вместе с тобой.
Давно уже Волкодав не испытывал такого отчаяния. Он был готов
самолично обезоружить обоих, наставить кровавых синяков и вытолкать в
шею. Но тут Эврих заметил на той стороне бухты подвешенного вниз головой
Канаона. Тело нарлака тяжело раскачивалось под ударами волн. Когда вода
отступала, по камням начинала течь кровь. Следующая волна слизывала ее
без остатка. Жадные чайки уже примеривались к мертвецу.
Храбрый Эврих позеленел, точно девушка, увидевшая дохлую крысу.
- О Боги Небесной Горы!.. - выдохнул книгочей. И спросил
заплетающимся языком: - Он... сорвался?
- Может, и сорвался, - буркнул Волкодав. - А может, я малость помог.
Кому сказано, без помощничков обойдусь!
Тут из-за каменного ребра выглянул воин, и Волкодав мгновенно
изготовился к обороне, но мысль ученого обогнала его меч. На сей раз,
правда, Тилорн не стал ни принимать стойку, ни помогать себе боевым
криком. Волкодаву показалось, будто мимо пролетела докрасна раскаленная
иголка и клюнула сольвенна в грудь. Венн ожидал, чтобы парня смахнуло с
тропы, как те поленья, что у него на глазах одним взглядом скидывал с
лавки Тилорн. Или чтобы Лучезарович, охваченный неописуемым ужасом,
кинулся назад и, милостью благосклонных Богов, на кого-нибудь налетел.
Ни то, ни другое! Молодой воин просто застыл, глядя расширенными глазами
в пространство перед собой.
- И долго он так?.. - спросил Волкодав.
- За полчаса поручусь, - ответил Тилорн. - Бежим скорее наверх, друг
мой.
Что такое "полчаса", Волкодав не имел ни малейшего представления. У
него дома время измеряли в нитках, выпрядаемых опытной мастерицей.
Оставалось предположить, что Тилорн обозначал этим словом хоть какую-то
протяженность. Еще Волкодав подумал, что создатели тропы не могли не
предусмотреть там, наверху, последнего рубежа. На котором он и встанет
уже насмерть. Придется отступить туда, ибо иным путем выдворить наверх
двоих не в меру храбрых книгочеев не представлялось возможным. Молодой
сольвенн все так же стоял в неподвижной, напружиненной позе. Не очень-то
его и обойдешь.
- Пошли, - кивнул Волкодав и сунул меч в ножны. Клинок все еще
оставался чист. По счастью, прадедовский меч был не из тех, что
отказываются возвращаться в ножны, не испив вражеской крови.
Последний подъем оказался крутым и тяжелым. Оставалось только диву
даваться, как это кони прошли здесь, не переломав себе ног. Нет,
окончательно решил Волкодав, тропа создалась не сама по себе. Ее
создали. И очень расчетливо.
Эврих вознамерился доказать свое мужество и хотел идти последним.
Волкодав посулился не пожалеть уцелевшей руки и придушить проходимца,
если будет перечить.
Обещанного Тилорном "получаса" им не дали. В гулком каменном коридоре
были отчетливо слышны все звуки, долетавшие снизу. Очень скоро
Лучезаровичам наскучило ждать назад своего передового и втуне гадать,
куда он подевался и почему из-за выступа до сих пор не слышно ни шума
схватки, ни крика. Они осторожно выглянули за каменное ребро и сразу
увидели своего сотоварища, заколдованного Тилорном. Обойти его не
удавалось, растормошить - тоже. Причем крепкое, сильное тело всячески
противилось попыткам изменить его положение. Кто-то предложил попросту
добить отрока и сбросить его вниз: все равно, мол, ему незачем жить,
замаранному злым чародейством.
- Я те добью!.. - заорал Плишка. Но тут послышались другие голоса:
- Очнулся, очнулся...
- Это я его освободил, - устало поморщился Тилорн. - Ты же понимаешь,
он...
- Понимаю, - сказал Волкодав. - Лезь давай. Одно дело - честно
свалить врага в битве, и совсем другое - все равно что связать его и
связанным оставить на смерть. Хотя можно не сомневаться, что он-то с
тобой это сделал бы без колебаний. Волкодаву трудно было осудить
совестливого ученого. Но столь же трудно оказалось отделаться и от
паскудной мыслишки: не хочет убивать. Боится, к праведникам не
возьмут...Он знал, что дело было не в том. Действительно паскудная
мысль, недостойная ни его, ни Тилорна. Но вот явилась откуда-то. И
упорно лезла на ум.
- Ты мог бы их... напугать? - тяжело дыша, спросил он Тилорна. - Или
там... еще что-нибудь?
- Я попробую, - ответил тот. - Многовато их, правда. Да и... С тобой
у меня, как ты помнишь, не получилось. И с ними, боюсь, будет не легче.
Это ведь воины.
Больше они не разговаривали. Дно ущелья стало чуть более пологим, и
они побежали. Погони еще не было видно, но сзади долетали крики и топот.
Наверху, в узкой прорези неба, метался Мыш и плыла макушка Туманной
Скалы, цеплявшая утренние облака.
Старый Варох сжимал в потной ладони рукоять длинного боевого ножа.
Когда-то давно, в молодости, он совсем неплохо владел им, но сколько же
лет минуло с той поры! Тем не менее старик был странно спокоен. Сейчас
все завершится, и длиннобородый Храмн примет его. Так же как принял его
сыновей. Потому что он, как и они, погибнет в бою. А внучка, Зуйка,
Врата не отвергнут. Не посмеют отвергнуть. Не может такого быть, чтобы
отвергли!
Ниилит с мальчишкой стояли рядом, придерживая храпящих, садящихся на
задние ноги коней. Все трое неотрывно смотрели на устье теснины, откуда
должны были появиться их спутники.
Первыми выскочили наверх Эврих и Тилорн, следом, несколько приотстав,
выбрался венн с Мьшом, ухватившимся. за плечо. Почти тут же из ущелья
вылетел тяжелый самострельный болт и расплющил наконечник о каменное
подножье Туманной Скалы. Он прошел слишком высоко, он еще ни в кого не
мог попасть, но кони затанцевали пуще прежнего, а Ниилит испуганно
ахнула. Молодой пес разразился яростным лаем.
Тропа кончалась площадкой шагов десяти в поперечнике. С одного боку
она обрывалась в гудящую, утробно громыхающую пустоту, с других сторон
высились неприступные стены утесов. Кое-где виднелись устья пещер, но
бежать явно было больше некуда и прятаться негде. Туманная Скала
исполинским каменным пальцев указывала в небеса. Она стояла здесь с
рождения мира. Она будет точно так же стоять здесь и завтра, и еще через
тысячу лет. И точно так же будут огибать ее вершину розовые облака.
Достигнув площадки, Волкодав первым долгом поискал глазами местечко,
удобное для обороны. Он был уверен, что найдет его, и нашел. Да вот
беда, - оно было предназначено не для одного воина, а самое меньшее для
двоих. Двое с луками, способные один другого прикрыть, могли превратить
выход наверх в смертельную ловушку для сколь угодно большого отряда.
Одиночка с мечом тоже мог продержаться здесь какое-то время. Пока его не
расстреляют в упор.
Только потом Волкодав увидел Врата. Никакого сомнения, - это были
они. Словно балансируя на грани обрыва, в воздухе висел плотный сгусток
клубившегося под ветром тумана. С виду - самое обыкновенное облачко,
которых здесь, наверху, было в достатке. Вот только ветер почему-то
никак не мог оттащить его в сторону и только рвал края, и солнце
зажигало в серой глубине мгновенные радуги. Счастлив, кому по ту сторону
облачка вправду откроется праведный мир. Недостойного ждал полет вниз,
навстречу прожорливым волнам.
Ниилит сразу подбежала к Тилорну и крепко обняла его. Она зашептала
по-саккаремски. Волкодав, сам того не желая, разобрал несколько слов.
Девушка признавалась Тилорну в любви.
- Уходите! - косясь в сторону ущелья, закричал Волкодав. - Давайте
живей!
Сам он не собирался даже и пробовать. У него не было ни малейшего
желания висеть изуродованным на скалах где-нибудь по соседству с
Канаоном. Да еще чтобы душа вылетела из тела, унося с собой мысль о том,
что оказалась-таки недостойна доброго мира!.. Нет уж. Он погибнет в бою.
Погибнет так, как ему всегда и хотелось, - защищая тех, кого полюбил. А
меч уж сам небось о себе позаботится, если не захочет опять попадать в
услужение к злым людям...
Мастер Варох поймал за шиворот внучка и неожиданно швырнул его прямо
в руки молодому арранту:
- Давай, книгочей... побереги мальца. А мне и тут хорошо.
- Дедушка!.. - закричал Зуйко, отчаянно вырываясь. Волкодав, стоявший
лицом к тропе, услышал сзади нечленораздельный вопль и невольно
обернулся. Эврих, бессвязно крича по-аррантски, с перекошенным лицом
бежал к обрыву, силой таща за руки сразу обоих - деда и внучка. За ними
испуганно рысили два коня: их поводья старый сегван додумался привязать
к своему поясу. Вот Эврих подскочил к самому краю, бешено оттолкнулся...
и прыгнул в облачко, увлекая за собой мальчишку и старика. Волкодав
непроизвольно присел, вжимая голову в плечи... Он стоял чуть-чуть ниже
Врат. Он был внутренне готов к тому, что вниз вот сейчас пронесется
тело, а то и не одно. Но Боги не попустили. Эврих со спутниками канул в
туман, и тот принял их, пропустив неизвестно куда. Кони, побуждаемые
натянутымии поводьями, без раздумий скакнули следом, и за ними, гавкая,
- пес. Безгрешному зверью сомневаться было не в чем.
Тогда-то Волкодав понял, что ему делать. Из расселины уже доносился
топот бегущих ног и громкая, забористая ругань, но венн все-таки
выпустил из руки меч, чтобы сунуть в рот пальцы и резко, коротко
свистнуть. Это был сигнал, хорошо знакомый Серку. Боевой конь мгновенно
насторожил уши: хозяин приказывал скакать следом за другими. Могучий
жеребец заржал и в два прыжка пролетел всю площадку. Недаром его порода
славилась стремительным и необоримым рывком. Ноги Ниилит мелькнули в
воздухе: она держала Серка под уздцы и попросту упорхнула с ним вместе.
Тилорну повезло меньше всех. Его конь сорвался скакать следом за Серком,
как, собственно, и рассчитывал Волкодав. Ученый держал повод намотанным
на запястье, за что и поплатился: его сбило с ног и провезло по камню
спиной. Будем надеяться, сказал себе венн, в том мире травка. Или мягкий
снежок. Ему очень не хотелось думать, что по ту сторону зияла такая же
пропасть. Добрый мир и встречать должен добром.
Мыш с тревожным криком бросился вслед за Тилорном, стремительно
влетел в серую пелену - и тоже пропал.
Вот когда Волкодаву стало радостно и легко на душе, как давно уже не
бывало. Вот теперь все в самом деле кончилось, и кончилось хорошо. Ему
не в чем было себя упрекнуть. Отомщенные души Серых Псов смогут
возвратиться с Острова Жизни, чтобы обрести новую плоть на земле.
Государыня кнесинка гостила у ичендаров, и свирепые горцы никому не
позволят поступить с нею против ее воли. И те, ради кого Боги отмерили
ему лишних полгода жизни, стали недосягаемы для зла этого мира. А в
Самоцветных горах он поистине совершил все, что по силам было одному
человеку. Показал путь.
Волкодав расхохотался в лицо воину, первым выпрыгнувшему из теснины,
и встретил его страшным ударом меча, разбив в брызги и его клинок, и
шлем, и русоволосую голову под шлемом. Воин был тот самый, которого
Тилорн сперва заколдовал, а потом освободил. Жалость к врагам Волкодава
очень редко обременяла. А забота о собственной праведности - и того
реже. Без толку радеть о том, чего все равно нет. Следующий перепрыгнул
через откатившееся под ноги мертвое тело и бросился на венна. Волкодав
мягко прянул вбок, уходя от удара. Кончик узорчатого меча поймал
неприятельский клинок и завертел его, направляя в землю, потом с
быстротой презрительного плевка взвился вверх, к шее. Кровь ударила
толстой, в палец, струей, облив стену расщелины и заставив других
Лучезаровичей отшатнуться. Но замешательство продолжалось недолго. У
кого-то все же хватило выносливости и смекалки принести с собой щиты.
Длинные сольвеннские щиты, вытянутые книзу, чтобы коварный недруг не
