одной из своих обязанностей.
Она поспешила обратно в свой класс, мельком взглянув на металлический
циферблат настенных часов. Время самоподготовки подходило к концу.
Следующим был урок литературы.
Но мисс Роббинс не была целиком поглощена мыслями о литературе. Чисто
автоматически она вызывала учеников, предлагая им прочесть на выбор
отрывок из их литературных творений. Столь же автоматически записывала
один из этих отрывков на пленку и пропускала ее через маленький
вокализатор, чтобы показать, как следует читать по-английски.
В механическом голосе вокализатора, как всегда, звучало совершенство,
но тоже, как всегда, ему не хватало индивидуальности. Раньше мисс Роббинс
иногда задумывалась над тем, разумно ли обучать детей речи, которая лишена
индивидуальности и вырабатывает у всех одинаковую интонацию.
Сегодня, однако, она совсем не думала об этом. Она следила только за
Ричардом Хэншоу. Он тихо сидел на своем месте, не обращая никакого
внимания на окружающее. Он ушел глубоко в себя и был совсем не тем
мальчиком, каким был прежде. Ей стало ясно, что с ним этим утром произошло
нечто необычное, и, следовательно, она правильно сделала, позвонив его
матери, хотя, возможно, не следовало бы упоминать о психозондировании. Но
ведь это сейчас такой популярный метод... обследуют всех подряд. В этом
нет ничего унизительного. или считается, что нет.
Наконец она вызвала Ричарда. Ей пришлось называть его фамилию дважды,
прежде чем он услышал и встал.
Сочинение писали на тему "Если бы вам предложили выбрать для
путешествия какое-либо древнее средство транспорта, то какое-бы вы выбрали
и почему?". Мисс Роббинс использовала эту тему в каждом семестре. Тема
была хорошая, потому что развивала чувство исторического. она побуждала
молодежь думать об образе жизни людей в прошлые века.
Мисс Роббинс слушала, как Ричард читает тихим, монотонным голосом.
- Если бы у меня был выбор среди древних средствов транспорта, -
сказал он, произнеся вместо "средств" "средствов", - я бы выбрал
стратолайнер. Он двигается тихо, как и все другие средства транспорта, но
зато чистый. Потому что он двигается в стратосфере, он должен быть
полностью герметичен, поэтому вы вряд ли заразитесь какой-нибудь болезнью.
Вы можете видеть звезды, если это ночное время, почти так же, как в
планетарии. если вы посмотрите вниз, вы сможете увидеть землю, как на
карте, или, может быть, облака... - он прочитал еще несколько сотен слов.
Когда он закончил, мисс роббинс оживленно сказала:
- Слово "средство" в родительном падеже произносится без окончания
"ов". Ударение на первом слоге. И нельзя говорить "двигается тихо" или
"видеть сильно". Как нужно сказать, дети?
Послышался нестройный хор ответов...
Так продолжались занятия. Прошел обед. Некоторые ученики обедали в
школе, некоторые уходили домой. Ричард остался. Мисс Роббинс обратила на
это внимание, потому что обычно он уходил домой.
Миновал полдень, затем раздался последний звонок, и двадцать пять
мальчиков и девочек стали шумно выстраиваться в очередь.
Мисс Роббинс хлопнула в ладоши:
- Быстрее, дети. Зельда, займи свое место.
- Я обронила лентокол, мисс Роббинс, - оправдываясь, пискнула
девочка.
- Ну подбери его, подбери его. Ну-ка, дети, живее, живее.
Она нажала кнопку, и часть стены ушла в нишу, открыв сероватую
черноту большой _д_в_е_р_и. Это была не обычная _д_в_е_р_ь, которой
пользовались ученики, отправляясь домой обедать, а усовершенствованная
модель - ею очень гордилась эта процветающая частная школа.
Д_в_е_р_ь_ была двойной ширины и снабжена большим и впечатляющим
прибором под названием "автоматический номерной искатель", благодаря
которому ее можно было устанавливать сразу на несколько различных
координат, набиравшихся через определенные промежутки времени.
В начале семестра мисс Роббинс всегда приходилось проводить один день
с механиком, настраивая _д_в_е_р_ь_ на координаты домов новых учеников. Но
потом, слава богу, в течении всего семестра, как правило, к механику не
нужно было обращаться.
Дети встали в очередь в алфавитном порядке, первыми девочки, потом
мальчики. Д_в_е_р_ь_ обрела бархатисто-черный цвет, и Эстер Адамс помахала
рукой, входя в нее. - до сви-и-и...
Слова "до свидания" оборвались на середине, как это обычно и бывало.
Д_в_е_р_ь_ посерела, затем снова почернела... очередь становилась все
меньше по мере того, как _д_в_е_р_ь_ заглатывала девочек одну за другой,
доставляя каждую прямо в дом. Конечно, кое-кто из матерей забывал
переключить _д_в_е_р_ь_ своего дома в соответствующее время на специальный
прием, и тогда школьная _д_в_е_р_ь_ оставалась серой. Автоматически, после
минутного ожидания, _д_в_е_р_ь_ набирала координаты дома следующего по
очереди, а ученику, чья _д_в_е_р_ь_ не была открыта, приходилось ждать до
тех пор, пока все уйдут, после чего звонок к рассеянной мамаше исправлял
создавшееся положение. Это всегда производило неприятное впечатление на
детей, они очень переживали, думая, что о них мало заботятся дома. Мисс
Роббинс обязательно старалась довести это до сведения родителей, когда
наносила им визиты, но все равно подобные инциденты случались по крайней
мере один раз в каждом семестре.
Еще одно осложнение, к тому же весьма частое, происходило, когда
мальчик или девочка вставали не на свое место в очереди. это все же иногда
случалось, несмотря на пристальное наблюдение учителей, особенно в начале
семестра, когда порядок очереди был детям не так еще привычен.
Когда это случалось, до полдюжины детей оказывались не в своих домах
и их приходилось отсылать обратно. На устранение неразберихи требовалось
несколько минут, и родители очень сердились...
Вдруг мисс Роббинс увидела, что движение в очереди прекратилось. Она
резко окликнула мальчика, стоявшего в начале очереди:
- Входи, Сэмюэль. Чего ты ждешь?
Сэмюэль обиженно скривился и сказал:
- Это координаты не моего дома, мисс Роббинс.
- Ну, а чьи же они? - она нетерпеливо окинула взглядом очередь,
состоявшую из пяти мальчиков. - Кто стоит не на своем месте?
- Это координаты дома Дика Хэншоу, мисс Роббинс.
- Где он?
На этот вопрос ответил другой мальчик, произнося слова с той
малоприятной интонацией самодовольства, которая автоматически появляется у
всех детей, когда они сообщают взрослым о проступках своих товарищей:
- Он вышел через пожарную дверь, мисс Роббинс.
- Что?!
Школьная _д_в_е_р_ь_ включила следующую комбинацию координат, и
Сэмюэль Джоунз отправился домой. Один за другим последовали другие.
Мисс Роббинс осталась одна в классе. Она подошла к пожарной двери.
Это была совсем маленькая дверца, открывавшаяся вручную и спрятанная в
нише стены.
Мисс Роббинс чуть-чуть приоткрыла дверь, путь спасения в случае
пожара, она была навязана устаревшим законом, не учитывавшим современные
методы автоматической борьбы с пожарами, применявшиеся во всех
общественных зданиях. там, на улице, не было ничего, кроме... улицы. ярко
светило солнце, и дул пыльный ветер.
Мисс Роббинс закрыла дверь. Она была рада, что позвонила утром миссис
Хэншоу, исполнив тем свой долг. Теперь уж не приходилось сомневаться, что
с Ричардом что-то случилось. Она подавила в себе желание позвонить еще
раз.
В этот день миссис Хэншоу не поехала в Нью-Йорк. Она осталась дома,
испытывая волнение, связанное с гневом, последний был вызван нахальством
мисс Роббинс.
Минут за пятнадцать до окончания занятий в школе волнение привело ее
к _д_в_е_р_и. В прошлом году она поставила на ней автоматическое
устройство, которое переключало _д_в_е_р_ь_ на координаты школы без пяти
три и держало ее в таком состоянии, исключая ручную регулировку, до тех
пор, пока не приходил Ричард.
Ее глаза не отрывались от мрачной сероватости _д_в_е_р_и_ (и почему
это неактивированное силовое поле не может быть какого-нибудь другого
цвета, более живого и радостного...). Обхватив себя руками, она
почувствовала, какие они холодные.
Д_в_е_р_ь_ почернела точно в назначенное время, но мальчика не было.
Шли минуты - Ричард опаздывал. Потом основательно опаздывал, наконец,
возмутительно опаздывал.
В четверть четвертого миссис Хэншоу была уже в полном смятении.
Раньше в подобном случае она позвонила бы в школу, но сейчас она не могла,
просто не могла. Только не после того, как эта учительница усомнилась в
состоянии психики Ричарда. Что за наглость!
Миссис Хэншоу беспокойно ходила по комнате, прикуривала сигарету за
сигаретой и тут же гасила их. Но, может быть, она волнуется напрасно? Ведь
мог же Ричард остаться после занятий по какой-либо причине? Но он сказал
бы ей об этом заранее... догадка пронзила ее: он знал, что она собирается
в Нью-Йорк и останется где-то до позднего вечера... нет, нет он наверняка
сказал бы ей...
Гордость ее трещала по швам. Придется позвонить в школу или даже (она
закрыла глаза, и слезинки просочились сквозь ресницы) в полицию.
А когда она открыла глаза, Ричард стоял перед ней, опустив голову, и
всем видом своим напоминал человека, ждущего удара грома.
- Здравствуй, мам.
Волнение миссис Хэншоу мгновенно перешло (способом, известным только
матерям) в гнев:
- Где ты был, Ричард?
И затем, прежде чем начать причитать о бессовестных, ветреных
сыновьях и о матерях с разбитыми сердцами, она более внимательно оглядела
его и охнула от ужаса.
Потом прошептала:
- Ты был на улице.
Ее сын посмотрел на свои запыленные ботинки (без галош), на пятнышки
грязи на локтях, на чуть порванную рубашку. Он сказал:
- Черт возьми, мам, я просто подумал, что мне... - и умолк.
Миссис Хэншоу спросила:
- Что-нибудь случилось со школьной _д_в_е_р_ь_ю?
- Нет, мам.
- Ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума, волнуясь из-за тебя? - она
тщетно ожидала ответа. - Ну что ж, поговорим после. Сейчас ты примешь
ванну, а вся твоя одежда до последней ниточки будет выброшена. Робот!
Но робот уже отреагировал на фразу "примешь ванну" и приступил к
необходимым действиям.
- Ботинки сними здесь, - сказала миссис Хэншоу, - и отправляйся за
роботом.
Ричард выполнил приказание с таким обиженным видом, который был
красноречивее любых многословных протестов.
Миссис Хэншоу подобрала двумя пальцами запачканные ботинки и бросила
их в мусоропровод, который недовольно заурчал от этой неожиданной
нагрузки. Она тщательно обтерла руки бумажным платком и отправила его
вслед за ботинками.
Она не села ужинать с Ричардом, а позволила ему есть в компании
робота. Это, думала она, будет свидетельством ее неудовольствия и окажет
большее воздействие, чем любой упрек или наказание. Так он скорее поймет,
что поступил неправильно. Ричард, говорила она часто себе, очень
чувствительный мальчик.
Но перед сном миссис Хэншоу зашла к сыну. Она улыбнулась и заговорила
нежным голосом. Ей казалось, что так будет лучше: в наказании необходим
соблюдать меру.
Она спросила:
- Что произошло сегодня, мальчик Дики? - так она его называла еще в
то время, когда он был малышом, и сейчас сама чуть не прослезилась от
умиления.
Но Ричард отвернулся, а голос его был упрям и холоден.
- Мне просто не хочется проходить через эти проклятые _д_в_е_р_и,
мам.
- Но почему?
Он пошевелил руками под тонкими простынями (дезинфицированными,
конечно, менявшимися каждое утро) и сказал:
