совершенства. Отходящая от полосы под прямым углом железнодорожная ветка
терялась на горизонте. С точки зрения пилота самолета С-5А,
приближавшегося к этой трехмерной связке, взлетно-посадочная полоса и
железнодорожная ветка образовывали букву Т с конечной перекладиной и
бесконечной стойкой. Пилот попросту пренебрег этим наблюдением. Возможно,
что бы не вполне понимал думу Председателя Мао; более эрудированный
человек мог бы оценить символику по достоинству.
- Это явное доказательство циничного вероломства китайского
гангстерского элемента, скрывающегося за фасадом маоистской клики, товарищ
Корнелиус, - добродушно заметил комиссар Крапоткин, наливая в стакан чай
из серебряного самовара и передавая его через стол Джерри. Маленький
крыжистый Крапоткин носил свой модный двубортный костюм, как униформу.
Возможно, это и есть униформа, подумал Джерри, достал из своей
перламутровой коробочки для пилюль кусочек сахара и вставив его между
зубами. Русские теперь из кожи вон лезли, чтобы держаться на уровне, а это
не так легко.
Пока Джерри посасывал чай сквозь кусочек сахара между зубами,
Крапоткин закурил "Акапулько Голд" и продолжал разговор не по существу:
- В Пекине изрыгают антисоветскую брань, и в то же время заключают
сделки с худшим гангстерским элементом упадочного капиталистического
общества через черный ход в Синьцзяне, который, кстати, по праву является
советской территорией.
- Я бы не назвал мафию худшим гангстерским элементом упадочного
капиталистического общества, - мягко заметил Джерри.
Крапоткин издал металлический звук, который Джерри в порядке рабочей
гипотезы определил как смех.
- А, очень хорошо Корнелиус. Действительно, можно доказать, что
распространение героина, вносящее вклад в дальнейшее разложение уже
упадочного Запада, является делом, способствующим в конечном счете
прогрессу рабочего класса.
- Но это не относится к обеспечению реакционного авантюристического
режима в Пекине твердой американской валютой, - возразил Джерри.
- Совершенно верно, товарищ! Вот почему наше руководство решило
сотрудничать с американским Бюро по борьбе с наркотиками. Как только
маоистская клика будет разоблачена в деле продажи героина мафии, у нас не
возникнет трудностей с их полной дискредитацией среди прогрессивных
элементов во всем мире.
- И, разумеется, мафия тоже будет дискредитирована.
- ?
- Мафия в принципе считается такой же патриотической организацией,
как Ку-Клукс-Клан или Орден Американского Лося.
Крапоткин погасил окурок.
- Довольно шуток, товарищ, - сказал он. Вы готовы к заброске?
Джерри коснулся скрипичного футляра.
- Мое прикрытие? - спросил он.
- Вы будете нанятым мафией стрелком с контрактом на прямого
наследника Мао Цзэдуна, - сказал Крапоткин. - Наши агенты в Палермо как
раз раскрыли такой заговор.
- Настоящим стрелком?
Крапоткин улыбнулся.
- Его убрали, уверяю вас.
С определенной точки зрения, подумал Джерри, Крапоткин прав.
Ровно через девяносто секунд после того, как С-5А остановился,
направив хвост к соединительной точке железнодорожно-авиационной буквы Т,
как будто собравшись пукнуть вдоль полотна, большие створки в носовой
части распахнулись, как лепестки алюминиевого цветка, опустился пандус, и
на свет появился черный "кадиллак", таща за собой дом-трейлер грандиозных
пропорций и готического дизайна в стиле "Майами-Бич". С-5А, как беременная
свиноматка, продолжал извергать "кадиллаки" каждый из которых влачил
трейлер все больших размеров и все более в стиле рококо, чем предыдущий.
Чуть меньше трех сотен стариков скакали не спотыкающихся пони через
пустоши Синьцзяна. У дюжины или более того монгольских воинов в старых
мозгах, возбужденных последней резней, лопнули кровеносные сосуды. Кровь
текла медленно. Там, где степи когда-то наполнялись эхом от грохота копыт
Золотой Орды, и целый мир дрожал в страхе перед натиском варваров, от
горизонта до горизонта заполнявших поле зрения, там теперь не было никого,
кроме горстки испускающих дух дряхлых дикарей.
Дух еще пылал, но плоть практически умирала. Выжившие завидовали тем
немногим своим счастливым товарищам, которые умерли смертью воина, грабя
последнее селение из бесконечной цепи, восходящей к славным дням, когда
селения носили такие имена, как Пекин, Самарканд и Дамаск. Но что-то -
называйте это гордостью или мужской доблестью - поддерживало жалкий
остаток Орды в их скачке все дальше на восток к восходу солнца. Может
быть, это была надежда, что где-то в бескрайней степи их все еще ждет
достаточно большое (но не слишком большое) селение, чтобы доставить им
славу смерти в одной последней битве, триумфальной последней резне. Как
клочки боевых знамен, в их одурманенных старых мозгах бились простые
императивы, формирующие их жизни, надежды и судьбы: Селение. Жги. Грабь.
Насилуй. Убивай.
Джерри Корнелиус, все еще прижимая к себе скрипичный футляр, в
одиночеств стоял на серой пустоши и с каким-то дурным предчувствием
наблюдал, как русский вертолет исчезает в синевато-сером небе. Этим
русским просто нельзя доверять, подумал он. Где же машина?
К востоку лежал большой валун. За ним, не без некоторого чувства
облегчения, Джерри нашел последнюю модель "кадиллака" типа "седан",
начищенную и блестящую. Пока все шло хорошо.
В машине Джерри нашел свою новую персону. Сбросив одежду, он
облачился в эту персону: черный костюм в тонкую полоску с прикрепленными
брюками и узкими лацканами, белая рубашка с пуговицами до самого низа,
белый галстук, бриллиантовая булавка, остроносые черные итальянские
мокасины, аргиловые носки, коробка "Де Нобили" и банки с черным обувным
кремом и вазелином, с помощью которых он сделал себе прическу, как у
Рудольфа Валентино, сверху которой поместил мягкую шляпу с рантом из
леопардовой шкуры. Экипированный таким образом, с круглой зубочисткой во
рту под развязным углом, он захлопнул дверцу, включил кондиционер и
отправился в путь по пустоши.
Только когда он обнаружил, что радио не ловит ничего, кроме Москвы, а
фонотека не содержит ничего, кроме Чайковского, стала ясна вся степень
вероломства Крапоткина.
Когда поезд достаточно приблизился к соединительной точке железной
дороги с взлетной полосой, солдаты Народной Армии только с помощью
усердного применения думы Председателя Мао Оказались способны сдержать
крики ужаса, удивления и негодования.
Потому что там, во глубине Синьцзяна, было вполне приличное по
обстоятельствам факсимиле Лас-Вегаса. Трейлеры полукругом окаймляли
большой плавательный бассейн округлой формы. Пастельными тонами,
витринами, многочисленными постройками флигелей и бетонных дорожек
трейлеры напоминали нижние этажи Лас-Вегасских отелей с казино. Иллюзию
дополняли сложные лабиринты из купальных кабин, шезлонгов, кегельбанов,
павильонов, оранжерей и гандбольных площадок, заполнявших промежутки между
трейлерами. За полукруглым фасадом Лас-Вегаса высился хвост С-5А,
напоминавший почему-то о Говарде Хьюзе и обо всем, что связано с этим
теневым деятелем. Между призрачных казино-отелей было припарковано
бессчетное количество черных "кадиллаков".
Возле бассейна официанты в красных смокингах подавали подогретое пиво
"Коллинз" толстякам в солнцезащитных очках, которые расселись в шезлонгах,
греясь в сложной системе ламп солнечного света. У края бассейна старлетки
в бикини щеголяли симпатичными попками.
Чиновники в служебном вагоне немедленно вызвали резервный поезд,
остановленный за пятьдесят миль отсюда в предвосхищении именно такого
случая.
Приближаясь с юга к месту назначения, Джерри Корнелиус увидел
скопление пагод, лачуг и казарм, вокруг которых были воздвигнуты огромные
плакаты с необъятными портретами Мао, Ленина, Сталина, Энвера Ходжи и
других популярных личностей Китайской Народной Республики. Все было
изукрашено каллиграфией, как свадебный пирог. Периодически взрывались
гирлянды шутих. По петляющим улочкам преследовали друг друга бандиты.
Солдаты Народной Армии занимались гимнастикой ушу. Воздух был наполнен,
как бритвенными лезвиями, острыми слогами китайских диалектов. Звучал
гонг. На улицах танцевали бумажные драконы. Вечные сумерки висели над этой
сценой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась построена из
бальсового дерева, рисовой бумаги и папье-маше.
Джерри осторожно, на большом расстоянии обогнул эту китайскую версию
Диснейленда и по кругу подъехал к доминирующему над ландшафтом хвосту
С-5А. Вскоре окружающая реальность сменилась, и он очутился на окраине
того, что казалось пригородом Лас-Вегаса: нижние этажи казино-отелей
нижние этажи казино-отелей на колесах, припаркованные полукругом к
огромному бассейну, и китайский город-призрак смотрели в лицо друг другу,
разделенные хлорированными водами.
Углядев-таки за фасадом китайской реальности тщательно охраняемый
товарный вагон, Джерри без особого удивления увидел дюжину головорезов с
пулеметами, охраняющихся С-5А. На самолете должно быть 50.000.000
долларов.
Мгновение Джерри помедлил на грани Востока и Вегаса, как бы размышляя
над следующим ходом.
Вскоре он въехал в лагерь мафии, припарковал "кадиллак" по соседству
с гидрантом за парикмахерской и растворился в пейзаже, ничего к нему не
добавив. Да, действительно, в таком город он чувствовал себя, как рыба в
воде!
На пустошах к востоку то всадник падал замертво, то пони валился под
всадником; дух пылал все ярче, а кровь текла все медленнее, как будто их
древняя плоть стала эктоплазмой потрепанной непогодой, пергаментно сухой
квинтэссенции традиции и желания, отчаянной решимости не умереть смертью
крестьянина. С образом Последней Резни в задней части того, что оставалось
от их артериосклеротических мозгов, ошметки Золотой Орды тащились вперед,
только вперед.
- Ты по'л, какая картинка, Корнелиус? - сказал Утес, потягивая свой
"коллинз", пока он и Джерри лежали бок о бок в шезлонгах, греясь у края
бассейна. Джерри, одетый в неоново-голубой купальный костюм,
контрастирующий с желтым махровым халатом, японские резиновые сандалии и
серебристые летные очки, воспротивился опасному желанию заказать перно, и
результате пригубливал мерзкий ромовый концентрат. Только присутствие
скрипичного футляра под рукой успокаивало его расстроенные нервы. К тому
же лампы солнечного света угрожали растопить обувной крем в его волосах.
- Мне платят не за то, чтобы я понимал картину, Утес, - сказал
Джерри, не выходя из роли, хотя с определенной точки зрения то, что он
сказал, было правдой.
Утес одной рукой поскреб волосатое брюхо, а другой, как клешней,
ущипнул зад проходившей мимо старлетки, которая хихикнула прилично
обстоятельствам.
- Мне нра'тся твой стиль, парень. - сказал Утес. - Но неужели у тебя
нет ни капли любопытства?
- Любопытство кошку сгубило.
- Тогда я собака, Корнелиус, так что из того? Я хочу сказать, что эти
чинки сами напросились. У этих гниляков есть несколько водородных бомб и
МБР, и они забрали в голову, что могут наколоть мафию и выкрутиться. Да,
когда ты пришьешь их падрона номер два, этот хитрозадый гниляк в Пекине
несколько раз прикинет, прежде чем снова подсыпать лактозу нам в героин.
- А кто у них номер два?
Утес показал своей "Де Нобили" на пустой плотик: стоявший на якоре в
