Спецназовец чокнутый! Бегает, баб насилует, а мужикам яйца режет! Поймаем
давай, Колян! В газете напишут! И дадут, может, чего!
- Забыл уже, что он и тебе их чуть не оторвал, - пробурчал в ответ
Колян. - Ну его на хрен, пусть милиция ловит... - он осекся, так как
увидел, что я сижу на склоне и смотрю в их сторону. - Постой, ему же
Серега кровь пустил. Далеко не уйдет! Сторожи его, а я по рации свяжусь с
центральной, сейчас сюда прилетят... - он побежал в сторону катера, громко
шлепая босыми ногами по воде.
Я попытался подняться, но сил, казалось, совсем не осталось. Рукав
пиджака уже был мокрым не только от воды, но и от крови. Мне все-таки
удалось, совершив героическое усилие, встать на карачки и в таком
положении проползти вверх еще метров пять. Здесь склон кончался, и
начиналась небольшая рощица, метрах в двухстах за которой проходила стена
какого-то завода.
Обернувшись, я обнаружил, что сторож неотрывно следует за мной,
держась, впрочем, на почтительном расстоянии.
- Эй, - окликнул я его, - а на пляже-то хоть кто-нибудь из спасателей
остался?
Он молчал.
- Да, - вздохнул я. - Плохо вы поступили. Какая-нибудь бедная девушка
заплывет за буй и начнет тонуть, и никто не придет ей на помощь. А у нее,
несчастной, даже лифчика нет, чтобы снять его и помахать как сигнальным
флажком. А трусики, сам понимаешь, в таком положении снимать, ну, совсем
не с руки... - я вскочил и побежал в рощицу, петляя как заяц, но совсем не
для того, чтобы запутать преследователей - просто бежать прямо мне не
позволяло мое самочувствие.
- Стой, не уйдешь! - завопил спасатель.
Я и сам знал, что не уйду. Неожиданно почва ушла у меня из-под ног, и
я кубарем покатился вниз. Закончив свой спуск, я огляделся и не поверил
своим глазам.
Я находился в небольшой ложбине. Прямо посреди нее стоял "жигуленок".
Обе его дверцы, располагавшиеся с моей стороны, были распахнуты настежь, и
из них что-то торчало. Я бросился к водительскому месту. Ключ зажигания
был в замке.
- Знать бы точно, который из них там наверху помогает - сразу бы
принял веру! - заорал я и, усевшись, завел машину. Захлопывая дверцу рядом
с собой, я одновременно рванул с места и понесся вперед, лавируя между
деревьями. В зеркале заднего вида я увидел ошеломленную морду
преследователя. Затем ее закрыло не менее ошеломленное мужское лицо. Рядом
с ним показалось искаженное женское.
Теперь до меня дошло, что именно торчало из дверей. Ноги! В пылу
побега я конечно не расслышал звуков, доносившихся из машины. В этот
момент открытая задняя дверка задела дерево и от удара захлопнулась. Оба
мои пассажира громко завизжали, как будто бы им что-то при этом прищемили.
- Отечественные автомобили, как и ванные, не очень хорошо
приспособлены для таких дел, - извинился я. - Если будете дергаться, то мы
врежемся в дерево.
Ложбина кончилась, а вместе с нею и роща, и "Жигули" вылетели на
грунтовую дорогу, идущую вдоль стены. Я тормознул и, обернувшись к
парочке, приказал:
- Выметайтесь!
- Но... - попытался возразить мужчина.
Я сделал свирепое лицо, хотя оно уже и так имело выражение весьма
далекое от "заходите еще". Они тут же повиновались, и я смог рассмотреть
их. Мужик был уже в годах и спущенных портках, а вот партнерша его была
еще в самом соку, но зато без лифчика. Видимо, уставший от домашних хлопот
солидный глава семейства решил в обеденный перерыв малость отдохнуть.
Может быть даже, используя служебное положение.
Я щелкнул языком и снова отправился в путь. Мне срочно надо было
уехать как можно дальше от этого места и при этом ухитриться не потерять
сознание от потери крови.
Эту свою задачу я выполнил почти что с блеском. Выехав из
промышленной зоны, я свернул куда-то в лес и там остановился. На заднем
сидении обнаружились мужская рубаха и женская блузка, пустив которые на
бинты, мне удалось с грехом пополам замотать свои раны.
Порезы оказались не очень глубокими, хотя и болезненными, - видимо,
Серега действительно только играл и ничего, кроме небольшого кровопускания
с целью снятия нервного напряжения, устраивать мне не собирался. Я с
содроганием подумал о том, в каком состоянии сейчас находился бы, возьмись
он за дело серьезно.
Кроме вышеперечисленного, на месте преступления я обнаружил пиджак,
еще более короткий, чем тот, что был на мне сейчас, но зато сухой. Брюки
свои я хорошенько выжал, накрутив на сук, после чего они приобрели типично
панковский вид, и, вместе с бельем, повесил сушиться.
Еще одним моим трофеем оказались женские трусики розового цвета,
которые в данной ситуации, к сожалению, были совершенно бесполезными. Не
обнаружив в пару к ним бюстгальтера, но вспомнив, что девица была ну,
абсолютно гологрудой, я погрузился в невеселые размышления по поводу
развращенности современной молодежи.
Кроме этого меня интересовали еще два вопроса. Первый: кто и зачем в
меня стрелял? Второй: что мне теперь делать?
Выложив на сиденье все вещи из своего старого пиджака и с грустью
констатировав, что даже хваленый японский диктофон не выдержал купания в
русской реке, я вдруг вспомнил, что до сих пор так и не осмотрел свое
новое приобретение.
В карманах найденного пиджака я обнаружил бумажник, пачку сигарет
"Кэмел", зажигалку и перочинный нож. Прежде всего я с наслаждением
закурил, после чего взялся было за бумажник, но затем замер, остановив
свой взгляд на зажигалке, от которой только что "брал огонька". На ней
красовалось изображение дракона, извергающего пламя.
Я перевернул ее вверх донышком. 144 - значилось там. Рот мой
раскрылся в изумлении, и, оставив его в таком состоянии, я все-таки
перешел к бумажнику.
В нем, кроме небольшой суммы денег, обнаружились также документы на
имя Льва Алексеевича Борисова. Это имя показалось мне знакомым, но
вспомнить, где я его слышал, мне так и не удалось.
Осмотрев автомобиль, я не обнаружил ничего интересного. Самым
интересным вообще-то была сама картина этого моего осмотра.
Представьте себе абсолютно обнаженного мужчину, исключая очень
короткий пиджак на голое тело, который ходит вокруг автомобиля и
заглядывает во все дырки. Вероятно, человек с хорошо развитым чувством
прекрасного смог бы подобрать подобному пейзажу какое-нибудь
высокохудожественное название типа "Экстаз автофила", но я, как рядовой
журналист провинциальной газеты, предпочту в данном случае промолчать.
Мои часы показывали половину третьего, когда я, наконец, решил, что
пора собираться. Часы эти, кстати, выдержали купание с честью, хотя
выпущены были и у нас.
Натянув так и не успевшие толком просохнуть белье, рубашку и брюки, я
осмотрел себя в зеркале. С Принцем Эдинбургским, спешащим на ужин к
королеве Англии, меня в этот момент роднило только одно - желание хорошо
пожрать, но в целом вид мой был гораздо лучшим, чем можно было бы
предположить, исходя из всех моих приключений.
Кровь из ран все это время продолжала течь, хотя и медленнее, чем
вначале. Я проклял специалиста по резьбе по телу и понял, что врачу
все-таки показаться придется. Именно такую задачу я и поставил перед собой
на первом этапе.
Сгребя в кучу и быстро рассовав по карманам все свои и не свои вещи,
я завел "жигуль" и двинулся в путь, попутно размышляя о подходящей
кандидатуре на свое исцеление.
Кандидатура была одна - Женька Борщевская, от которой в прошлом году
ушел муж. Женька была так же ревнива, как и охоча до мужиков, поэтому
общаться с ней было трудновато, что бедный супруг к своему большому
сожалению понял слишком поздно.
Я не знал, известен ли уже номер моей машины милиции, но подозревал,
что да. Хотя, с другой стороны обладатель подозрительной зажигалки, к тому
же застигнутый врасплох в пикантных обстоятельствах, мог и не сообщить о
факте угона. Оставался, правда, спасатель в желтых плавках.
Мои мысли опять перекинулись на зажигалки. Уже третий экземпляр. А
может быть, весь город завален этими штуками, а я бешусь, как ненормальный
при виде каждой единицы? Но нет, зачем тогда Гоша ночью так настырно
интересовался, откуда и у меня такая появилась.
С такими вот думами и въехал я в промышленную зону. Она располагалась
несколько на отшибе от города и шла вдоль реки, куда все предприятия
сливали свои грязные отходы. Главный же наш завод - "потаскуха" -
находился несколько в стороне от нее.
Подъехав к небольшой площади, на которую выходили проходные сразу
нескольких предприятий, я остановился и внимательно обозрел ее. Ничего
подозрительного вокруг видно не было - так же как и всегда в рабочее время
на площади было пустынно и передвигались по ней лишь немногочисленные
женщины с какими-то папками, спешащие из одного заводского подразделения в
другое.
Прежде всего я подъехал к газетному киоску, стоявшему чуть поодаль и,
втянув щеки, вылез из машины и походкой вразвалочку приблизился к нему.
- Свезий випуск "Пло нас" бил? - осведомился я у киоскера.
- Только что экстренный подвезли, - охотно отозвался тот - седой
старик с пышной шевелюрой. - Вот читаю. Ужас, что творится! Сколько
работаю здесь - вообще экстренных выпусков никогда не было.
- Дайте позалуйста, - попросил я, протягивая деньги.
- Он в два раза дороже, - заметил продавец.
Проклиная скрягу Поддубного, который решил подзаработать на моем
горбу, я отсчитал недостающее и вернулся обратно в машину. После этого я
переехал к телефонной будке и, достав из кармана записную книжку, принялся
отыскивать в ней женькин телефон. Несмотря на то, что в ходе купания
блокнот тоже пострадал, почти все записи в нем можно было прочесть без
особого труда.
Набрав ее рабочий телефон, я попросил медовым голоском:
- А Евгению Сергеевну можно?
Втайне я надеялся, что она сама возьмет трубку, но мне ответил
равнодушный мужской голос:
- Она на больничном. Обращайтесь к Петровской.
Я заметно повеселел. Во-первых, потому что вдвоем нам с ней болеть
все-таки поинтереснее будет, а во-вторых, потому что квартирный вариант в
любом случае устраивал меня больше. Оставалось только надеяться, что мне
не придется быть третьим болеющим - как правило, лишним.
Найдя в книжке домашний женькин телефон, я набрал его.
- Да, - трубку сняли почти сразу же.
- Здравствуй, Женечка, - опять нежно протянул я. - Это твой верный
котик, который соскучился по твоей любви и ласке и жаждет припасть к
мисочке со сладким молочком, которую ты несомненно ему приготовила.
- Что за шутки, кто это? - сердито отозвались с другой стороны. -
Володька, твои шуточки, что ли?!
- Нет, это Лешенька Соколов, о свет моих очей, - терпеливо разъяснил
я. - Мне нужна твоя помощь, о ангел сердца моего.
- А, это ты, юбочник, - саркастически произнесла моя собеседница. - Я
с тобой поклялась больше никаких дел не иметь, так как ты - форменный
развратник.
- А сама-то! - это я только подумал.
- Слушай, Жень, я серьезно болен, мне на самом деле срочно нужна твоя
помощь, - а вот это я сказал.
- Я - терапевт, а не венеролог, - усмехнулась Борщевская. - Не по
адресу обращаешься.
- Черт, ты что не знаешь, в какой переплет я попал? - удивился я. -
Газет не читаешь, что ли?
- И знать не хочу! - гордо ответила она. - Я уже три дня на
больничном, одна, без газет, радио и телевизора - и включать не хочу.
Только книжки читаю.
Три дня без мужиков - это, без сомнения, ее личный рекорд, - решил я.
