интеллектуальное, физическое и нравственное здоровье ничтожно мало. Труд
этих одиночек, при всем своем благородстве и общественной полезности,
обществом, мягко говоря, не поощряется.
Есть и коллективные попытки самосовершенствования. Коллективные усилия
более эффективны, но и к ним применимы те же оговорки, что и к
индивидуальным: однобокость развития, оторванность взаимосвязанных сторон
жизни друг от друга, безразличное, в лучшем случае, отношение общества к
деятельности таких организаций. Эти коллективы, встречая непонимание
общества, склонны замыкаться в узком кругу посвященных и их деятельность,
будучи объективно полезной для общества, самого общества не меняет. Сами
идеалы самосовершенствования зачастую подменяются какими-то прозаическими
целями, имеющими мало общего с гармонизацией человека. Вместо достижения
физического здоровья -- достижение каких-то спортивных результатов, нередко
в ущерб здоровью, вместо нравственного прогресса -- изучение канонических
документов какой-либо идеологии, которая объявляется лучшей, вместо развития
интеллекта -- бессистемное накопление информации, большая часть которой
никогда не пригодится, изучение стандартных методов решения стандартных
задач. По сути это подмена неизмеримых категорий измеримыми. При всей
полезности такой деятельности, она не дает того эффекта, который могла бы
дать при более осознанном, комплексном подходе к проблеме. К тому же, под
видом всевозможных организаций по духовному совершенствованию возникают
антисоциальные группы (секты "Аум Сенрике", "Белое братство") подрывающие
веру в саму идею таких сообществ, под видом спортивных секций могут
создаваться преступные группировки и т. д.
Люди и организации, провозглашающие своей целью совершенствование
человека, всегда оказываются вынужденными занимать оборонительную позицию.
Они всегда рабы ситуации, а не хозяева положения. Как сохранить здоровье при
постоянном ухудшении экологической обстановки? Как не свихнуться от тех
тягот, что выпадают на долю простых людей? Как сохранить человеческое
достоинство в том притоне, которым становится общество?
Но и это не все. Есть технология разрушения личности. Она прекрасно
описана Максимовым [12, 13]. В обществе всегда есть отдельные люди и
общественные институты, которые эту технологию тайно или скрыто, более или
менее последовательно совершенствуют и осуществляют. Порой реализация этой
технологии принимает государственные масштабы и тогда возникают
концентрационные (фильтрационные) лагеря, тюрьмы, в которых калечат и/или
уничтожают тысячи и миллионы людей.
Есть военная техника, прямое назначение которой -- уничтожение людей. И
в этой области человечество достигло больших успехов. Эти успехи можно
посмотреть на специальных выставках. Время от времени люди испытывают эту
технику друг на друге. Испытания подтверждают эффективность новейших
технических средств. Но прогресс не стоит на месте. Завтра мы будем убивать
друг друга еще более эффективно, чем сегодня, и выбор средств для этого
будет гораздо разнообразнее.
В решении противоположной задачи успехи гораздо скромнее. Мы готовы
лить слезы над высосанными из пальца трагедиями, которые нам круглосуточно
показывает телевидение, но не замечаем реальных трагедий, которые происходят
у нас на глазах, стоит нам выйти за порог нашего дома. Кстати, мы являемся
соавторами этих трагедий. Арсенал средств уничтожения и разрушения
несравнимо больше и эффективнее, чем арсенал средств созидания. Тем не
менее, существуют технологии совершенствования человека: различные системы
повышения уровня образования и квалификации, поддержания здоровья,
нравственного совершенствования. Разумеется, формирование гармоничной
личности всегда будет искусством и было бы нелепо сводить его к сумме
технологий, но знание принципов гармонизации намного облегчает задачу.
Можно было бы предложить государственную программу реформирования
общества. Но, во-первых, автору этого никто не поручал; во-вторых, если
вдруг найдется политик, которому станет интересно изложенное и он захочет
сделать из него какие-то выводы для себя, то сможет это сделать без особого
труда; в-третьих, государство занято другой, как оно считает, более важной
задачей -- построением демократии. К тому же вид этой "демократии"
заставляет сильно сомневаться в здравомыслии и добросовестности ее
строителей. Поручить реформирование общества таким строителям значит
дискредитировать саму идею.
Итак, мы хотим создать качественную СС, более качественную, чем
существующие, прогресс которой не зависел бы от случайных факторов вроде
конкретной личности, находящейся у руля власти, наличия природных ресурсов,
рыночной конъюнктуры и других. Во-первых, эта СС, как следует из предыдущего
повествования, должна состоят из качественных элементов. Во-вторых, она
должна быть построена таким образом, чтобы свести к минимуму, а лучше
исключить полностью конфликты внутри нее, а если возможно, то и с другими
СС. В-третьих... хотелось указать здесь цель, во имя которой создается эта
система, но чтобы не в дальнейшем возникало вопросов, давайте немного
отвлечемся от перечисления требований. Что есть главный продукт СС? Это не
тонны проката, не деньги в банке, не обширные территориальные приобретения и
другие ценности, которые многим представляются бесспорными. Это люди. Все в
обществе делается людьми и для людей. А раз люди, то надо позаботиться о
том, чтобы этот главный продукт был качественным. Поэтому третий пункт
нашего перечня будет выглядеть так: главная цель СС, которой подчинены все
остальные -- качество ее элементов, их нравственное, физическое и
интеллектуальное совершенство.
Не будем торопиться, и пытаться строить ее в масштабах всего
государства сразу. Такое уже было и приводило к плачевным результатам.
Чрезмерная и необоснованная уверенность только повредит. Построим сначала
опытный образец и посмотрим, как он будет действовать. Если эксперимент
окажется удачным, то его можно будет расширять, с целью определить границы
применимости найденных социальных решений. В противном случае ущерб обществу
будет минимальным и сводится он будет к личным потерям участников
эксперимента. Естественно, участие должно быть всецело добровольным. Кроме
того, этот эксперимент должен осуществляться независимыми людьми, так как
социальные науки, как никакие другие подвержены влиянию интересов
политических партий, а нас интересуют не их интересы, а истина и благо
людей. Начали?
А начать придется с экономики. Должна же эта система на что-то
существовать. Еще нет общества, в котором не нужно было бы трудиться. При
капитализме людей заставляет работать страх остаться без средств к
существованию. При социализме этого страха нет, все получают некоторую
денежную сумму, которую государство считает достаточной. Поскольку такая
система не стимулирует производительный труд, то возникает система
внеэкономического стимулирования: правоохранительные органы ведут охоту на
тунеядцев. Страх голодной смерти заменяется страхом перед органами власти.
Но человек может работать не только из страха. Его может двигать и
интерес к работе, и чувство долга, и другие мотивы, более возвышенные, чем
чувство страха. При этом собственно деньги, не теряя своего значения,
переходят на второй план. Как, заменить одну систему внеэкономического
принуждения другой, еще более ненадежной? А это уж у кого какая совесть.
Есть совесть, которой вроде бы и нет, есть совесть кристально чистая. А как
оценивать трудовой вклад каждого гражданина? А никак. Предлагается ввести
уравнительную систему оплаты труда, более уравнительную, чем это было при
большевиках. На каждого регулярно выдается определенная денежная сумма,
потому что каждый делает для коммуны все, что в его силах, коммуна делает
для каждого все, что в ее силах. На иждивенцев выплачиваются пособия.
Социальные гарантии -- стопроцентные. Выплаты не зависят от
производительности труда гражданина, его качества, количества отработанных
дней, профессии, служебного положения и иных факторов. В Китае это
называлось "железная миска риса".
Возникает важный вопрос: а каковы же размеры этой "миски"? В том же
Китае, в других соцстранах миска была железной только для рядовых рабочих.
Чем выше поднимался человек по служебной лестнице, чем больше он имел
связей, чем более высокие посты занимали его покровители, чем большие
материальные ценности были в его распоряжении, тем более эластичной она
становилась.
Если миска такова, что позволяет только поддерживать существование, то
люди из такой СС просто разбегутся в другие СС, где жизнь лучше. Может быть,
привлекательность идеи для отдельных ее приверженцев окажется столь велика,
что они готовы будут терпеть эти тяготы. Но в этом случае от самой идеи, как
и от ее ретивых приверженцев, останутся кожа да кости. На голодный желудок
приходят мысли только о еде. Тут уж не до гармоничного развития.
Естественно, члены сообщества должны быть сыты и обеспечены. Если у них это
не получается, значит, они сами в этом виноваты. То ли трудятся не очень
эффективно, то ли результаты труда распределяют неравномерно. Но сытость и
обеспеченность не самоцель, а одно из условий формирования полноценной
личности.
Возможно, впечатлительных читателей шокирует такой подход, и они
заподозрят автора в непоследовательности. Столько слов об экономике, чтобы
потом эту экономику игнорировать. Ни в коей мере не отказываюсь от
сказанного. Хочу только внести поправку. Все сказанное верно, если считать
материальный стимул единственно возможным. Нас долго учили, что
"нетрудящийся да не ест", что высшей справедливостью является справедливость
бухгалтерская, которая заключается в жесткой связи между затратами труда и
его экономической оценкой. Но:
Есть много видов деятельности, которые не имеют четкого экономического
выражения. Это труд учителей, врачей, художников и других работников, не
занятых в производственной сфере. Любая попытка подсчитать денежный
эквивалент их труда в любом случае будет весьма спорной и условной. Вообще
экономическая оценка труда любого работника, даже если он занят в
производственной сфере, спорна в любом случае. Поэтому вопрос кому и сколько
платить -- это вопрос скорее общественного соглашения, чем справедливости
или экономики. Советские хоккеисты играли не хуже канадских, хотя получали
за это несравнимо меньше;
Очень часто зарплата зависит не от степени квалификации работника и
экономического эффекта его деятельности, а от степени его влияния на
распределение доходов в некоторой экономической системе, характера
распределения и от величины этих доходов. Уборщица, работающая в
преуспевающей компании, весьма вероятно, будет зарабатывать больше, чем
выполняющая ту же работу в государственном учреждении, и не потому, что труд
первой более ценен и значим, чем второй, а потому, что больше фонд
заработной платы. Два руководителя, имеющие одинаковую зарплату, совершенно
не обязательно имеют равные способности к управлению предприятиями. Один из
них может быть трудягой, который обеспечивает неуклонный рост доходов и
престижа фирмы, а другой может быть просто временщиком, медленно убивающим
возглавляемую им организацию. Но в обоих случаях менеджеры заведуют
