никогда не сможет меня настигнуть.
Для меня 2 декабря 2150 года - всего лишь значимая область
времени, темная стена, конечная точка, за которой все скрыто.
Другая стена расположена возле 3 апреля 2040 года.
3 апреля 2040 года. Нечто внезапно обрывается, не-ничто
столь же внезапно начинается. Я рождаюсь. Что для меня
означает родиться? Как я могу вам рассказать? И сможете ли вы
меня понять? Моя жизнь, весь отрезок в сто десять лет,
возникает сразу, мгновенно. В "момент" своего рождения я
одновременно нахожусь и в момент своей смерти и во всех
моментах между ними. Я появляюсь из лона матери и вижу свою
жизнь так, как вы видите картину или некий сложный ландшафт -
весь сразу и целиком. Я вижу свое странное, странное
младенчество, всю его непостижимость, когда я появляюсь на
свет, уже прекрасно владея английским и не говорю на нем
хорошо лишь из-за пока что недоразвитого голосового аппарата,
когда, едва появившись из материнского лона, начинаю
требовать, чтобы корабль, прилетевший с Тау Кита 8 сентября
2050 года был подвергнут карантину и одновременно знаю, что
мои требования будут направсны, ведь они уже были напрасными,
будут напрасными, уже напрасны, и зная уже в момент своего
рождения, что я есть, был и буду всем тем, кем я когда-то
был/есть/буду и не смогу абсолютно ничего во всем этом
изменить.
Я рождаюсь, я умираю на чистых белых простынях, я в
кабинете доктора Фиппса наблюдаю за посадкой корабля, я в
правительственной тюрьме болтаю два года о будущем, и я же на
некой лесной поляне, где растут кустики с широкими зелеными
листьями и маленькими пурпурными цветками, и я срываю листья и
ем их и знаю, что буду это делать делал делаю... Я появляюсь
на свет и вижу застывшую картину своей жизни, цепь неизменных
событий, нарисованную на неподвижном и вечном холсте
времени...
Но я не просто в и ж у "картину". Я с а м картина" и я
же художник, и я же стою рядом и разглядываю ее, и я же никто
из них.
И я вижу неизменную область времени, которая определяет
все остальное - 4 марта 2060 года. Измените ее, и вся картина
растворится, а я стану жить во времени, как любой другой
человек, один благословенный момент за другим, свободный от
адского всезнания. Но само подобное изменение - тоже иллюзия.
4 марта 2060 года, лес неподалеку от того места, где
родился. Но даже знание о том ужасе, который этот день принес,
приносил и будет приносить, не меняет ничего. Я это делаю
делал буду делать, потому что делал буду делать делаю...
3 апреля 2040 года, и я рождаюсь,
младенец-ребенок-юноша-мужчина-старик, в правительстенной
тюрьме в психиатрической клинике умираю на чистых белых
простынях...
4 марта 2060 года. Мне двадцать лет. Я на лесной поляне.
Передо мной небольшое растение с широкими зелеными листьями и
маленькими пурпурными цветками - Темп, Сорняк Времени, что
преследовал, преследует и будет преследовать меня всю мою
бесконечную жизнь. Я знаю, что я делаю буду делать делал,
потому что буду делать делал и делаю.
Ну как я могу объяснить? Как дать вам понять, что этот
момент неизбежен, инвариантен, что хотя я знал, знаю и буду
знать о его жутких последствиях, тем не менее не сделаю
ничего, дабы изменить его.
Язык для этого не подходит. То, что я говорю вам -
неизбежная полуправда. Все действия, которые я совершаю за
свои сто десять лет, приосходят одновременно. Но даже это
утверждение лишь намекает на правду, потому что "одновременно"
означает "в одно и то же время", а "время", в том смысле как
вы сами понимаете это слово, в моей жизни неуместно. Но
давайте я объясню попроще.
Допустим, я говорю, что все действия, которые я когда-либо
совершал, буду совершать или совершаю, происходят
одновременно. Поэтому никакое знание, приобретенное на
конкретном отрезке времени, не может повлиять на любое другое
действие, совершаемое нв другом отрезке. Попробую объяснить
иначе. Допустим, для меня действия и ощущения полностью
независимы друг от друга. В момент своего рождения я сразу
совершаю все, что мне предстоит сделать в жизни, мгновенно,
слепо, в едином движении. И лишь в следующий "момент" я
начинаю сознавать результаты всех этих миллиардов действий и
тот ужас, который внесет в мою жизнь 4 марта 2060 года.
Или... говорят, что в момент смерти мгновенно пролетает
вся его жизнь. В момент рождения передо мной мгновенно
вспыхивает вся моя жизнь, но не перед глазами, а в реальности.
Я не могу изменить в ней ничего, потому что любое изменение -
это нечто, существующее лишь как функция взаимосвязи между
различными моментами времени, а для меня же жизнь - один
вечный момент длиной в сто десять лет...
И поэтому этот кошмарный момент неизменен, и выхода из
него нет.
4 марта 2060 года. Я наклоняюсь, срываю кустик Темпа.
Отрываю широкий зеленый лист и кладу его в рот. Вкус у него
горьковато-сладковатый, отдает древесиной, неприятный. Я жую
лист и проглатываю.
Темп попадает мне в желудок, переваривается, попадает в
кровь, достигает мозга. В нем происходят изменения, которые
даже куда более умные, чем я люди объяснить не в силах и будут
бессильны это сделать, по крайней мере до 2 декабря 2150 года,
за которым пустота. Мое тело остается в объективном потоке
времени, взрослеет, стареет, умирает. Но разум мой
абстрагируется от времени и начинает переживать все моменты
как один. Это похоже на "ложную память". Из-за того, что
случилось 4 марта 2060 года, я уже пережил все это за двадцать
лет, прошедшие с моего рождения. И одновременно это начальная
точка для моего Темп-сознания в объективном потоке времени. Но
объективный поток времени не имеет отношения к тому, что
происходит... Язык, сама основа мыслей, не адекватны. Еще одно
объяснение: в объективном потоке времени я был нормальным
человеком до того проклятого 4 марта, и проживал каждый момент
предыдущих двадцати лет последовательно, в должном порядке,
момент за моментом, момент за моментом...
Но 4 марта 2060 года мое сознание расширилось в двух
направлениях временного потока и заполнило весь мой жизненный
отрезок вперед ко 2 декабря 2150 года и моей смерти, назад к 3
апреля 2040 года и моему рождению. В этом пятне времени 4
марта "изменило" мое будущее, поэтому оно одновременно
"изменило" и мое прошлое, расширив мое Темп-сознание до обоих
крайних пределов моего жизненного отрезка.
Но едва прошлое изменилось, предыдущее прошлое перестало
существовать, и я появляюсь из материнского лона как
младенец-ребенок-юноша-мужчинастарик в правительственной
тюрьме в психиатрической клинике умирая на чистых белых
простынях... И...
Я, искра разума, которая является моим сознанием, обитаю
там, где не существует ни места, ни времени. Объективная
продолжительность моей жизни - сто десять лет, но судя по
моему сознанию, я бессмертен - ощущение того, что я себя
ощущаю, никогда не может прекратиться. Я и младенец, и
ребенок, и юноша, и очень дряхлый старик, умирающий на чистых
белых простынях. Я - все эти люди одновременно, всегда был ими
всегда буду ими в том месте, где обитает мой разум в вечном
моменте, отделенном от времени...
Норман СПИНРАД
ПРИНЦИП СИНХРОННОСТИ
Впервые Джо Эндерби заметил, что творится нечто странное, когда его
кот вдруг выразил свое мнение по поводу напечатанного в утренней газете.
Никогда прежде кот Джо Эндерби такого не делал.
Тут, пожалуй, придется кое-что пояснить. Эндерби, служащий страховой
компании средней руки, имел обыкновение сразу после завтрака, до того как
отправиться на службу, просматривать утреннюю газету. И вслух
комментировать прочитанное примерно в таких выражениях: "Вот это толково",
"Этого нам только не хватало!", "Он что, с ума сошел?"
В то утро, когда все началось, Эндерби вытянулся на диване, а
Мельхидес, здоровущий серо-полосатый кот, клубочком свернулся у него на
коленях. Как обычно, Эндерби читал утреннюю газету. Изучив отчет о речи
члена сената США (имя сенатора разглашено не будет) по вопросам внешней
политики, он пробормотал: "Рехнулся этот парень, что ли?".
А кот внушительно и твердо кивнул головой. Подивившись забавному
совпадению, Эндерби с улыбкой спросил у Мельхидеса:
- Ты, стало быть, полагаешь, что сенатор совсем свихнулся?
Кот опять кивнул. Озадаченный - где это видано, чтобы кошки кивали
или качали головой в ответ на чтобы то ни было, - Эндерби обратился к
животному:
- Эй, приятель, что с тобой, что тебя гложет? Хочешь выйти погулять?
На сей раз, словно говоря "нет", кот покачал головой.
Эндерби снова уткнулся в газету и вычитал в ней мнение видного
педагога (его имя тоже не будет оглашено), утверждающего:
"Студенты-радикалы - сущие фашисты; от них пышет предубеждением против
всей расы полицейских". Эндерби произнес:
- Ну хоть капля смысла в этом есть, а?
Он, может, и не обратил бы внимания, что разговаривает сам с собой,
если бы не заметил, как Мельхидес качает головой.
- Черт побери, неужели ты понимаешь, о чем я говорю?
Кот кивнул.
"Это уж слишком, - подумал про себя Эндерби, - кажется я совсем
заработался". Мелькнула мысль, не зайти ли ему сразу к психиатру, но в
конце концов Эндерби решил поехать, как обычно, на службу, а к врачу
заглянуть, может быть, днем. По пути на работу он включил радио и стал
быстро нажимать кнопки в поисках чего-нибудь стоящего, переключаясь со
станции на станцию; И тогда генерал Грант отдал приказ... (щелк) Забить их
всех каменьями! (щелк) За какой же из грехов побиваете вы меня камнями? И
они отвечали; за то, что никакого добра не творил, побиваем... (щелк)
Четвертая станция передавала мягкую успокоительную музыку без слов,
Эндерби, задумавшись было о странных совпадениях, через несколько минут
выбросил эти мысли из головы. Мелодия кончилась, и прежде чем включить
следующую, ведущий рассказал анекдот, в котором упоминались "самолеты,
летевшие клином". Как раз в этот момент, когда из динамика доносились эти
слова, Эндерби заметил на свободной полосе дороги, впереди и чуть правее,
свору собак. На бегу стая вытянулась в идеальный клин. В компании в тот
день дела шли обычно. Вот только с телефонными звонками происходили
странности. Первым по номеру Эндерби позвонил мистер Денвер из Кливленда,
а вторым - мистер Кливленд из Денвера. Беседуя с последним, Эндерби по
ошибке обратился к нему: "Мистер Денвер?" - клиент тут же поправил; "Нет,
нет, не фамилия моя Денвер, а я звоню из Денвера! Вы крайне
невнимательны!" Третьим в то утро позвонил некто мистер Дейтон из Буффало.
Поговорив с ним, Эндерби не удержался: "Теперь что же! Звякнет
какой-нибудь мистер Буффало из Дейтона? Это ж индейцем надо быть, чтоб
носить такую фамилию?" Он ошибся. Звонок был действительно из Дейтона. Но
звонил не индеец по фамилии Буффало. Звонившим оказался украинец по имени
Эрик Бычко. То была последняя капля. Едва мистер Бычко покончил с делами и
дал отбой, Эндерби бросился к сослуживцам, расспрашивая, не было ли у них
не обычных звонков. И выяснил: одна сотрудница говорила по телефону шесть
раз - три раза на проводе оказывался город Вашингтон и три раза штат
Вашингтон. Во всех шести случаях клиентами были мужчины, звали которых
Джордж. Другая сотрудница, только что вернувшаяся из отпуска, который она
