оставалось в небе совсем одно, а потом пришло время, когда только оно,
маленькое и холодное, светило над Лагашем. И собирались люди на площадях и
дорогах, и дивились люди тому, что видели, ибо дух их был омрачен. Сердца их
были смущены, а речи бессвязны, зане души людей ожидали пришествия Звезд. И
в городе Тригоне, в самый полдень, вышел Вендрет 2, и сказал он людям
Тригона: "Внемлите, грешники! Вы презираете пути праведные, но пришла пора
расплаты. Уже грядет пещера, дабы поглотить Лагаш и все, что на нем!"
Он еще не сказал слов своих, а Тьма Пещеры уже заслонила край Беты и
скрыла его от Лагаша. Громко кричали люди, когда исчезал свет, и велик был
страх, овладевший их душами.
И случилось так, что Тьма Пещеры пала на Лагаш, и не было света на всем
Лагаше. И люди стали как слепые, и никто не видел соседа, хотя и чувствовал
его дыхание на лице своем.
И в этот миг души отделились от людей, а их покинутые тела стали как
звери, да, как звери лесные; и с криками рыскали они по темным улицам
городов Лагаша.
А со Звезд пал Небесный Огонь, и где он коснулся Лагаша, там обращались
в пепел города его, и ни от человека, ни от дел его не осталось ничего.
И в час тот..."
Что-то изменилось в голосе Латимера. Он продолжал неотрывно смотреть в
окно и все же почувствовал, с каким вниманием его слушают Ширин и Теремон.
Легко, не переводя дыхания, он чуть изменил тембр голоса, и его речь стала
более напевной.
Теремон даже вздрогнул от удивления. Слова казались почти знакомыми.
Однако акцент неуловимо изменился, сместились ударения - ничего больше, но
понять Латимера было уже нельзя.
- Он перешел на язык какого-то древнего цикла, - хитро улыбнувшись,
сказал Ширин, - может быть, на язык их легендарного второго цикла. Именно на
этом языке, как вы знаете, была первоначально написана Книга откровений.
- Это все равно, с меня достаточно. - Теремон отодвинул свой стул и
пригладил волосы пальцами, которые уже не дрожали. - Теперь я чувствую себя
гораздо лучше.
- Неужели? - немного удивленно спросил Ширин.
- Несомненно. Хотя несколько минут назад и перепугался. Все эти ваши
рассказы о тяготении, а потом начало затмения чуть было совсем не выбили
меня из колеи. Но это... - он презрительно ткнул пальцем в сторону
рыжебородого хранителя Культа, - это я слышал еще от няньки. Я всю жизнь
посмеивался над этими сказками. Пугаться их я не собираюсь и теперь.
Он глубоко вздохнул и добавил с нервной усмешкой:
- Но чтобы опять не потерять присутствия духа, я лучше отвернусь от
окна.
- Прекрасно, - сказал Ширин. - Только лучше говорите потише. Атон
только что оторвался от своего прибора и бросил на вас убийственный взгляд.
- Я забыл про старика, - с гримасой сказал Теремон.
Он осторожно переставил стул, сел спиной к окну и, с отвращением
посмотрев через плечо, добавил:
- Мне пришло в голову, что очень многие должны быть невосприимчивы к
этому звездному безумию.
Психолог ответил не сразу. Бета уже прошла зенит, и кроваво-красное
квадратное пятно, повторявшее на полу очертания окна, переползло теперь на
колени Ширина. Он задумчиво поглядел на этот тусклый багрянец, потом
нагнулся и взглянул на само солнце. Чернота поглотила треть Беты. Ширин
содрогнулся, и, когда он снова выпрямился, его румяные щеки заметно
побледнели.
Со смущенной улыбкой он тоже сел спиной к окну.
- Сейчас в Саро, наверно, не менее двух миллионов людей возвращаются в
лоно Культа, который переживает свое великое возрождение, - заметил Ширин. -
Культу предстоит целый час небывалого расцвета, - добавил он иронически. -
Думаю, что его хранители извлекают из этого срока все возможное. Простите,
вы сейчас что-то сказали?
- Вот что: каким образом хранители Культа умудрялись передавать Книгу
откровений из цикла в цикл и каким образом она вообще была написана? Значит,
существует какой-то иммунитет - если все сходили с ума, то кто же все-таки
написал эту книгу.
Ширин грустно посмотрел на Теремона.
- Ну, молодой человек, очевидцев, которые могли бы ответить на этот
вопрос, не существует, но мы довольно точно представляем себе, что
происходило. Видите ли, имеются три группы людей - они пострадают по
сравнению с другими не так сильно. Во-первых, это те немногие, которые
вообще не увидят Звезд; к ним относятся слепые и те, кто напьется до потери
сознания в начале затмения и протрезвится, когда все уже кончится. Этих мы
считать не будем, так как, в сущности, они не очевидцы. Затем дети до шести
лет, для которых весь мир еще слишком нов и неведом, чтобы они испугались
Звезд и Тьмы. Они просто познакомятся с еще одним явлением и без того
удивительного мира. Согласны?
Теремон неуверенно кивнул.
- Пожалуй.
- И, наконец, тугодумы, слишком тупые, чтобы лишиться своего
неразвитого рассудка... например, старые, замученные работой крестьяне. Ну,
у детей остаются только отрывочные воспоминания, и вкупе с путаной,
бессвязной болтовней полусумасшедших тупиц они-то и легли в основу Книги
откровений. Естественно, первый вариант книги был основан на свидетельствах
людей, меньше всего годившихся в историки, то есть детей и полуидиотов; но
потом ее, наверно, тщательно редактировали и исправляли в течение многих
циклов.
- Вы думаете, - сказал Теремон, - они пронесли книгу через циклы тем же
способом, которым мы собираемся передать следующему циклу секрет тяготения?
Ширин пожал плечами.
- Возможно. Не все ли равно, как они это делают. Как-то умудряются. Я
хочу только сказать, что эта книга полна всяческих искажений, хотя в основу
ее и легли действительные факты. Например, вы помните эксперимент Фаро и
Йимота с дырками на крыше, который не удался?..
- Да.
- А вы знаете, почему он не...
Он замолчал и в тревоге поднялся со стула: к ним подошел Атон. На его
лице застыл ужас.
- Что случилось? - почти крикнул Ширин.
Атон взял Ширина под локоть и отвел в сторону. Психолог чувствовал как
дрожат пальцы Атона.
- Говорите тише! - хрипло прошептал Атон. - Я только что получил
известие из Убежища.
- У них что-нибудь неладно? - испуганно спросил Ширин.
- Не у них, - сказал Атон, сделав ударение на местоимении. - Они только
что заперлись и выйдут наружу только послезавтра. Им ничто не грозит. Но
город, Ширин... в городе кровавый хаос. Вы не представляете себе...
Он говорил с трудом.
- Ну? - нетерпеливо перебил его Ширин. - Ну и что? Будет еще хуже.
Почему вы так дрожите? - И, подозрительно посмотрев на Атона, он добавил: -
А как вы себя чувствуете? При этом намеке в глазах Атона мелькнул гнев, но
тут же вновь сменился мучительной тревогой.
- Вы не понимаете. Хранители Культа не дремлют. Они призывают людей
напасть на обсерваторию, обещая им немедленное отпущение грехов, обещая
спасание души, обещая все что угодно. Что нам делать, Ширин?
Ширин опустил голову и отсутствующим взглядом долго смотрел на носки
своих башмаков. Задумчиво постучав пальцем по подбородку, он наконец поднял
глаза и сказал решительно:
- Что делать? А что вообще можно сделать? Ничего! Наши знают об этом?
- Конечно, нет!
- Хорошо! И не говорите им. Сколько времени осталось до полного
затмения?
- Меньше часа.
- Нам осталось только рискнуть. Чтобы организовать действительно
опасную толпу, понадобится время, и сюда они не скоро дойдут. До города
добрых миль пять...
Он посмотрел в окно на поля, спускавшиеся по склонам холмов к белым
домам пригорода, на столицу, которая в тусклых лучах Беты казалась туманным
пятном на горизонте.
- Понадобится время, - повторил он, не оборачиваясь. - Продолжайте
работать и молитесь, чтобы полное затмение опередило толпу.
Теперь Бета была разрезана пополам и выгнутая граница черноты
вторгалась на вторую, еще светлую половину. Словно гигантское веко наискосок
смыкалось над источником вселенского света. Психолог уже не слышал
приглушенных звуков кипевшей вокруг работы и ощущал только мертвую тишину,
опустившуюся на поля за окном. Даже насекомые испуганно замолчали, и все
вокруг потускнело.
Над ухом Ширина раздался чей-то голос. Он вздрогнул.
- Что-нибудь случилось? - спросил Теремон.
- Что? Нет. Садитесь. Мы мешаем работать.
Они вернулись в свой угол, но психолог некоторое время молчал. Он
пальцем оттянул воротник и повертел головой, но легче от этого не стало.
Вдруг он взглянул на Теремона.
- А вам не трудно дышать?
Журналист широко открыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
- Нет. А что?
- Наверно, я слишком долго смотрел в окно. И на меня подействовал
полумрак. Затруднение дыхания - один из первых симптомов приступа
клаустрофобии.
Теремон сделал еще один глубокий вдох.
- Ну, на меня он еще не подействовал. Смотрите, кто-то идет.
Между ними и окном, заслоняя тусклый свет, встал Бини, и Ширин
испуганно взглянул на него.
- А, Бини!
Астроном переступил с ноги на ногу и слабо улыбнулся.
- Вы не будете возражать, если я немного посижу тут с вами? Мои камеры
подготовлены, и до полного затмения мне делать нечего.
Он замолчал и посмотрел на Латимера, который минут за пятнадцать перед
тем достал из рукава маленькую книгу в кожаном переплете и углубился в
чтение.
- Этот мерзавец вел себя тихо?
Ширин кивнул. Расправив плечи и напряженно хмурясь, он заставлял себя
ровно дышать.
- Бини, а вам не трудно дышать? - спросил он.
Бини в свою очередь глубоко вздохнул.
- Мне не кажется, что здесь душно.
- У меня начинается клаустрофобия, - виновато объяснил Ширин.
- А-а-а! Со мной дело обстоит по-другому. У меня такое ощущение, будто
что-то случилось с глазами. Все кажется таким неясным и расплывчатым... И
холодно.
- Да, сейчас действительно холодно. Уж это-то не иллюзия, -
поморщившись, сказал Теремон. - У меня так замерзли ноги, будто их только
что доставили сюда в вагоне-холодильнике.
- Нам необходимо, - вмешался Ширин, - говорить о чем-нибудь
нейтральном. Я же объяснил вам, Теремон, почему эксперимент Фаро с дырками в
крыше окончился неудачей...
- Вы только начали, - откликнулся Теремон. Обняв руками колено, он
уперся в него подбородком.
- Ну, так вот: они слишком уж буквально толковали Книгу откровений.
Вероятно, вовсе не следует считать Звезды физическим феноменом. Дело в том,
что полная Тьма, возможно, заставляет мозг, так сказать, творить свет.
Наверно, Звезды и есть эта иллюзия света.
- Другими словами, - добавил Теремон, - Звезды, по вашему мнению,
результат безумия, а не его причина? Зачем же тогда Бини фотографировать
небо?
- Хотя бы для того, чтобы доказать, что Звезды - это иллюзия. Или чтобы
доказать обратное - я ведь ничего не утверждаю наверное. Или, наконец...
Но его перебил Бини, подвинувший свой стул поближе:
- Я рад, что вы заговорили об этом, - оживленно сказал он, сощурив
глаза и подняв вверх палец. - Я думал об этих Звездах и пришел к довольно
любопытным выводам. Конечно, все это построено на песке, но кое-что
интересное, как мне кажется, в этом есть... Хотите послушать? Бини, видимо,
тут же пожалел о сказанном, но Ширин, откинувшись на спинку стула, попросил:
- Говорите. Я слушаю.
- Так вот: предположим, что во Вселенной есть другие солнца, - смущенно
произнес Бини. - То есть такие солнца, которые находятся слишком далеко от
нас и потому почти не видны. Наверно, вам кажется, что я начитался научной
