союзников будет энергично проводиться до тех пор, пока не будет
достигнута полная победа".
Трумэн".
"Личное и секретное послание
премьерам. В. Сталина
президенту Трумэну
Ваше послание, содержащее сообщение о данных Вами указаниях г-ну
Джонсону, получил 27 апреля. Благодарю Вас за это сообщение.
Принятые Вами и г-ном Черчиллем решения добиваться
безоговорочной капитуляции немецких вооруженных сил, по-моему, -
единственно правильный ответ на предложения немцев".
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ - XII (И снова директор ФБР Джон Эдгар Гувер)
__________________________________________________________________________
С первых дней своего прихода в Белый дом Рузвельт был окружен
ненавистью не только нацистов Гитлера, фашистов Муссолини, - в самой
Америке ему противостояла могущественная группа людей, готовых на все,
лишь бы изменить новый курс, провозглашенный демократическим президентом.
Смысл этого курса заключался в признании политических реальностей,
сложившихся в мире, - с одной стороны, и, с другой - в открытом и
нелицеприятном обсуждении бедственного экономического положения страны.
Конечно же, наивно было считать Франклина Делано Рузвельта политиком
левого толка; он стоял на страже интересов своего класса; однако он
называл вещи своими именами, он защищал мир свободного предпринимательства
от его наиболее недальновидных, догматических и алчных представителей,
причем защищал в ц е н т р е, а отнюдь не слева, как о том писал
Геббельс. Но зашоренность консерваторов такова, что всякое новое слово,
хоть в какой-то мере отходящее от привычных штампов, устоявшихся
десятилетиями, кажется им концом света, изменой идеалам, крахом традиций,
предательством родины. Для консерваторов - всегда и везде - форма куда как
важнее смысла. Слово надежнее дела, прошлое дороже будущего.
Когда Рузвельт открыто на всю страну сказал, что "труд рабочих имеет
такое же право на уважение, как и собственность", правые ощутили шок. Но
президент не остановился на этом, он продолжил:
- Но наши рабочие нуждаются не только в уважении к труду. Им нужна
действенная защита их права получать за свой труд столько, сколько
необходимо для пристойного существования при постоянно повышающемся уровне
жизни... Кое-кто не умеет разобраться ни в современной жизни, ни в уроках
истории... Такого рода люди пытаются отрицать право рабочих на заключение
коллективных договоров, на материальную заинтересованность,
просто-напросто на человеческий образ жизни. Так вот, именно эти
близорукие консерваторы, а не рабочие создают угрозу распрей, которые в
других странах привели к взрыву...
...Эти его слова переполнили чашу терпения; крайне правые финансисты
и бизнесмены п о с т а в и л и на военный путч, на фашистский переворот.
...Джон Эдгар Гувер был великолепнейшим образом осведомлен о том,
отчего генерал и кавалер боевых орденов Смэдли Батлер был уволен в
отставку. История его падения уходила в прошлое, когда он в начале
тридцатых годов, выступая перед прессой, рассказал, как Муссолини, сидя за
рулем одной из своих гоночных машин (их у него было двадцать три), сбил
мальчишку, проносясь через маленький городок под Римом. На беду, рядом с
ним сидел молодой американский журналист, он-то и поведал генералу об этом
эпизоде, добавив: "Диктатор повернулся ко мне. Лицо его было бледным, но
полным какого-то пьяного веселья. "Никогда не оглядывайтесь, - усмехнулся
он. - И забудьте то, что видели. Жизнь одного человека - ничто в сравнении
с благом нации".
Генерал гремел:
- Римский диктатор - это бешеный пес, который вот-вот сорвется с цепи
и бросится на Европу! Ему нечего терять! Он лишен морали, он алчет
владычества!
Итальянский посол сразу же посетил государственный департамент и
вручил ноту протеста.
Президент Герберт Гувер, сменивший Кулиджа, вызвал генерала и
попросил его отказаться от своих слов.
- Но ведь все, что я говорил, - правда, - возразил Батлер.
- Может быть, - согласился Герберт Гувер, - но вы не можете отрицать
того, что Муссолини сейчас олицетворяет собою антибольшевистскую силу
Европы.
- В таком случае я готов стать на сторону большевиков, господин
президент, хоть мне и очень не нравится их доктрина.
Герберт Гувер крякнул, кашлянул, уперся тяжелым взглядом в лицо
генерала и заключил:
- Ну если вы так ставите вопрос, то и я позволю себе быть до конца
определенным: в случае если вы не откажетесь от своих слов, мы предадим
вас военно-полевому суду.
- Что ж, тогда я буду вынужден продолжать свою кампанию... Я
просто-напросто обязан рассказать американцам, кто является нашим
европейским союзником против России. Я открыл лишь часть фактов, имеющихся
в моем распоряжении, значит, пришло время выложить все.
- Вы пожалеете об этом, генерал, - пообещал президент и кивком
прекратил аудиенцию. Она была беспрецедентно короткой: шесть минут, ни
секундой больше.
Из Белого дома Батлер вышел самым популярным человеком Америки.
Итальянский посол, испугавшись, что генерал действительно начнет кампанию
против Муссолини - рассказать про римского диктатора было что, - попросил
государственный департамент з а м я т ь дело, Батлер был уволен в
отставку; когда на смену Гуверу пришел президент Рузвельт и начал свои
скандальные выступления, которые были обращены к рабочим, генерала
посетили два человека и сказали:
- Мистер Батлер, "Американский легион", организация, про которую
враги говорят вздор и клевету, должна быть возглавлена вами, ибо вы умеете
отстаивать право на особое мнение. Осенью в Чикаго будет съезд "Легиона",
мы готовы поддержать вас, если вы согласитесь выставить свою кандидатуру.
- Это честь для меня, - ответил генерал, - но откуда я возьму деньги
на предвыборную кампанию? Кто будет финансировать мою кандидатуру? Я
польщен вашим предложением, но вынужден отказаться...
Один из визитеров, помощник командора "Легиона" Джеральд Макграйр,
достал из кармана две чековые книжки на сто тысяч долларов и положил их на
стол перед генералом:
- Это первый взнос. Мы передадим вам столько, сколько будет нужно для
победы.
Второй визитер, Уильям Дойл, передал генералу текст его речи в
Чикаго. Помимо нападок на экономическую политику Рузвельта, помимо критики
внешнеполитического курса президента, особенно признания Советской России,
там было два абзаца, которые потрясли Батлера. В них прямо говорилось, что
эксперимент Муссолини и Гитлера - единственно реальная альтернатива
коммунизму.
Батлер понял, что его и г р а ю т. Поэтому он сказал:
- Ну что ж, дело стоит того, чтобы за него подраться. Сводите меня с
вашими боссами, продумаем, как поступать дальше.
- Вы слышали о моем боссе, - ответил Макграйр. - Это полковник
Грейсон Мэрфи с Уолл-стрита, он замкнут на биржу, стоит несколько
миллионов.
- Один Мэрфи мало чего даст, - сказал Батлер. - Он сильный парень, я
понимаю, но один ничего не сделает в таком сложном предприятии, какое вы
затеваете.
Через три дня Макграйр устроил встречу Батлера с коллегой Мэрфи -
биржевым воротилой Робертом Кларком.
- Вы хотите точности, - сказал тот, - что ж, согласен. Я стою
тридцать миллионов долларов, и я готов вложить пятнадцать в "Легион", с
тем чтобы солдаты сделали то, в чем заинтересованы я и мои друзья.
- А в чем вы заинтересованы?
В сильной руке, - ответил Кларк. - В том, чтобы в Белом доме сидел
х о з я и н, а не хромоногая демократическая размазня.
- Вы убеждены, что Европа поддержит вас? - поинтересовался Батлер. -
Не боитесь остаться в изоляции?
- Не боимся.
- А я боюсь.
- Словом, вы отказываетесь войти в наше дело?
И генерал ответил:
- До тех пор пока я не получу сведений, как прореагируют на ваши
соображения в Европе, я воздержусь от участия в предприятии.
Макграйр был отправлен в Гавр. Там он встретился с лидерами
французских фашистов; кагуляры с восторгом отнеслись к предложению
"легионеров" о необходимости воцарения "сильной руки" в Белом доме.
Контакты с людьми Гитлера и Муссолини были столь же обнадеживающими.
Вернувшись из Европы, Макграйр посетил Батлера и сказал ему без
обиняков:
- Америке необходима срочная перемена системы правления. Вы
возглавите поход ветеранов на Вашингтон. Этим мы понудим Рузвельта отойти
в сторону. Если он проявит благоразумие, мы оставим его на плаву - вроде
итальянского короля при Муссолини. Если он не согласится сотрудничать с
молодым движением американского фашизма, мы его сбросим. Лишь одна сила
способна сломить коммунизм - это национальный фашизм.
- Чтобы произвести переворот, нужна организация, - заметил генерал
Батлер. - Не кидайтесь с кинжалом на горячее дерьмо, это смешно
выглядит...
- Прежний командор "Американского легиона" Луис Джонсон' сильнее
Мэрфи и Кларка вместе взятых, - ответил Макграйр. - Он - с нами. И не
только один он. Я кооптирован на пост начальника отдела по приему почетных
гостей "Легиона", я знаю, что говорю, когда заверяю вас в нашей мощи. С
нами генерал Дуглас Макартур, а вам известно, какой это человек; с нами
генерал Макнайдер, а вы знаете, какие банки стоят за ним... И это только
пара имен из нашего военного клана...
_______________
' Впоследствии президент Трумэн назначил Луиса Джонсона министром
обороны США.
...После этого Батлер сделал заявление для печати.
Америка з а г у д е л а...
Однако лидер страны далеко не всегда правомочен принимать волевые
решения. Ряд советников правительства, которые представляли интересы
ведущих банковских и промышленных групп, были контактными фигурами,
осуществлявшими связь между истинными хозяевами Америки и администрацией.
Поскольку миллиардер Морган стоял за спиной "Легиона", поскольку Форд
открыто симпатизировал фашизму, духу "порядка и закона, с которым не
спорят", ближайшему окружению Рузвельта была н а в я з а н а линия,
которая определяется просто и горестно: "балансируя, спустить дело на
тормозах".
Память общества коротка, особенно когда средства массовой информации
ежедневно и ежечасно подбрасывают в постоянно огнедышащую топку сенсации
новые скандалы, версии, сплетни, анекдоты, ужасы.
И на этот раз люди, связанные с издательскими концернами, смогли
повлиять на репортеров так, что пресса сработала в нужном направлении:
газеты оказались заполнены броскими сообщениями о новом любовном увлечении
известного актера Хэмфри Боггарта; в статьях г у д е л и о фаворите
американских ипподромов трехлетке Стоу, который в трех забегах привез два
миллиона долларов выигрыша своему хозяину; много и весело писали про то,
как Чарльз Чаплин снимает новый фильм. Дело о фашистском путче забыли.
Однако заговорщики остались.
Они ждали своего часа.
Они его дождались.
Через десять часов после того, как Рузвельт умер в своей загородной
резиденции, генерал Донован проинформировал Даллеса, что контакт с Вольфом
- в случае если это поможет спасти Италию от коммунизма - необходимо
срочно возобновить.
Через два дня Карл Вольф имел тайную встречу с посланцем Даллеса.
