конце туннеля, о воде, пище и оружии, припасенном как раз на такой случай,
как этот.
Экумен поджидал их за первым же поворотом лестницы над Залом Приемов,
у входа в тайный коридор.
- Так, - только и промолвил сатрап в первый момент. Но золотоволосая
женщина-ребенок и высокий седой мужчина оба остановились, онемев и дрожа
перед ним.
Чармиана первая нарушила молчание.
- Отец? - взмолилась она испуганным детским голоском. И когда Экумен,
который неотрывно смотрел на Элслуда, не сдвинулся с места и не заговорил,
она выдернула свою руку из руки колдуна и бросилась вперед, миновала отца,
взбежала по лестнице и скрылась за ее поворотом.
- Думаю, это ты меня предал, - произнес Экумен. Его взгляд был
прикован к Элслуду, лицо - словно вытесано из гранита. - Когда солдата
хватил этот странный удар, я так сразу и подумал. Но я медлил, желая
убедиться. - Сатрап удивленно покачал головой. - Ты мог бы уничтожить меня
- ни за что. Ради пустого увлечения.
Элслуд слишком долго приучал себя не преодолевать страх, а избегать
опасности. Поэтому теперь страх навалился на него, словно невыносимая
тяжесть, сковывающая мышцы человека, ставшего слабым и изнеженным из-за
долгого пренебрежения физическими упражнениями. Глядя теперь на Экумена,
он ясно видел свою участь, и безграничный страх охватил его, словно
приступ рвоты, подкатывающий от живота к горлу. Не может быть, чтобы это
действительно должно было случиться с ним, нет, не сейчас; всегда
отыскивался еще хотя бы один путь к спасению...
Поддавшись рефлексу самосохранения, Элслуд начал бормотать
заклинания, но не смог их закончить. Как ни велики были его возможности,
он был беспомощен перед силой, данной Экумену как раз на такой случай
Сомом Мертвым из Черных гор. И все же Элслуд никак не мог поверить, что
это действительно случилось. Не веря собственным глазам, он следил за тем,
как рука Экумена делала властный жест, слушал, как голос Экумена
произносил соответствующие слова.
Элслуд лишился зрения - на некоторое время. Он оставался в сознании.
Ему показалось, что он чувствует, как вода выходит из всех пор его тела,
как вещество, которое делало его высоким и сильным покидает его влагой и
потом, делая размером с младенца. Его мозг знал, что усыхает
пропорционально всем остальным органам. Но еще ужаснее было то, что Элслуд
понимал - его разум усыхает вместе с мозгом. Интеллект следил, шаг за
шагом, за своим собственным угасанием.
Затем его чувства исчезли, растворились, но вскоре вернулись к нему,
к его новому телу, погребенному под ворохом человеческой одежды, сваленной
на полу. То, что обрело чувства, забыло, что такое магия и даже что такое
речь. Но его память хранила и знала, что будет хранить вечно, знание о
том, что когда-то оно было человеком.
Экумен пнул тварь носком сапога, и она в ужасе запрыгала прочь от
него, стараясь освоиться со своими новыми перепончатыми лапами. Она
заквакала и поскакала прочь, словно это могло обеспечить ей безопасность.
Сатрап не стал больше уделять ей внимания, так как звуки схватки, кипевшей
внизу на лестнице, приближались. Он резко повернулся и последовал в тайный
проход тем же путем, что и его дочь. Он позаботился о том, чтобы дверь за
ним плотно закрылась. Шаги Чармианы уже затихли впереди, растворившись в
темноте. Экумен последовал за ней, не нуждаясь в свете. Но едва ли его
мысли занимала Чармиана. Он направлялся не в пустыню, нет, еще нет. У него
еще оставался шанс все спасти.
Его мысли по-прежнему были прикованы к Слону. Он наблюдал с верха
главного здания, как бесстрашный Чап проник в Слона и выкурил оттуда юнца.
Затем он видел, как Слон стоял открытый, неуправляемый, и со смесью ярости
и удовлетворения понял, что ни один из тех его людей, кто мог добраться до
него, не осмелился войти.
Теперь Экумен решился на другой шаг. Его тайный ход имел еще один
выход - совсем рядом с разрушенными воротами, где замер Слон.
Когда чья-то рука внутри здания взяла Камень Свободы и его сила
распахнула огромную дверь, Рольф был одним из первых, кто ворвался внутрь.
В нижних залах здания он пустил в дело свой меч - так же безуспешно, как и
раньше. Но на стороне Рольфа были бойцы и посильнее. Враги были быстро
отброшены назад и перебиты, захваченные врасплох, оказавшись в меньшинстве
в своей твердыне, где, как они полагали, они наконец спаслись.
Затем Рольф присоединился к остальным, к тем, кто наседал на
лестницу, ломая последнее отчаянное сопротивление сатрапов-гостей и их
телохранителей. Чапа среди них не было. Рольф не видел ни Чапа, ни Мевика
с тех пор, как те сошлись в поединке на наружном дворе.
Когда сопротивление было полностью сломлено, Рольф, который лучше
всех был знаком с местным расположением, повел победителей на верхний этаж
здания. Держа в руке меч, он первым из Вольного Народа вошел в Зал
Приемов, туда, откуда был выведен под конвоем всего несколько часов назад.
Его колени задрожали от облегчения, когда он увидел, что Сара по-прежнему
жива и невредима. Она оставалась там же, где Рольф видел ее в последний
раз, - на коленях у носилок Нильса - словно в течение всего прошедшего
времени была неуязвима для опасностей, окружавших ее.
Она радостно подняла глаза навстречу Вольному Народу - но когда она
узнала Рольфа под кровью и грязью, которые скрывали его лицо, ее взгляд
стал ледяным. Нильс еще дышал; он повернул запавшие, но живые глаза к
своим спасителям, когда они вошли.
Томас окинул взглядом все помещение, затем повернулся лицом к Саре.
- Ты видела, куда сбежал наш доблестный владыка Экумен?
Она смогла только отрицательно покачать головой. Вольный Народ
рассыпался по замку, обыскивая все закоулки. Некоторые вышли на террасу.
Другие шарили среди драпировок, свисающих со стен, и проверяли трупы
своими клинками.
Рольф решил пройти по лестнице, которая вела на самый верхний этаж
башни. Поднявшись всего на несколько ступенек, он наткнулся на ворох
одежды. Он приподнял ее своим мечом. Это был длинный серый плащ. Он
напомнил ему кого-то, но в данный момент он не мог вспомнить, кого
именно...
Маленький клубок золотистых волос выпал из плаща и упал на ступеньку
у его ног. Ему припомнилось, каким холодным и убийственным был взгляд Сары
только что, когда она смотрела на него. Ее волосы были темными, совсем
непохожими на эти. Он любил Сару, так почему же он быстро наклонился и
подобрал этот желтый талисман?
К нему подошел Томас, и они вместе поднялись по лестнице. Увидев
пышность убранства верхнего этажа, они убедились, что эти помещения
занимал сам Экумен. В маленькой прихожей прятались две наложницы; они в
ужасе вскрикнули, когда Рольф с Томасом наткнулись на них.
- Где он? - спросил Томас, но девушки только в страхе качали
головами. Рольф заметил, что у одной из них были рыжие волосы, а у другой
каштановые. Похоже было, что только у одной девушки в Замке, а то и на
всей земле, волосы были чисто золотого цвета...
Раздавшийся снаружи ликующий шум заставил Рольфа и Томаса выглянуть в
окно. На террасе крыши горело достаточно факелов, чтобы они увидели, как
черно-бронзовое знамя Экумена было сорвано вниз, разорвано в клочья,
втоптано в грязь.
Это послужило сигналом для последних воинов Экумена, удерживающих
часть территории. Это были копьеносцы, все еще державшиеся вместе вокруг
Слона. Падения башни, о чем свидетельствовал сорванный флаг, оказалось для
них достаточно. Оставив раненых, а кое-кто - и оружие, они обратились в
бегство.
Здесь, на верхушке башни, окна были шире и просторнее, чем в нижних
стенах. Томас смог перегнуться наружу и ударить кулаками по подоконнику.
- Их меньше, чем мы думали! Мы можем пробиться к Слону еще одним
ударом. Ладно, теперь он наш...
Пожар, который начался с поджога ворот, все время медленно
распространялся среди строений сразу за внешней стеной Замка; поэтому
света было достаточно, чтобы Рольф с Томасом заметили, как внезапно стала
подниматься одна из плит мостовой. Из земли появились мужские голова и
плечи, а затем и все высокое крепкое тело. Человек покрутил головой,
оглядываясь, и бросился к Слону.
- Это Экумен! - Даже на таком расстоянии Рольф не мог ошибиться.
Томас прокричал какое-то проклятие. Фигура Экумена, казалось, стала
тоньше, приблизившись к громаде Слона. Сатрап нашел поручни, вскарабкался
наверх, пролез в освещенный круг входной двери и захлопнул ее за собой. Он
едва успел проделать это - один из фермеров швырнул вилы, угодив в дверь,
а второй подбежал и заколотил в нее бесполезным топором. Но теперь Экумен
устроился там, откуда его не мог вытащить ни один человек; и Рольф знал,
насколько готовы были поводья подчиниться рукам Экумена или любого
другого, кто их возьмет.
Рольф уже сбегал по лестнице, когда Томас спросил:
- Слон подчинится ему?
- _Я_ очень быстро научился отдавать приказы Слону. А теперь он уже
разбужен.
Подчиняясь внезапному побуждению, Рольф свернул в сторону от
лестницы, дойдя до этажа Зала Приемов. Он остановился в центре огромного,
когда-то роскошного помещения. На полу виднелся почерневший, слабо
змеящийся след молнии, покрытый пятнами подсыхающей пены...
Прыжком Рольф вскочил на трон и потянулся снять со стены красный
цилиндр, такой же, как тот, который Экумен использовал, чтобы потушить
огонь. Он оказался нетяжелым.
Томас по-прежнему был с ним рядом.
- Неужели эта штука остановит Слона? Сомневаюсь, чтобы это было под
силу даже молнии.
- Ничто из известного мне не может остановить Слона, - убежденно
произнес Рольф. - Мне кажется, он может развалить всю эту крепость, если
руки водителя не устанут двигать взад-вперед рычаги. Но, быть может, мне
удастся на некоторое время ослепить Слона. Может быть, этого времени
окажется достаточно, чтобы наши люди успели уйти высоко в горы или
вернуться в болота.
Рольф отшвырнул свой меч. Привязав красный цилиндр себе на спину при
помощи кожаной петли, на которой тот висел на стене, он устремился вниз по
лестнице.
Проскользнув внутрь Слона, Экумен получил возможность помедлить,
подумать и поступать осмотрительно. Снаружи, среди тех из восставших, кто
видел, как он вошел внутрь, должны были царить растерянность и отчаяние,
но здесь было слышно только рокочущее урчание загадочной силы под ногами и
его собственное тяжелое дыхание. Без дрожи в руках он приблизился, а затем
и прикоснулся к странным фонарям, горевшим вокруг, таким ярким и тем не
менее остававшимся такими холодными. Теперь он очень хорошо понимал, что
ему нечего терять.
Вскоре он заметил, что кто-то недавно сидел на центральном кресле, -
древнее сиденье было смято и продавлено. Он знал, кто занимал это место,
дающее большую власть, чем трон, - он наблюдал с террасы на крыше, как Чап
изгнал Рольфа из Слона. Он узнал в нем того же юношу, внешне напоминавшего
обычного крестьянина, который был вовлечен в детскую интригу Чармианы - и
который во время допроса вдруг встал с колен и бесстрашно взглянул в глаза
Экумену. "Я - Арднех", - сказал мальчишка и затем правой рукой словно
швырнул молнию.
Но сатрап пережил молнию, как переживал до сих пор все удары Арднеха.
И теперь трон, олицетворяющий власть над Слоном, принадлежал Экумену. Был
ли Арднех всего лишь символом или чем-то большим, но Экумен собирался
сокрушить его раз и навсегда.
Он грузно опустился в кресло, в котором до этого сидел Рольф. Ничего
не произошло, если не считать поднявшегося небольшого облачка пыли,
