связи осуществляют свои функции бессознательно, это их вторая жизнь -
тайная, неподозреваемая. Нет, они не сознательно творящие свое дело Олли!
А в момент опасности они или гибнут, как Спенсер, или их озаряет
понимание, как Гаррисона. И Гаррисон уходит из жизни сам. Безопасность -
здесь, в мгновенно пробуждающемся сознании, что ты опасен. Они уверены в
тех, кого выбрали! Какое уважение в том, что осужденного одаряют
пониманием его судьбы!"
Генрих включил двигатель шага. В костюме стало легко ходить. Генрих
прошелся по аллейке, постоял у пирамидального тополя, задрал голову вверх.
Тучи мчались быстрей, опускались ниже: становились темней. Генриха
наполнил еще не изведанный, острый, как сердечная боль, приступ любви к
миру, к любой его вещи, движению и звуку. Он когда-то лишь жил в мире, мир
был его окружением, а теперь он стал сопричастен всему в мире, с радостной
болью ощутил кровную связь с ним.
Он подошел к розовому кусту. Еще недавно это был пышный кудряш,
сейчас он простирал оголенные ветки, и всеми ветками дрожал на ветру.
Генрих погрузил в него руку, пошевелил в чаще скользких, в колючках,
прутиков, с нежностью сказал: "Не бойся, я не сделаю тебе зла!" Он
погладил забронированными в пластик пальцами ствол покачивающегося тополя,
и ему тоже сказал: "Не бойся!" Потом сел на гранитный барьер и пообещал
пустому, тускло поблескивающему розовым мрамором фонтану, что зла и ему не
будет. Рядом возвышались три валуна: в центре серый гранит из Скандинавии,
справа базальт с Луны, слева красный вулканит с Марса. Раньше Генрих лишь
бросал на них рассеянный взгляд - ни земные, ни небесные камни его не
интересовали. А сейчас он подошел к трем камням, внимательно пригляделся к
ним. В угрюмости их чудился страх, недвижная надменность их тел скрывала
боязнь... Он гладил поочередно камни Земли, Луны и Марса и растроганно
шептал им: "Я ваш, я не изменю вам". И гравию, шумящему под ногой, он
грустно сказал: "Ты говоришь моим голосом!" И, опершись рукой на спинку
скамейки, он с болью заверил ее: "Я сидел на тебе не для того, чтобы
вредить тебе!" А ветру, гремевшему кругом, он взволнованно крикнул: "Твой,
твой, всегда твой!"
Хлынул дождь - неистовый, мощный, громогласный. И сразу стих ветер,
перестали испуганно метаться деревья, ошалело извиваться кусты и травы -
все голоса замолкли, движение замерло. Все звуки были теперь отданы
рушащейся воде, и лишь она одна двигалась в окружающем мире. И Генрих,
прислонившись к тополю и открыв лицо холодным потокам, с закрытыми глазами
упоенно шептал: "Я - дождь! Я - дождь!" Это было новое ощущение, новое
понимание, новое озарение - все прежние приникновения к истине потонули и
растворились в нем. Генрих сказал радостно: "Я - тополь!"- и пошел по
аллейке. Гравий молчал под ногами, по гравию гремела вода, Генрих
прошептал: "Я - земля! Я - вода!" Он глянул вверх: туч не было, была
плотная белесая мгла. И Генрих медленно и торжественно произнес: "Я -
тучи! Я - небо!"- и возвратился к скамейке. Время исчерпало себя, время
перестало быть - надо было исполнять задуманное.
Генрих проглотил приготовленные еще вчера пилюли, надавил на пусковые
кнопки электромагнитного и гравитационного экранов и, выпадая из мира,
которым с такой всеощутимостью вдруг стал сам, успел лишь прошептать: "Я -
жизнь!"
3
Только вы можете это сделать, - взволнованно сказал Боячек. - Модель
Н-5 вышла из вашей лаборатории.
- Только ты, Рорик! - эхом откликнулся Рой.
Роберт Арутюнян, после смерти академика Ивана Томсона возглавивший
лабораторию нестационарных полей, хмуро уперся глазами вниз. Экранный
костюм высшей автономности был создан еще при жизни Томсона. И их,
сотрудников Томсона, тогда занимала проблема обеспечения максимальной
защиты от внешних воздействий - задача, прямо противоположная той, что
ставилась сейчас. Труднейшая проблема, захватившая их тогда, была решена
блестяще. Высшая автономность среди вещей и сил мира стала высшей
отстраненностью от вещей и сил. Экранированный выпадал из мира почти
совершенно. Средств воздействия на экранированного не существовало.
- Но как он сумел получить этот костюм? - растерянно пробормотал
Арутюнян. - Сколько я знаю...
- Вы правы, разрешение на пользование таким костюмом дается крайне
редко, - прервал его Боячек. - Но Генрих имел разрешение. Я сам внес его в
список. Себя не внес, а его поставил. Вы тоже имеетесь в том списке, друг
Роберт.
- Ты уверен, что он жив? - спросил Арутюнян Роя после некоторого
молчания.
- Уверен! - быстро сказал Рой. - Если бы он хотел немедленной смерти,
он пустил бы себе в мозг разряд. Он принял медленно тормозящие жизненные
процессы пилюли. Он умирает, но пока жив и еще некоторое время будет жив -
сутки, во всяком случае.
- Ты убежден, что он не бежал с Земли на другие планеты? - снова
спросил Арутюнян.
Ему ответил Боячек:
- Исключено. Я послал предупреждение всем космопортам, астропортам и
аэропортам.
- Никто не сможет узнать, что он проникнет в машину, - заметил
Арутюнян.
- Мы это учитывали. Все рейсы временно отменены. Машины - земные и
межпланетные - задержаны на своих местах. Генрих может передвигаться
только при помощи собственных двигателей или на авиетке. Авиетка будет
казаться пустой.
- Пустую летящую авиетку засечь легко, - согласился Арутюнян.
- Он не двигается никуда, - настойчиво указал Рой. - Он притаился
где-нибудь в укромном уголке и медленно впадает в небытие. Говорю вам, он
захватил пилюли не для того, чтобы они лежали в кармане! Я знаю Генриха!
Арутюнян обвел глазами заставленное механизмами помещение - разговор
происходил в аппаратном зале лаборатории нестационарных полей - и сказал,
колеблясь:
- Каких-либо надежных средств захвата экранированного не существует.
Мы ведь специально все делали так, чтобы этого не могло случиться. Но если
разработать новый метод...
- Какой? Сколько времени на него понадобится? - нетерпеливо спросил
Рой.
- Времени немного, несколько часов... Но поиск будет удачен, только
если Генрих на Земле, а не в космосе, не в стратосфере, не в вакууме. Не
забывайте, что жизнедеятельность внутри костюма гарантируется независимо
от условий внешней среды. Конечно, если не принимать опасных пилюль. Дело
в том, что экранированный недоступен для любых внешних воздействий, но
остается материальным телом, вытесняющим воздух. Его можно открыть по ямке
в атмосфере, по провалу в воздухе. Нетрудно быстро собрать поисковые
анализаторы и ручные искатели, определяющие местные пустоты в воздухе. Но
разве можно в короткий срок обследовать всю поверхность Земли, выискивая
крохотные атмосферные провалы?
- У нас нет иного выхода - значит, займемся обследованием атмосферы
Земли. Арман в твоем распоряжении, Рорик, - сказал Рой. - Я тоже буду
помогать.
- Будем надеяться, что Генрих остался в Столице, - со вздохом сказал
Боячек.
- Он в Столице или недалеко от нее, - сумрачно повторил Рой.
Арутюнян, взяв Армана под руку, отошел с ним.
- Я удивляюсь вам, Рой, - с возмущением сказал Боячек. - Неужели вы
не понимали, в каком Генрих состоянии? Могли бы уделить ему побольше
внимания, не оставлять одного...
- Я боялся быть с ним, - грустно ответил Рой. - С того момента, как
мы решили с Араки проверить, не передалось ли что Андрею и Генриху от тех
двух... Мы ведь хотели оставить это в тайне и от Андрея, и от Генриха,
чтобы не волновать их. Генрих, часто встречаясь со мной, мог догадаться,
что ведется всестороннее изучение.
- Он все-таки догадался, хотя вы и старались пореже быть с ним.
- Он сам пришел к этой мысли. Он не знает о нашей проверке.
Собственно, не сам, а по подсказке Андрея. Тот раньше забеспокоился.
- Вы в этом уверены?
- Уверен. Окончательно Генрих утвердился в мысли, что заражен
излучениями Спенсера, после того как ему стали являться нелепые сны. Все
это я знал. Я только не ожидал таких быстрых мер со стороны Генриха. И я
надеялся, что он поделится со мной опасениями, а я к тому времени буду
иметь ответ. Раньше он советовался...
- Раньше не возникало такой трудной ситуации. - Боячек опять
вздохнул. - Все энергетические станции Столицы будут работать на вас, Рой.
Если не хватит резервов, мы на время остановим автоматические заводы.
Рой молча наклонил голову.
Арутюнян с Арманом собирали схему поиска: Арутюнян высчитывал, какие
потребуются механизмы, и отдавал команды на их подключение, Арман
согласовывал с энергетическим центром канализацию энергии. Рой вызвал
авиетку.
- Если понадоблюсь, я у Араки, - сказал он Арману.
- Я передал вчера Араки разработанную мной схему моделирования
сновидений, - сказал Арман. - Вероятно, он уже провел первые эксперименты
по этой схеме.
Араки уже знал о поступке Генриха. Рой спросил, сколько часов в их
распоряжении, если допустить, что Генрих принял пилюли сразу после
получения экранирующего костюма. Араки ответил, что смерть наступит не
раньше чем через сутки. Рой безрадостно заметил, что сутки - слишком
незначительный срок для успешного поиска: придется ведь обшаривать каждый
уголок пространства в Столице, а возможно, и за ее пределами. Араки
возразил, что Рой неправильно поставил вопрос и поэтому получил
неутешительный ответ. Реально важен не момент наступления смерти, а
момент, когда невозможно обратное возвращение к жизни, - моменты эти
существенно разнятся.
Дело в том, что пилюли затормаживают не только процессы жизни, но и
необратимые процессы смерти.
- Найдите брата в пределах трех суток, и я его возвращу к жизни. Я
приготовлю нужные для этого лекарства сегодня же. Немедленно вызывайте
меня, когда обнаружите Генриха.
- Как Андрей? Как проверка сновидений Генриха? - спросил Рой. - Как с
этим... - он на мгновение запнулся, - со спенсеризацией обоих?..
Араки ответил, что Андрей все в том же состоянии - медленно
выздоравливает. О поступке Генриха он ничего не знает. Экспериментальное
моделирование сновидений по методу Армана Лалубы показало, что ничего
сверхъестественного в снах Генриха не было: ни в одном не обнаружено
информации, которая бы раньше не содержалась в памяти Генриха.
Сны вовсе не навеяны неизвестными излучателями, а представляют
обычную фантастическую комбинацию вполне реальных деталей.
- Что до того, что вы называете спенсеризацией, Рой, - Араки
выразительно пожал плечами, - то могу вас заверить, ее нет. И Андрей, и
Генрих - нормальные люди. Вчера я в это только верил, сегодня - знаю.
- Итак, я вызову вас, Кон, - сказал Рой и удалился.
В лаборатории Арутюнян, сидя за пультом Рой и раньше часто видел его
на этом командном пункте, когда Томсон изучал свойства нестационарных
полей, - быстро перебирал пальцами белые, красные, черные кнопки: отдавал
команды автоматам, принимал мыслеграммы от невидимых механических и живых
помощников. Во всю стену перед ним сияла карта Столицы, на ней то там, то
здесь вспыхивали красные поисковые огоньки. Арман сидел в стороне, глаза
его бегали по светящейся карте. На полу лежали два прибора, похожие на
старинные пневматические буры. Рой присел рядом с Арманом.
- Ручные поисковики, - пояснил Арман, кивнув на приборы.
Арутюнян перевел поиск на автоматическое управление и подошел к Рою.
- Допустим, - сказал он, - мы обнаружим Генриха. Как мы раскроем его,
