деле совет ордена решился на такой произвол, который нарушал не
только обычные правила масонской предосторожности, но шел в разрез
даже с некоторыми общими масонскими постановлениями. Дело
касалось еврейского вопроса. Нужно сказать, что в масонских статутах
нигде нет прямого запрещение антисемитизма. Есть вещи, о которых
никогда не говорят у масонов, хотя именно они то часто и самые
важные. Копен-Альбанселли знал нескольких масонов-антисемитов; им
никогда не возбранялось это, но несмотря на их способности и желание
стать депутатами и сенаторами, о них всегда как-то забывали. "Бр.
Морино был антисемит, и ему удалось сделаться депутатом только
благодаря общему взрыву антисемитизма в Алжире. Взрыв этот был
настолько силен, что даже алжирское масонство было охвачено общим
движением и временно ускользнуло из под духовного управления своей
метрополии и стало отчасти антисемитическим, как и окружающий
"непосвященный мир". Избирательная кампания 1898 года была особенно
горячей. Морино был избран как антисемит при поддержке своей ложи,
такой же антисемитической, как и он. Подобный, проступок требовал
примерного наказания; но так как ни одна статья масонских статутов
не запрещала антисемитизм, то совету ордена оставалось лишь
опереться на принцип "веротерпимости". Побуждаемый конвентом
совет ордена вошел в переписку с мастером стула алжирской ложи.
"единение и прогресс", требуя возбуждения масонского следствие против
бр. Морино. Мастер стула отвечал, что это невозможно, ибо ни по
какой статье нельзя возбудит против него обвинение; притом он
добавлял, что бр. Морино образцовый антиклерикал, женат чисто-
гражданским браком и ни один из детей его не крещен, что он также
образцовый республиканец, ибо голосовал всегда одинаково с бр.
Бриссоном, а он только антисемит. Тогда совет ордена, забывая
обычные правила предосторожности и основную масонскую тактику,
предписывающую действовать внушениями, а не приказаниями, объявил
мастеру стула ложи "единение и прогресс", что если Морино не будет
отдан под суд, ложа будет приговорена к бездействию. Тогда ложа его
судила и оправдала. Но совет ордена своей властью кассировал решение
ложи и созвал свой масонский суд, который обвинил бр. Морино не как
антисемита, (ибо это могло бы скомпрометировать масонство), а как
клерикала и реакционера, что уже было абсолютно противно истине.
Затем совет ордена стал стремиться к тому, чтобы Морино не был
вновь избран депутатом, а также начал работать над искоренением
антисемитизма в алжирских ложах, что наконец и было достигнуто".
Это чуть ли не единственный случай, когда в масонстве была
проявлена определенная сила приказания. Обыкновенно же действуют
так, что отбирают лиц, способных к восприятию известного рода
внушений и делают им эти внушения; когда воля адептов будет
достаточно подчинена - среди них производятся новые отборы для
нового цикла внушений. Людей, найденных неспособными и
непригодными, либо заставляют покинуть масонство, либо не
выдвигают их дальше известного предела..
Таким образом масонство есть не что иное, как тайное общество,
имеющее целью постепенную и последовательную переработку
общественного мнения в известном направлении; а делается это
посредством комбинированных специально для этой цели внушений и
отбора. Эти внушения исходят, как мы уже видели, от первоисточника
в высшее масонство, оттуда в низшие степени а от них наконец
проникают в непосвященный мир. Этими внушениями незаметно и
медленно разрушаются идеи, препятствующие осуществлению тайной
цели руководящей силы. Эта подготовительная работа разворачивается
на долгие периоды. На подготовку французской революции 1793 года было
затрачено более пятидесяти лет, а период подготовки современного
положения во Франции продолжался семьдесят лет.
В течение подготовительных периодов заботятся о том, чтобы с
тщательно размеренной постепенностью упрочить в умах начала,
положенные в основу масонских идей, при этом ловко пользуются
многочисленными противоречиями, умышленно допущенными в
масонских статутах; некоторые из них обходят молчанием, на другие
напротив, настаивают, понемногу усиливают этот общественный
гипноз в желаемом направлении, делают внушение все более и более
настойчивыми резкими, деспотичными, так, чтобы те, кто им
подчиняется, стали бы истинными фанатиками их. По мере того, как
это производится внутри лож, члены последних действуют в том же
направлении среди непосвященного мира.
Понятно, что каждый масон создает вокруг себя атмосферу, в
которой отражается действие полученных им в ложе внушений.
Журналист в своих статьях, публицист в своих сочинениях, драматург в
своих пьесах, композитор в своей музыке, порнограф в своих грязных
произведениях, профессор в своих лекциях, воспитатель в своих классах,
- все они под различными видами прививают в обществе масонство и
проповедуют мысли, которыми их пропитали.
Только, когда почва уже будет достаточно подготовлена,
переходят масоны от пропаганды к действию. Они тогда якобы
являются выразителями свободного мнение большинства "граждан", а в
действительности лишь поддерживают направление умов, созданное
ими самими в окружающей их среде по образцу того направление,
которое было создано в них внушениями тайной направляющей силы.
Такие образом вся страна бессознательно действует согласно планам
этой тайной силы.
IX
В масонство адепты принимаются довольно свободно, по
рекомендации какого-нибудь брата-масона. Разумеется, при этом в
масонство должны попадать самые различные элементы, и, конечно,
подобный набор является весьма неудовлетворительным. Но немедленно
же происходит добровольное сокращение и исправление этого
недостатка согласно с видами направляющей силы. От нее зависит
приводить в большее или меньшее движение пружину сокращающего
механизма: стоит только расширить в известном смысле толкование
преподаваемого учения. Те, кому это толкование придется не по вкусу,
сами без всяких дальнейших осложнений покинуть масонство и таким
образом добровольно сократят число не подходящих членов масонского
братства. На практике так оно и есть, и число таких добровольно
выбывающих адептов на первой стадии масонской вербовки обыкновенно
весьма значительно.
Подбираются в масонство главным образом люди честолюбивые,
недовольные и недисциплинированные; их честолюбие, недовольство,
неуравновешенность и недисциплинированность коварные руководители
выдают в их глазах за благородный "философский и прогрессивный дух",
освобождая этим их самоуверенность от всякого сдерживающего начала
в смысле стыда. Таким путем во Франции образовалось могущественное
полчище для борьбы против католицизма.
По мере того, как производилось извращение умов влиятельных
непосвященных центров, получилась возможность усилить
распространение и более рискованных принципов, заключенных в
тайниках масонских уставов. Так дело шло шаг за шагом медленно, но
верно, не раздражая общественного мнения и мало-помалу раскрывая
сокровенную суть масонского учения внутри лож, соразмеряя это с
полученными результатами вне их. Когда терпеливая эта тактика дала
наконец свои результаты, настала пора освободит масонство от одного
из его покровов и объявить масонские ложи явными собраниями
сторонников "прогресса и обновления". Во Франции масонские статуты
в свое время (1747 году) гласили: "масонство есть общество людей,
чтущих Бога, Великого Строителя вселенной, и верных своему монарху...
Масонам запрещается заниматься политикой... Они обязаны уважать
всякую веру". Писатели, вроде бр. де ла Тирс, защищали масонство от
обвинений пап и восхваляли добродетели масонов, говоря: "представьте
себе человека, боящегося Бога, верного своему государю - вот масон, вот
все его тайны. Уклоняющийся от своей религии не масон, а узурпатор". В
масонстве действительно были люди, подходившие под это описание, но
были и другие, подобрать которых позаботились вслед за ними. Во имя
"терпимости" заставляли их уживаться вместе в расчете со временем
заменит первых вторыми. Очевидно это и удалось, ибо 14 сентября 1877
года масонство внезапно отвергло своего Великого Строителя и объявило
себя врагом Его церкви. Теперешние масоны во Франции уже пишут
откровенно: "масонство есть антицерковь, церковь ереси". "Между
масонством и церковью идет борьба не на жизнь, а на смерть". Но
наибольшим доказательством сорванной наконец с масонов ими самими
личины служит речь бр. Дельпеш, произнесенная им на банкете
масонского конвента в 1902 году. Вот она:
"Торжество Галилеянина (sic) продолжалось двадцать веков; ныне
и Ему настала очередь сгинуть. Таинственный голос, некогда
возвещавший на горах Эпира смерть великого пана, ныне снова
возвещает конец Бога, обманувшего своих последователей (Dieu -
trompeur). Он обещал верующим в Него царство справедливости и мира;
долго поддерживалось это заблуждение. Но ныне исчезает этот Бог. Он
уходит в предание веков вслед за божествами Индии, Египта, Греции и
Рима. Франкмасоны! Мне приятно здесь отметить, что мы не
беспричастны к этой гибели лжепророков. С того дня, как образовалось
масонское сообщество, римская церковь, основанная на галилейском
мифе, стала быстро приходит в упадок. С политической точки зрения
масоны часто менялись, но во все времена они были верны своему
основному лозунгу: "Долой суеверия! Долой фанатизм!" .
В этой тягостной для христианского сердца речи мы имеем
разительный последний этап, к которому приведены масоны от
исходного так сказать пункта первоначальных лицемерных ламентаций;
можно, кажется, отсюда убедиться в необычайном коварстве
направляющей масонство силы. Впервые масонство раскрыло свои
карты и явилось тем, что оно есть теперь, под победные клики
революции 1793 года; при первой империи оно стало "военным"; при
реставрации оно вновь обернулось скромным обществом людей,
"боящихся Бога и верных своему государю", хотя одновременно с этим
подготовляло сначала революцию 1830 года, а затем республику 1848
года.
Во имя чего же теперь ведется посредством масонства борьба с
христианством? Как оно ни странно, но лозунгом этой борьбы
является... веротерпимость. Веротерпимость призывается как
священное качало конечно с той целью, чтобы не только само
масонство было бы допущено в христианских странах, но и чтобы
проповедью сектантских и часто изуверских учений подорвать уважение
к религии вообще, развратит самую душу христианского народа, а когда
это достигнуто, вдруг начать проповедовать нетерпимость к
"Галилеянину".
Всего этого не мог бы разумеется разоблачить Копен-Альбанселли,
на подлинных показаниях которого основаны все предыдущие
рассуждения, если бы он сам не был завлечен наравне со столькими ему
подобными в этот водоворот безумия, если бы он сам не был тут
некоторое время действующим лицом и вместе с тем жертвою.
"Во время моего пребывание в масонстве, - говорит Копен-
Альбанселли, - фанатизм адептов принял для пользы дела особый
оттенок: они не выступали ни против какой религии - это было бы
неосторожно в то время; они восставали только против
"нетерпимости". Благодаря этому фанатики не раздражали умеренных.
Таким образом явился "фанатизм терпимости"; фанатики упрекали
прочих в том, что они мол не истинные апостолы религии, которая
должна быть прежде всего "терпимой". По словам этих фанатиков,
истинная роль и назначение масонства заключались в утверждении в
мире против всех и вся, (если нужно то и силою), "веротерпимости".
Таково было внушение, которое они в данный момент подучили" .
Руководящая тайная сила желала привести своих последователей
к тому, чтобы внушит им такого рода "веротерпимость" которая
имела бы своей задачей не терпеть христианства, а в особенности
католичества. "Благодаря целому ряду маневров она наконец этого
добилась. Начали с того, что стали действовать против иезуитов под
тем предлогом, что "они слишком фанатичны и нетерпимы". Разве
масонская "церковь терпимости" не призвана следить за этим? Дабы
