- Боюсь, это неосуществимо. - Диспетчер не скрывал удивления, что его
ответ не удовлетворил Роя.
О том, что кто-то может скрываться под чужой фамилией и в чужом
облике, на Марсе еще не слыхали. Диспетчер старался вспомнить инструкцию
по обслуживанию пассажиров космических рейсов. Он был уверен, что пункта о
проверке облика там не было.
- Я хотел бы знать, почему это неосуществимо? - холодно спросил Рой.
- Потому ли, что вы не желаете такой проверки, или на Марсе невозможно
установить, где кто проживает? Мне странно ваше нежелание...
В диспетчеры космопортов подбирали людей энергичных, ни при каких
обстоятельствах не теряющих спокойствия. Диспетчер ответил с подкупающей
вежливостью:
- Мои желания значения не имеют. Всех, кто находится на Марсе, можете
пригласить сюда или посетить на их квартирах.
- Нам больше пока ничего и не нужно. Встречи со всеми пассажирами
предыдущего рейса вполне нас удовлетворяют.
- В том-то и дело, что со всеми не выйдет. Вчера семь из ста восьми
пассажиров, прибывших с Земли до вас, улетели дальше.
- Дальше? Куда?
- На Нептун, - торжественно сказал диспетчер. - А там, как вы знаете,
действуют особые правила. Если интересующий вас человек, - диспетчер явно
не мог произнести уважаемого имени Брантинга, - если этот человек на
планетолете, то он мог назваться любой фамилией, и мы не имеем права
доведываться, кто он реально.
Рой хорошо знал правила, установленные для Нептуна. Когда-то они
имели серьезное значение, сейчас в них сквозил элемент игры, но то была
игра, правила которой выполнялись с педантичной строгостью. Триста лет
назад группка бежавших с Земли авантюристов учредила на Нептуне свою
колонию. Беглецы, вооруженные аннигиляторами, долго не подпускали к
планете земные корабли. Капитулировали они, лишь когда убедились, что без
помощи Земли погибнут от голода и вырождения, но поставили при этом
условие, что возьмут себе выдуманные фамилии и никто не станет
дознаваться, кем они были раньше. Условие это было утверждено Большим
советом в качестве закона для Нептуна.
Отныне каждый поселявшийся на планете брал новую фамилию и придумывал
себе прошлое, какое нравилось. У обитателей Нептуна не было биографий,
только легенды. Вначале казалось, что со странным обычаем будет покончено,
когда исчезнут беглецы, боявшиеся наказания за проступки перед обществом.
Но вскоре обнаружилось, что многим нравится игра в инкогнито. Молодые
люди, не удовлетворенные ровным течением земной жизни, нанимались на
Нептун и там разыгрывали из себя тех, кого хотели бы в себе видеть. По
планете, как по сцене, ходили не простые жители, но актеры. Иногда кто-то
улетал, менял использованную и надоевшую фамилию и легенду на другие, еще
красочней, и возвращался обратно на новые роли. Существование на Нептуне
было трудным, работа изнурительной - игра в придуманную жизнь скрашивала
бытие. Теперь она была невинной, и на Земле посматривали с улыбкой на
далекую планету.
Родители, отправлявшие взрослых детей на Нептун, сами с увлечением
выдумывали им легенды и при обмене письмами и радиограммами строго хранили
святость инкогнито.
Если Брантинг бежал от розыска, то лучшего места во всей солнечной
системе, чем Нептун, он найти не мог.
- Мы все-таки проверим всех оставшихся на Марсе пассажиров, - сказал
Рой. - Надежда, что Брантинг здесь, небольшая, но убедиться, что Брантинга
нет, мы обязаны.
Понадобилось несколько дней, чтобы такое убеждение стало твердым. Рой
вызвал в гостиницу Цвиркуна.
- Брантинг, по всем данным, бежал на Нептун, - подвел Рой итог
неудачным розыскам на Марсе. - Остается, правда, возможность, что он хитро
перемаскировался, а вместо него летит на Нептун кто-то, передавший ему
свою внешность и биографию. Считаю такое допущение вздорным.
- Согласен, - поспешно сказал Цвиркун.
Генрих лишь молча кивнул. Рой сказал, что поиски на Марсе
бесперспективны еще и потому, что здесь множество калиописовых рощ -
дешифратор звенит не переставая и показывает все направления и все
расстояния. Безрезультатно потрачено столько усилий! Надо решить,
продолжать поиск вне Марса или отказаться. Бегство Брантинга наводит на
нехорошие мысли. С Нептуна, где действует правило инкогнито, он может в
любое время вернуться на Землю с гарантией, что никто не будет
доведываться о его прошлом. Не открывает ли это ему более спокойную дорогу
к осуществлению задуманного?
- Именно, друг Рой, точно и именно! - в страшном волнении закричал
Цвиркун. - Ах, вы даже не подозреваете, даже не способны заподозрить, до
чего вы правы!
- Как знать, может быть, и подозреваю. - Рой усмехнулся. - Но если
мысль о возвращении на Землю с Нептуна не оставила Брантинга, то он должен
взять с собой запас спор калиописа. И тогда он и на Нептуне окажется в
сфере анализа нашего аппарата.
- Он взял споры с собой, он взял их, чем угодно поручусь! -
воскликнул Цвиркун.
- А если он прихватил споры калиописа, чтобы рассеять их на Нептуне?
- сдержанно поинтересовался Генрих.
- Совершенно исключено! - быстро сказал Цвиркун. - Даже для калиописа
на Нептуне слишком низкая температура. Выделяемый калиописом кислород
может находиться там лишь в твердом состоянии. Не забывайте, что Нептун
получает от Солнца в триста раз меньше тепла, чем Марс, в девятьсот раз
меньше, чем Земля!
Рой вопросительно посмотрел на брата:
- Вызовем Армана? Он не очень загружен.
Генрих пожал плечами.
- Как хочешь. Но мне кажется, если мы начали это дело, то мы должны
его и завершить.
- Летим на Нептун, - решил Рой. - Следующий планетолет идет туда
через неделю.
4
Генрих колебался. Преследование Брантинга лежало на его совести. Он
имел достаточно причин вмешивать брата в это дело: речь шла о безопасности
Земли. Но бегство профессора на Марс, а с Марса на Нептун бросало новый
свет на действия Брантинга. Калиопис на дальних планетах солнечной системы
не запрещен. Имеют ли они право гнаться за профессором на дальнюю планету,
где в принципе исключено наведение справок и поиск?
Рой так убежденно поддержал Цвиркуна, настаивавшего на дальнейшей
погоне, что Генрих оставил сомнения при себе. Лишь в полете,
продолжавшемся более месяца, Генрих побеседовал с братом по душам. Роя
нелегко было в чем-либо убедить, но, убежденный, он держался твердо. Он
опроверг сомнения Генриха. Если Брантинг не замышляет ничего скверного,
зачем ему скрываться? Он покинул марсианскую станцию, свое детище, дело
всей жизни, - почему? Без очень серьезных причин серьезные ученые - а
Брантинг из них - в авантюры не пускаются. Что он замыслил какую-то
авантюру, неоспоримо. Его надо обезвредить, пока не совершено
преступление. Чтобы обезвредить, надо его найти. О чем, собственно,
спорить?
- Неужели ты и впрямь считаешь, что Брантинг сошел с ума? Действия
его по-своему разумны. Он знает, что его преследуют, и пока что отлично
обводит нас вокруг пальца.
- Он хитер, верно. Говорят, безумным хитрость заменяет утерянный
разум. Но разве одно его стремление обмануть нас не свидетельствует против
него?
- На Нептуне никто не поможет нам в розысках, - хмуро предсказал
Генрих.
- На Нептуне нам будет помогать наш прибор. - Рой уверенно показал на
стоявший около него дешифратор.
Переговоры в Управлении нептунианской экспедиционной колонии вел Рой.
Рою вежливо разъяснили, что администрация колонии справок о жителях
Нептуна не дает, за исключением случаев, когда предъявляют официальный
указ Большого совета о задержании опасного преступника, бежавшего сюда,
чтобы укрыться от кары.
- Указа о задержании Брантинга у нас нет, ибо он не успел совершить
преступление, - ответил Рой на поставленный прямо вопрос.
- В таком случае мы не знаем никакого Брантинга, - последовало
холодное разъяснение.
- Значит ли это, что сами мы, без помощи администрации, не можем
разыскивать интересующего нас человека? Будет ли запрещено побеседовать с
ним, если мы его обнаружим? - допытывался Рой.
Представитель администрации ответил:
- Можете вести любые поиски и любые разговоры. Вам запрещаются лишь
задержания и аресты.
- Что ж, и сердечная беседа с Брантингом может кое-что дать, - сказал
Рой, когда все трое возвратились в гостиницу. - Будем налаживать прибор. У
Брантинга теперь лишь один шанс уклониться от обнаружения: если он спрятал
где-либо споры калиописа, а сам убрался подальше от них.
- Коробочка со спорами при нем, - с той же непоколебимой
убежденностью возразил Цвиркун. - Я скорей поверю, что у меня две головы и
четыре ноги, чем в то, что профессор расстанется с коробочкой хоть на
минуту... нет, на секунду, на тысячную долю секунды!
Номер нептунианской гостиницы наполнил мелодичный перезвон
колокольчиков, едва Рой включил аппарат. Дешифратор давал пеленг на
северо-запад, указывал расстояние в сто двадцать два километра от
гостиницы. Рой сверился с картой. В этом месте находился основной карьер
треста "Нептунианские самоцветы" - самые крупные кристаллы зеленого
нептуниана, незаменимого в производстве мощных гравитаторов, шли с этого
карьера.
- Он там, он там! - бормотал Цвиркун, лихорадочно сжимая руки. - На
карьер, немедленно на карьер, ни единой секунды, ни единой!..
- Торопиться не будем! Брантинг теперь от нас не уйдет! - оборвал его
Рой и вызвал трехместную авиетку.
Генриху тоже не нравилось нервное возбуждение Цвиркуна. Цвиркун
вносил нехороший азарт в дело, требовавшее ясного ума и спокойствия духа.
Он походил скорее на охотника, обнаружившего желанную дичь, чем на
исследователя. Рой сухо предупредил Цвиркуна, чтобы тот не позволял себе
никаких резкостей, когда они приблизятся к Брантингу. Цвиркун, съежившись,
жалко забормотал, что на него могут положиться. В доказательство
готовности вести себя прилично он затих, прикорнув на заднем сиденье.
Солнце было в зените, но, крохотное и холодное, лишь немного
превосходило по сиянию земную Венеру. Температура снаружи была около минус
ста девяноста градусов; даже в хорошо утепленном скафандре ощущалась
громадность космического мороза, навечно окаменившего тот гигантский
сгусток водорода и аммиака, который назывался Нептуном. Авиетка шла на
малой скорости. В стороне среди сумрачно-белых просторов показался черный
треугольник космодрома; там стоял доставивший их сюда звездолет. За
космодромом засверкали сигнальные огни второго подземного города - на
Нептуне их было всего три, - а потом горизонт залило сияние карьера.
Это была гигантская чаша в окаменевшем газе нептунианского грунта.
Именно в этом месте редкая аномалия природы связала немногочисленные
тяжелые атомы, рассеянные в веществе планеты, в то удивительно красивое,
поразительное по свойствам образование, которое называлось нептунианом.
Ради добычи этого минерала и была устроена экспедиционная колония, все
остальное на Нептуне не представляло интереса даже для энтузиастов
геологии.
Рой сделал круг над карьером. Дешифратор надрывался в звоне. Внизу
копошились нептунианские экскаваторы - "пауки" - машины, сконструированные
для работы при морозах ниже двухсот градусов. Быстро передвигающиеся на
восьми гибких ногах, они и вправду казались гигантскими пауками.
Единственное внешнее отличие от пауков заключалось в том, что от кабины
экскаватора отходил гибкий хобот, оканчивающийся пламенным ртом. Машина
