Медор восседал на великолепной белой лошади, предусмотрительно держась
подальше. Неясно донесся его голос:
-- Старайтесь стрелять так, чтоб не причинить ей вреда! Ее нужно взять
живьем! А за голову воина обещаю пять тысяч дирхемов!
Один из сарацинов схватился за грудь и скатился с седла, пронзенный
стрелой и заливаясь кровью. Остальные отступили, спешились, и оставив
одного-двоих держать лошадей, бросились к подножью холма с саблями и
копьями.
Откуда-то из-за скалы выскользнула серая лохматая тень огромных
размеров, которая опустилась на спину кого-то из сарацинов одним длинным
прыжком. Молодчина, Вацлав! Воин упал навзничь, пронзительно визжа, но тут
же резко смолк. Тетива Бельфегоры зазвенела, как струна арфы.
Тамп! В траву рухнул еще один из нападавших, ухватившись за живот и
скрежеща зубами. Стрела мелькнула над шлемом другого, отскочив в сторону.
Тамп! Упал тот, кто лез самым первым -- стрела угодила ему прямо в глаз.
-- Алла акбар! -- визжал Медор откуда-то снизу. -- Десять тысяч
дирхемов! Кто-то из сарацинов остановился с торчащей из руки стрелой, но
остальные издали нестройный вопль и торопливо полезли, оступаясь и
оскальзываясь, сразу со всех сторон, наступая прямо на тех, кого уже
настигли стрелы девушки. Волк вцепился крайнему в ногу, и они кубарем
покатились с холма. Жертва визжала от ужаса, не в силах воспользоваться
клинком. Бельфегора аккуратно пригвоздила человека в шлеме к земле, попав
ему прямо в горло.
-- Последняя стрела, Гарольд! -- крикнула она. Молодчина, промелькнуло
у него в голове, пристроила эту стрелу куда надо, и он выбросил руку в
длинном выпаде. Саблеобразный клинок хоть и был крайне неудобен, но угодил
прямо в открытый рот оказавшегося перед ним сарацина. Ши парировал удар
кинжалом и рубанул сам, но на противнике был шлем, который со звоном принял
на себя удар, и клинок Ши обломился у самой рукояти. Однако удар оказался
достаточно силен, чтобы сбить сарацина с ног. Покатившись, он опрокинул еще
двоих.
Едва только Ши оправился от удара, кто-то метнул остроконечный дротик.
Оружие пролетело мимо и, дрожа, застряло в дереве. Ши с Бельфегорой
одновременно полезли к нему. Он добрался до него первым, выдернул, переломил
о колено и выставил перед собой заостренный конец, словно рапиру.
-- Лезь на дерево! -- крикнул он девушке. Сарацины были уже совсем
рядом. Ши едва успел обернуться, обмануть ловким финтом ближайшего,
увернуться от рубящего удара и сделать выпад. Острие вошло тому точно под
подбородок.
Следующий отпрянул, так что выпад Ши немного его не достал. Он
отпрыгнул назад, едва отразив встречный удар боком своего импровизированного
клинка. Сарацины окружили его, и поскольку он никак не мог смотреть в три
стороны одновременно, необходимость защиты не оставляла надежд даже на очень
быстрый укол. От страшного удара по голове все ощущения у него смешались --
к счастью, шлем отвел лезвие в сторону.
И вдруг послышался какой-то звук, от которого в сарацинских рядах
разнеслись нестройные вопли -- рев некоего рога, глубокий, полный и
резонирующий. Звучал он подобно рогу Хеймдалля, что заставлял трястись
ледники и скалы, но этот отличала еще и какая-то дикая, диссонансная
пронзительностью от которой по спине у Ши побежали мурашки и заныли зубы.
Небывалое ощущение страха и ужаса охватило его, ему захотелось разрыдаться и
упасть на колени. Рог прозвучал снова, и сарацины, как горох, посыпались со
склона. Крики их перешли в панические всхлипывания. Ши и сам чуть было не
бросился вслед за ними.
Через склон проплыла какая-то тень, и, глянув вверх, он увидел парящего
на своем гиппогрифе Астольфа. Прорисовавшись на фоне светлого неба, тот еще
раз поднес рог к губам и окончательно выдул сарацинов из ложбины.
Нет, все же не окончательно. Ши опустил взгляд как раз вовремя, чтобы
заметить какого-то низкорослого бородатого типа -- должно быть, он был
попросту глух, поскольку не выказывал ни единого признака поражения ревом
рога -- который стоял на коленях менее чем в двадцати ярдах и натягивал
кривой лук. Как только тип отпустил тетиву. Ши почти инстинктивно пригнулся,
и стрела пролетела у него над головой.
Жалобный вскрик заставил его обернуться. Оказывается, Бельфегора
потянулась за чьей-то брошенной саблей, и теперь упала на колени с торчащей
из бока стрелой.
Ши кинулся к мусульманскому лучнику, который тут же отбросил лук и
выхватил короткий ятаган. Секунды три клинки их мерцали, словно солнечные
лучи. Ши парировал очередной удар и вонзил острие дротика в руку противника,
где оно застряло между костей. Тот выронил свое оружие и отшатнулся,
выдернув дротик у Ши из руки.
Ши подхватил ятаган. Его противник упал на колени и поднял здоровую
руку.
-- Ради Аллаха! Ужель сразишь ты безоружного?
-- Чертовски верно подмечено! -- прорычал Ши, и так и поступил. Голова
сарацина отлетела в сторону и, подскакивая и подпрыгивая, скатилась вниз по
склону.
Ши вернулся туда, где среди камней с бледным лицом и полуприкрытыми
глазами лежала Бельфегора. Он взял ее на руки.
-- Гарольд, -- прошептала она.
-- Да, любимая?
-- Кристально все ясно мне теперь. Я Бельфеба Лесная, дочь Крайсогона,
а ты -- дражайший супруг и возлюбленный мой!
Шок часто оказывает хорошее влияние в случаях амнезии. Но на черта им
сдался такой шок? Он судорожно сглотнул.
-- Родила бы я тебе сына, -- произнесла она едва слышно. -- Отважным он
был бы, тебе ровня, и счастливым.
-- Все не так еще плохо.
-- О нет, боюсь я, что так! Ухожу я к Церере и Сильвану. Поцелуй меня,
покуда не ушла я.
Он поцеловал ее. Губы ее слабо улыбнулись. Он приложил руку к ее
сердцу. Оно еще билось, но очень медленно и неровно. Она тихонько вздохнула,
-- Отважного, тебя ровня...
-- Вот те на! -- прогремел знакомый голосина. Над ними стоял Астольф,
держа в одной руке рог, а в другой уздечку гиппогрифа. -- Как, юная леди
ранена? Плохо дело. Дай-ка я взгляну. Он бросил взгляд на торчащую стрелу.
-- Та-ак, что тут у нас с пульсом? Хм, пока есть, но боюсь, что
ненадолго. Внутреннее кровотечение, черт бы его не видал. А ну-ка быстро,
старина, собери веток и травы и разведи костерчик. По-моему, я сумею с этим
справиться, только придется действовать быстро.
Ши торопливо сгреб кучку сухого лесного мусора и, отчаянно ругая
неуклюжий кремень с кресалом, все же разжег огонь. Астольф щепкой начертил
вокруг них огромных размеров пентаграмму и из ветки и пучка травы связал
некое подобие стрелы, которое тут же бросил в огонь, бормоча заклинание.
Оттуда сразу вырвались клубы дыма, столь густого и едкого, какой в жизни не
мог бы образовать такой маленький костер. Бельфебу Ши не видел.
Ши испуганно вздрогнул, когда за границей пентаграммы вдруг увидел
висящие в воздухе сами по себе чьи-то глаза. Просто глаза, с черными
зрачками. Потом стали появляться другие пары глаз, которые вращались и
плавали в воздухе, словно их невидимые обладатели прохаживались взад-вперед.
-- Стой где стоишь! -- бросил Астольф в промежутке между заклинаниями.
Руки его были раскинуты, и Ши было видно, как он машет ими в дыму,
декламируя что-то на нескольких языках одновременно.
Что-то глубоко внутри самого Ши настойчиво твердило: выходи, выходи,
выходи же; это чудесно; мы сделаем тебя великим; выходи; сделай лишь шаг;
такого ты еще никогда не видел; пойдем с нами... Мускулы его напрягались,
готовые метнуть его в сторону этих глаз. Он уже почти сделал один неверный
шаг по направлению к ним, но все же сумел овладеть собой, хотя даже пот
застыл у него на лбу при усилии удержаться от следующего шага.
Внезапно огонь потух, дым развеялся, словно всосался в землю, а глаза
исчезли. Астольф стоял над кучкой золы. На красивом лице его поблескивали
крупные бисеринки пота.
-- Ух, запарился я от такой работенки, -- заметил он. -- Хорошо, что ты
не высунул голову за пентаграмму.
Бельфеба села и улыбнулась. Стрела исчезла, и ни следа не осталось там,
где она пробила тунику, за исключением разве что большого кровавого пятна на
боку.
-- Был бы чертовски рад и это тебе исправить, -- сказал Астольф, -- да
только я не очень-то силен в волшебной стирке.
-- Лорд мой, сделал ты достаточно и даже более, чем достаточно, --
произнесла девушка, несколько неуверенно поднимаясь на ноги. -- Я...
-- Ладно-ладно, -- перебил Астольф. -- А тебя, сэр Гарольд, гляжу, тоже
слегка починить следует?
Только сейчас Ши понял, что и сам ранен. На лице была кровь от удара,
который принял на себя шлем, один порез на руке и другой на бедре. Все это
