- Ага! - Эрт приладил очки и снова всмотрелся через них в карточку и
написанные на ней символы. Поджал полные губы и жизнерадостно сообщил: - Я
тут ничего не понимаю.
- В таком случае... - начал Эшли, сжимая руки в кулаки.
- Но если вы расскажете мне, что к чему, - продолжал Эрт, - возможно,
что-нибудь пойму.
Дейвенпорт быстро сказал:
- Позвольте, сэр? Я уверен, что этому человеку можно доверять... и он
может помочь.
- Давайте, - сказал Эшли. - Да и чем это сейчас может повредить?
Рассказ Дейвенпорта был краток и передавался четкими ясными
телеграфного стиля предложениями. Эрт внимательно слушал, потирая толстыми
пальцами матово-белую поверхность стола, как будто убирал невидимый
сигарный пепел. К концу рассказа он подобрал ноги и сидел, поджав их, как
добродушный Будда.
Когда Дейвенпорт кончил, Эрт немного подумал, потом сказал:
- Нет ли у вас с собой записи разговора, реконструированного Ферро?
- Есть, - ответил Дейвенпорт. - Хотите посмотреть?
- Пожалуйста.
Эрт поместил ленту микрофильма в сканнер и быстро просмотрел, в
некоторых местах губы его неслышно начинали двигаться. Потом он постучал
пальцем по загадочному посланию.
- И это, вы говорите, ключ ко всему делу? Главный ключ?
- Да, мы так считаем, доктор Эрт.
- Но это не оригинал. Репродукция.
- Оригинал исчез вместе с Ферро, и мы считаем, что он в руках ультра.
- Очень возможно.
Эрт покачал головой, выглядел он встревоженным.
- Все знают, что я не симпатизирую ультра. Я стал бы бороться с ними
любыми средствами, поэтому не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто я вас
сдерживаю, но... а существует ли вообще эта мозговая машина? У вас только
бред сумасшедшего и ваши сомнительные предположения на основе загадочных
знаков, которые могут не иметь никакого смысла.
- Да, доктор Эрт, но мы не можем рисковать.
- Уверены ли вы, что эта копия правильна? А что если в оригинале есть
что-то еще, что-то такое, без чего послание теряет смысл?
- Мы уверены в точности копии.
- А обратная сторона? На обратной стороне репродукции ничего нет. А
на обратной стороне оригинала?
- Агент, снявший копию, утверждает, что на обратной стороне оригинала
ничего не было.
- Люди ошибаются.
- Мы считаем, что он не ошибся, и должны основываться на этом
предположении. Пока не найдем оригинал.
- Итак, вы утверждаете, - сказал Эрт, - что любая интерпретация
послания должна основываться на том, что мы видим здесь.
- Мы так думаем. Мы уверены в этом, - сказал Дейвенпорт, хотя
уверенность его убывала.
Эрт продолжал выглядеть встревоженным. Он сказал:
- Почему бы не оставить инструмент в покое? Если ни одна из групп не
найдет его, тем лучше. Я не одобряю любое вмешательство в работу мозга и
не стал бы помогать таким попыткам.
Дейвенпорт удержал руку Эшли, чувствуя, что тот собирается говорить.
А сам сказал:
- Позвольте заметить, доктор Эрт, что вмешательство в деятельность
мозга - это не единственный аспект Аппарата. Предположим, земная
экспедиция на какой-то отдаленной примитивной планете потеряла старомодный
радиоприемник; предположим также, что туземцы уже знают электричество, но
еще не открыли вакуумные лампы.
- Туземцы могут установить, что если подключить радио к
электричеству, какие-то стеклянные предметы внутри него разгораются и
начнут светиться, но, конечно, никакой разумной речи они не услышат; разве
что гудение и треск. Однако если они поместят радио в ванну с водой,
человек в ванне будет убит током. Могут ли жители этой гипотетической
планеты заключить, что найденный ими предмет предназначен исключительно
для убийства людей?
- Я понимаю аналогию, - сказал Эрт. - Вы считаете, что взаимодействие
с мозгом - лишь побочная функция Аппарата.
- Я в этом уверен, - энергично ответил Дейвенпорт. - Если мы
установим его истинное назначение, земная технология продвинется на
столетия.
- Значит вы согласны с Дженнингсом, когда он говорит, - тут Эрт
сверился с микрофильмом, -
- Это может быть ключ к невообразимой революции в науке?
- Абсолютно!
- Но все же аспект вмешательства в мозг присутствует, и он очень
опасен. Какова бы ни была цель радио, оно может убить человека.
- Поэтому мы и не должны позволить ультра получить его.
- Может, правительству тоже?
- Но я должен заметить, что есть разумный предел осторожности. Люди
всегда жили рядом с опасностью. Первый кремневый нож в каменном веке;
первая деревянная дубина, которой можно убить. Они позволили подчинять
слабых более сильным угрозой насилия, то есть тоже были формой
вмешательства в мозг. Важен не сам Аппарат, доктор Эрт, как бы опасен он
ни был, а намерения людей, использующих его. Ультра объявили свое
намерение уничтожить 99,9 процента человечества. Правительство же, в чем
бы его ни обвиняли, не имеет таких намерений.
- А каковы намерения правительства?
- Научное изучение Аппарата. Даже аспект вмешательства в мозг может
принести пользу. Помогать образованию, дать нам физические основы
деятельности сознания. Мы сможем лечить душевные болезни, сможем исправить
ультра. Человек сможет научиться развивать мозг.
- Как мне поверить, что такой идеализм будет претворен в жизнь?
- Я в это верю. Подумайте, вы рискуете, помогая нам, но гораздо
больше рискуете, не помогая нам и тем самым помогая ультра.
Эрт задумчиво кивнул.
- Возможно, вы правы. Но я попрошу у вас одолжения. У меня есть
племянница, которая меня очень любит. Она очень расстраивается из-за того,
что я не поддаюсь безумию путешествий. Она заявляет, что не успокоится,
пока я не буду сопровождать ее в поездке по Европе, или Северной Каролине,
или по какой-то другой чужой местности...
Эшли наклонился вперед, отбросив удерживающую руку Дейвенпорта.
- Доктор Эрт, если вы поможете нам найти Аппарат и он будет работать,
заверяю вас, мы избавим вас от вашей фобии к путешествиям и сможете
отправиться со своей племянницей куда угодно.
Выпуклые глаза Эрта расширились, а сам он, казалось, уменьшился в
размерах. Он дико осмотрелся, будто попал в ловушку.
- Нет! - выдохнул он. - Нет! Никогда!
Голос его перешел на хриплый шепот.
- Позвольте объяснить сущность моей платы. Если я помогу вам, если вы
отыщете Аппарат и узнаете, как он работает, если сведения о моей помощи
станут известны, моя племянница набросится на правительство как фурия. Она
ужасно упрямая женщина, она организует общественные протесты и
демонстрации. Ее ничто не остановит. Но вы не должны отдавать меня ей. Не
должны! Вы должны сдержать любое давление. Я хочу, чтобы меня оставили в
покое, именно так, как я живу сейчас. Это мое абсолютное и минимальное
условие.
Эшли вспыхнул.
- Да, конечно, поскольку вы этого хотите.
- Даете слово?
- Даю.
- Не забудьте, пожалуйста. Я надеюсь на вас, мистер Дейвенпорт.
- Все будет, как вы хотите, - успокаивал его Дейвенпорт. - А теперь,
пожалуйста, не вернуться ли к надписям?
- К надписям? - переспросил Эрт: по-видимому, ему было трудно снова
сосредоточиться на листочке. - Вы имеете в виду эти значки, икс игрек в
квадрате и прочее?
- Да. Что они означают?
- Не знаю. Ваши интерпретации не хуже любых других.
Эшли взорвался.
- И весь ваш разговор о помощи - вздор? Что вы тогда тут болтали о
плате?
Уэнделл Эрт выглядел растерянным и озадаченным.
- Я бы хотел вам помочь.
- Но вы не знаете, что значат эти надписи?
- Не... не знаю. Но я знаю, каково значение послания.
- Знаете? - воскликнул Дейвенпорт.
- Конечно. Оно совершенно ясно. Я заподозрил это еще во время вашего
рассказа. И убедился в этом окончательно, когда прочел реконструкцию
разговора Дженнингса со Штраусом. Вы тоже поняли бы это, джентльмены, если
бы перестали раздумывать.
- Послушайте, - раздраженно сказал Эшли, - вы говорите, что не
знаете, что означают эти знаки.
- Нет. Я сказал, что знаю смысл послания.
- Но ведь послание состоит из этих знаков? Это разве не сообщение,
Бога ради?
- Да, в некотором роде.
- Вы имеете в виду невидимые чернила или что-то в этом роде?
- Нет! Почему вам так трудно понять самим? Вы ведь на самом пороге.
Дейвенпорт близко придвинулся к Эшли и негромко сказал:
- Сэр, позвольте мне разговаривать.
Эшли фыркнул и ответил:
- Валяйте.
- Доктор Эрт, - сказал Дейвенпорт, - не сообщите ли нам свое мнение?
- Ага! Хорошо. - Маленький экстратерролог уселся в кресло и вытер
вспотевший лоб рукавом. - Давайте задумаемся над посланием. Если принять
разделенные на четыре части круг и стрелку как указание на меня, остается
семь групп знаков. Если это действительно указание на семь кратеров, шесть
из них приведены просто для отвлечения, поскольку Аппарат определенно
может быть только в одном месте. В нем нет подвижных частей, он не
разбирается - он сплошной.
- Далее, ни одна группа не содержит прямого указания. SU, в
соответствии с вашей интерпретацией, может означать любое место на
противоположной стороне Луны, что по площади равна Южной Америке.
Опять-таки PC/2 может означать "Тихо", как говорит мистер Эшли, или "на
полпути между Птолемеем и Коперником", как думает мистер Дейвенпорт, или,
кстати, "на полпути между Платоном и Кассини (Cassini)". Разумеется, XY в
квадрате может означать "Альфонсо" - весьма изобретательная интерпретация,
- но это может быть изображением некоей координатной системы, где У
представляет собой квадрат координаты Х. Аналогично С-С может означать
"Бонд", а может "на полпути между Кассини и Коперником". F-А может
означать "Ньютон", а может "между Фабрицием и Архимедом".
- Короче, эти знаки настолько многозначны, что становятся
бессмысленными. Даже если один из них имеет значение, его невозможно
выделить среди остальных, так что единственное разумное предположение: все
эти знаки даны для отвлечения внимания.
- В таком случае необходимо определить, что в этом послании абсолютно
недвусмысленно, полностью ясно. Ответ таков: это послание, это ключ к
укрытию. Это единственное, в чем мы уверены, так?
Дейвенпорт кивнул и осторожно сказал:
- Мы думаем, что это так.
- Ну, вы сами назвали это послание ключом ко всему делу. Вы
действовали так, словно это важнейший ключ. И Дженнингс отзывался об
Аппарате как о ключе. Если мы увяжем серьезность этого дела со страстью
Дженнингса к игре в слова, страстью. возможно, обостренной воздействием на
его мозг Аппарата... Поэтому позвольте кое-что рассказать вам.
- Во второй половине 16 столетия в Риме жил немецкий иезуит. Он был
математиком и известным астрономом м помогал папе Георгию XIII
реформировать в 1582 году календарь, он провел все гигантские необходимые
расчеты. Этот астроном восхищался Коперником, но не принял
гелиоцентрическую систему. Он склонялся к старому представлению о том, что
Земля - центр вселенной.
- В 1650 году, почти через сорок лет после смерти этого астронома,
итальянским астрономом, тоже иезуитом, Джованни Баттиста Риццоли была
составлена карта Луны. Он назвал кратеры именами великих астрономов
прошлого, и так как он тоже отвергал Коперника, самые большие и заметные
кратеры он назвал именами тех, кто помещал Землю в центре вселенной:
именами Птолемея, Гиппарха, Альфонсо Х, Тихо Браге. Самый большой
известный ему кратер он приберег для своего немецкого предшественника.
