воинов с дикими взглядами прорвалась сквозь ряд прямо перед ним, они
блестели от пота и жира, их лица в полосках белой охры, от этого они
казались чудовищными и нереальными.
Хай быстро порубил их и приказал взводу храмовой стражи заткнуть
образовавшуюся брешь.
Он знал, что битва вышла из-под контроля. Они с Ланноном изолированы
в кольце сражающихся, способные руководить только теми, кто их слышит.
С отдаленного участка битвы послышался звериный вопль торжества,
Ланнон схватил Хай за плечо и крикнул ему в ухо: "Они прорвались!" Хай
кивнул.
Порядок в сражении кончился, сквозь многочисленные бреши во фронте
устремились враги. Теперь разгром. Чуда не произошло - последняя битва
проиграна.
- Назад в храм? - закричал Ланнон, и Хай снова кивнул. Армии Опета
больше не существовало, она превратилась в сотни изолированных групп
отчаявшихся людей, прижатых плечо к плечу и спина к спине в своем
сражении, сражении, в котором не будет сдавшихся и пленных, и прекращение
которого - только смерть.
Они собрали вокруг себя храмовую стражу и двинулись назад по улицам,
сохраняя порядок и обращая к врагу сплошную стену щитов.
Теперь орды Манатасси были у них и в тылу, между ними и храмом. Они
подожгли нижний город, и пламя быстро разгоралось. Улицы, по которым
проходил Хай, были забиты испуганными горожанами и группами окровавленных
воинов. Отряд Хая проходил мимо, образовав строй черепаху, не обращая
внимания на наскоки черных воинов сзади и на окружающий их дым.
Главные храмовые ворота открыты и не защищены. Охрана разбежалась,
храм пуст и тих. Хай с десятью людьми удерживал ступени, пока Ланнон
закрывал ворота, и в последний момент Хай со своими людьми проскочил в
них.
Они отдыхали, облокотивишись на окровавленное оружие, расслабляли
ремни шлемов, вытирали пот с глаз.
- Восточные ворта? - спросил Хай у Ланнона. - Они охраняются? Ты
послал людей закрыть их?
Ланнон в отчаянии смотрел на него, его молчание красноречиво ответило
Хаю.
- Вы и вы! - быстрым движением руки Хай отобрал группу. - За мной! -
Но было уже поздно. Сквозь меньшие ворота в помещение храма устремились
черные воины.
- Черепаха! - закричал Хай. - В пещеру! - Они снова образовали
черепаху и двинулись, как броненосец с металлическими чешуйками, к входу в
пещеру, а воины сновали вокруг, не в состоянии пробить щит. Их окружал дым
горящего города, душил их, ослеплял.
Неожиданно человек рядом с Хаем закричал и схватился за пах. Кровь
просочилась у него сквозь пальцы, и он опустился на колени. Земля, по
которой они шли, была усеяна телами мертвых воинов, порубленных головой
черепахи. Они переступали через них. И вдруг десятки лежавших и
притворявшихся мертвыми неожиданно ожили, быстро перекатились на спину и
снизу ударили в легионеров.
Хай закричал предупреждение, но тщетно. Враг ворвался в тело
черепахи, люди Хая вынуждены были оборачиваться, обороняться, обращаясь
спинами к воинам снаружи.
Черепаха превратилась в толпу, и черный рой втекал в нее, как пчелы в
улей.
- Со мной! - Хай собрал Ланнона, Бакмора и несколько других, и они
вырвались из толпы тесной группой и побежали к входу в пещеру. Дым был
густым и маслянистым, он душил их, и они на бегу кашляли. Хай размахивал
топором, прорубая для них дорогу, и пятеро из них достигли входа в пещеру,
но Бакмор получил удар по ребрам. Он прижал к ране кулак, стараясь
остановить поток крови. Хай взял топор в другую руку и помог Бакмору
подняться по ступеням в пещеру. Кровь Бакмора стекала по боку Хая, она
была горячей и вязкой. На верхней ступени Бакмор опустился на колени.
- Мне конец, Хай, - выдохнул он, и Хай поднял его и понес. Усадил у
стены пещеры.
- Бакмор, - задыхаясь, сказал он и откинул его голову, чтобы
посмотреть в лицо. Невидящие глаза Бакмора смотрели на него, мертвые и
остекленевшие.
- Идут! - крикнул Ланнон, и Хай схватил топот и встал рядом с
Ланноном, чтобы встретить нападающих в проходе. Они вчетвером: Хай, Ланнон
и два легионера - удерживали вход так долго, что перед ним образовалась
груда мертвецов.
Затем появились лучники, и первый залп стрел просвистел в проходе.
Стрела попала легионеру в горло, и он упал, захлебываясь темной кровью.
- Здесь нет укрытия, - закричал Хай. - Назад в храм. - Они побежали
по проходу, а за ними свистел второй залп. Стрела ударила в шлем Хая и
отскочила в стену, выбив поток искр, другая пробила дыру в нагруднике
последнего легионера и застряла в его позвоночнике. Ноги подогнулись под
ним. Отчаянно он пытался ползти за Хаем, усилием воли таща свое
искалеченное тело.
- Прошу твоей милости, мой господин, - закричал он, в ужасе перед
катрирующим лезвием, перед тем, что ему, еще живому, вспорют живот. - Не
оставляй меня им, святейшество.
Хай затормозил и крикнул: "Беги, Ланнон. Я за тобой". И побежал
назад, и ползущий легионер увидел его.
- Баал да благословит тебя, святейшество! - воскликнул он и сорвал с
головы шлем, склоняя голову и подставляя шею.
- Иди с миром! - сказал ему Хай и одним ударом топора отрубил голову,
и тут же повернулся и побежал. Стрела попала Хаю в лицо под глазом,
скользнула, разорвав щеку до кости. Она повисла, вцепившись острием в его
плоть.
Хай вырвал ее и побежал вслед за Ланноном.
Вместе они пересекли пещеру Астарты, их шаги гулко отдавались под
куполообразными стенами; обогнули зеленый неподвижный бассейн, достигли
входа в храм, и следующая волна стрел догнала их. Ланнон споткнулся, и они
были в храме.
- Сможем мы продержаться здесь? - спросил Ланнон.
- Нет. - Хай остановился, чтобы перевести дыхание. - Архивы. - Тут он
посмотрел на Ланнона. - Что с тобой, величество?
- Я ранен, Хай. - Стрела торчала из щели в доспехах у левой подмышки,
Она торчала под таким углом, что Хай почувствовал холод отчаяния. Острие
стрелы где-то в районе сердца. Рана смертельная, ни один человек не может
от нее оправиться.
- Что там? - спросил Ланнон. - Я не чувствую боли, Хай. Не может быть
слишком плохо.
- Тебе повезло, - ответил Хай и обломил древко, оставив короткий
обломок торчать из раны.
- Пошли, - сказал он и повел Ланнона через храм к архивам.
- Солнечная дверь? - спросил Ланнон.
- Только в самом конце, - сказал Хай. - Только если больше ничего не
останется. - И он провел Ланнона в каменный коридор.
- Твое лицо. - Ланнон смотрел на Хая в мерцающем свете факелов, как
будто в первый раз увидел зияющую рану на щеке.
- Неплохое украшение, - сказал Хай, отрывая полосу от одежды и делая
грубую перевязь для левой руки Ланнона.
- Можешь пользоваться ею? - спросил он, и Ланнон несколько раз сжал и
разжал пальцы.
- Хорошо, - кивнул Хай и взял острие щита Ланнона в левую руку.
Перевязь поможет выдержать вес.
Хай наклонил голову, прислушиваясь к шагам, голосам и звону оружия в
храме Астарты.
- Они идут, - сказал он. - Искать проход будут недолго.
И тут же первый из них показался из комнаты стражи и всмотрелся в
помещение архива. Мерцающий свет и дым от факелов преувеличивали размер
этого человека. Он казался огромным, черным, блестящим от жира и краски, и
Хай ощущал его запах, теплый гниловатый, как запах хищной кошки.
Хай вышел из углубления в стене и на венди выкрикнул вызов. Воин
понесся по коридору на Хая, и их щиты столкнулись с грохотом.
Хай почувствовал, как копье впилось ему в бок, но острие топора
врубилось глубоко, до кости, и воин упал.
Ланнон, хромая, вышел из углубления и встал слева от Хая, они
перешагнули через дергающийся труп и пошли по коридору навстречу потоку
черных тел.
Манатасси стоял в храме Астарты. Была полночь, но в залах горело
много факелов, толпились воины, их было так много, что Манатасси приказал
снести внешние стены храма, чтобы дать им доступ к входу в туннель.
Темный злой каменный рот уже проглотил множество его людей, два
опетских дьявола продолжали держаться, вопреки всем усилиям выбить их.
Даже сейчас из входа в коридор вытягивали мертвых и смертельно раненых. У
одного из них правая рука была отрублена по локоть. Он не издавал ни
звука, прижимая обрубок к груди, но глаза его в свете факелов казались
огромными и белыми.
Манатасси знал, какое оружение нанесло эту рану, и в нем горячо
вздымались гнев и ненависть, отгоняя суеверный страх.
Он достаточно узнал о богах Опета, будучи рабом, чтобы представлять
себе их огромную силу, их мощь и жестокость. Он боялся их и знал, что
стоит сейчас в их святилище, в их крепости.
Он вспомнил рассказы о подземелье за храмом Астарты и о том, что его
охраняет смертельное проклятие.
Конечно, именно поэтому они скрылись здесь, в этом священном месте.
Гнев его остыл, охлажденный суеверным страхом. Он знал, что белые
боги смотрят на него. Он хотел покончить со всем, уничтожить это место и
уйти. Однако двое обреченных упрямцев не давали ему это сделать.
- Огонь! - приказал он. - Выкурите их из логова, как собак.
У входа в туннель разожгли костер и завалили его зелеными ветвями, и
густой едкий дым заполнил храм и туннель. Они окружили выход из туннеля,
кашляя и задыхаясь в дыму, и держали оружие наготове, зная, что ни один
человек не выдержит там. Эти двое должны выйти. Но прошел час, и никто не
двигался в дыму.
Костер превратился в груду тлеющих углей, дым постепенно рассеялся.
Манатасси приказал залить угли водой из бассейна, и все снова смотрели в
темный туннель, откуда выплывали клубы дыма.
Пол коридора был усеян телами, но никаких признаков жизни не было.
Манатасси подавил суеверный страх и внезапно выхватил у одного из
воинов факел. Держа его высоко над головой, он переступил через горячие
шипящие угли и вошел в проход.
Он пробирался между мертвыми, и пол был покрыт кровью и лип к его
голым ногам. Факел бросал желтый свет в ниши с полками, нагруженными
кувшинами. Манатасси знал, что в этих глиняных кувшинах. Он часто помогал
Хаю в работе со свитками.
Он искал Хая, но того не было. Только черные тела и пустые ниши.
Манатасси дошел до конца коридора и остановился у стены с
гравировкой. Он знал, что это изображение бога солнца, и храбрость его
растаяла перед явным доказательством божественного вмешательства.
Что-то блеснуло на полу в свете факела.
Манатасси сдержал выкрик. Это был топор с грифами, положенный, как
подношение, перед изображением бога, - и проход был пуст.
Они ушли к своим богам. Они обманули его, не дали ему отомстить, ему
угрожает смертельная опасность, он вступил в прямую вражду со
сверхъестественными силами.
Манатасси начал пятиться, пока изображение бога не слилось с
темнотой, потом повернулся и выбежал в зал храма Астарты. Остановился и
посмотрел назад, на вход в туннель.
- Отыщите среди освобожденных рабов каменщиков. Замуруйте вход. Это
зло. Запечатайте его.
Кинулись бегом выполнять его приказ, и храбрость Манатасси, его гнев
и ненависть вернулись к нему.
- Я уничтожу зло. Я проклинаю это место, эти утесы. Мое проклятие
будет жить вечно. - Голос его перешел в крик. - Сожгите его. Сожгите все.
Уничтожьте его. Зло должно быть уничтожено на земле и в умах людей
навсегда.
Каменщики замуровали вход в усыпальницу царей. Они работали со всем
искусством, какому их обучили люди Опета, и когда они закончили, вход
исчез.
Затем Манатасси уничтожил город. Он перебил всех его жителей до
