Рик Басс
Пожары
Рассказ
Перевод М.Кан
Бывают годы, когда жара наступает в апреле. Ветрено в апреле всегда,
но в удачный год бывает и тепло. Дождей, как правило, нет, и на полях
стоит сушь; ветер дует с юга. Люди в долине выносят рассаду из дома на-
ружу, обычно в старый амбар, приспособленный под теплицу. Самый лучший
урожай здесь, в предгорье, дают корнеплоды. Почва тучная от бессчетных
пожаров, и картошка в долине родится сахарная. Морковь так и прет из
темной земли, тугая и налитая, словно красное солнышко. Лук я люблю
класть во все, что бы ни стряпал. Хорошо растет и клубника, если акку-
ратно поливать.
Снег к апрелю уходит из долины в глубь леса, а местами даже выше, за
лес, исчезает, оставляя лишь овальные заплатки вдалеке, и зайцы-снегос-
тупы, отощалые, но пока еще белые, выходят из отступающих снегов и пода-
ются вниз, к садам, за свежими ягодами и молодой зеленой травкой, но ты
уже за милю видишь, как они подбираются к твоим ягодам, скачут по золо-
тисто-зеленому, пронизанному солнцем редколесью, кипенно-белые, точно
ангорские коты, перемахивают через бурые валежины, спускаясь вниз веко-
выми тропами, проложенными зверьем по чернозему.
Неотвратимо, как запрограммированные, косые чешут прямым ходом ко мне
в сад, а я сажусь на черном крыльце и наблюдаю. Но истреблять таких сим-
патяг в больших количествах рука не поднимается - так, подстрелишь одно-
го раз в месяц, просто для острастки. Освежуешь его и зажаришь в сотей-
нике с луком и ломтиком бекона.
Иногда я встаю среди ночи и вижу в окно, как зайцы там, в саду, гры-
зут подряд все что ни попадя, а еще - обступят теплицу, взяв ее в плот-
ное кольцо, и буквально изнывают от желания проникнуть внутрь: одни под-
капывают землю кругом, только комья летят из-под лап, другие просто
ждут, сидя под дверью.
Оставаться такими белоснежными зайцам, как сойдет снег, предстоит не-
долго, всего лишь несколько недель, потом они эту белую шубку теряют, то
есть, вернее, не теряют, а постепенно меняют на коричневатую, цвета жух-
лой листвы, и пока не полиняют, ходят пегие, но в конце концов благопо-
лучно коричневеют и могут вновь жить спокойно в бесснежном мире. Но до
тех пор, в эти короткие недели, зайцы сидят у меня в саду, похожие на
белые камни-валуны. Живу я теперь давно уже без женщины. Когда и случа-
ется, что заведется женщина в доме, то ощущение такое, будто бы я завлек
ее обманом, заманил в ловушку - будто калитка за ней захлопнулась, а она
еще этого не сознает. Очень уж мы тут на отшибе.
Раз летом к моему другу Тому и его жене Нэнси приехала из Вашингтона
сестра Тома - погостить на летнее время и потренироваться в горах. Звали
ее Гленда, и была она бегунья, тем в жизни и занималась, что бегала.
Классная бегунья, участница состязаний в Италии, во Франции, в Швейца-
рии. Приехав сюда, она говорила всем и каждому, что мест красивее здеш-
них не видала, повторяла это простым лесорубам и их неулыбчивым женам, и
все мы верили ей. Мало кому из нас довелось побывать где-нибудь еще, и у
нас не было оснований сомневаться.
Мы собирались человек по десять-двенадцать, половина всего населения,
посидеть за столами у пивной, снаружи, откуда хорошо глядеть на речку.
Перелетные утки и гуси, возвращаясь на север, оседали у нас в долине вы-
водить молодняк - вить гнезда, высиживать птенцов. Со склона на склон
без устали перелетали над долиной вороны, отливая на солнце маслянистым
блеском своих крыльев и спин. Каждому, у кого была в том нужда, открыва-
лась в апреле возможность подработать на посадках в лесничестве, и пото-
му это всякий раз было время расслабиться, отойти от забот и дрязг - ве-
селое, вольное время. Мне не было особой надобности прирабатывать, ни в
апреле, ни в другие месяцы, и мы с Глендой, Томом и Нэнси часто сидели
за столом на открытом воздухе и пили пиво. Гленда никогда не выпивала
больше двух кружек. Светловолосая, с короткой стрижкой, с глазами озер-
ной синевы и широкой - похожая была у Тома - усмешкой на бледном лице,
несовместимой с представлением о серьезности, хотя теперь, когда ее
здесь больше нет, мне кажется, что потому эта готовность усмехнуться и
запомнилась, что обнаружилась у серьезного человека. Не понимаю, честно
говоря, откуда у меня такое впечатление. Никакие заботы Гленду, как и
всех прочих, в апреле не обременяли, а после, летом, - тем более. Знай
себе бегай, и все дела.
Наблюдать Гленду осенью мне не пришлось, она уехала, так что не знаю,
сохранилась ли у нее эта улыбчивость по возвращении в Вашингтон. Она в
то время рассталась со своим молодым человеком, жителем Калифорнии, и,
кажется, не скучала по нему, даже не вспоминала о нем, похоже.
До того как приступить к посадке, сажальщики выжигали склоны, выруб-
ленные прошлым летом и осенью, и с полудня над ними собиралась душистая
дымка, тянулась кверху, в горы, и, перевалив через них, уносилась, подх-
ваченная южными ветрами, в сторону Канады. Никогда это марево от пожаров
не опускалось к нам в долину, но нависало прямо над головой, придавая
солнечному свету красивый дымчато-голубой оттенок, а предметы по ту сто-
рону долины - сарай на чьем-то выгоне, линия ограды - казались сквозь
дымку гораздо более далекими, чем на самом деле. И очертания предметов
смягчались.
По внутренней стороне ноги у Гленды шел длинный шрам наподобие зас-
тежки-молнии, начинаясь чуть выше щиколотки и доходя до самой середины
бедра. Она повредила себе колено в семнадцать лет, задолго до прихода
эндоскопической хирургии, и восстанавливать коленный сустав пришлось по
старинке, при помощи скальпеля и ножниц, но этот шрам как будто лишь
подчеркивал по контрасту красоту ее ног, и даже в нем самом, в его изги-
бе по всей длине ноги, было свое изящество.
Бегала Гленда в нейлоновых зеленых шортах, белой короткой рубашке и с
повязкой на голове. Грязно-белые кроссовки сравнялись цветом с пылью на
дороге во время засухи.
- Мне сейчас тридцать два, так что я лет шесть-семь еще свободно по-
бегаю, - говорила она, когда ее спрашивали о планах на будущее, о том,
зачем ей так много бегать и почему она для этого приехала к нам сюда.
Спрашивали в основном мужчины, которые подсаживались к нам у пивного ба-
ра поглядеть на речку, на долину под весенними ветрами - просто порадо-
ваться сообща тому, что кончилась зима. Женщинам, не считая Нэнси, Глен-
да, по-моему, не слишком нравилась.
У нас не очень-то представляли себе, какого Гленда класса бегунья.
Думаю, Гленде это доставляло удовольствие.
- Хочу, чтобы ты провожал Гленду на велосипеде, - сказал Том, когда
мы с ней встретились первый раз. Он позвал меня на обед - Гленда прибыла
накануне, хотя о том, что она должна приехать, все знали заранее и уже
несколько недель ждали этого . Ее спонсор готов это оплачивать, - гово-
рил Том, давая мне деньги, а точнее, пытаясь всучить их насильно, в кон-
це концов он засунул их мне в карман рубашки. Он выпил - я давно не ви-
дел его в таком приподнятом настроении. То и дело называл ее "Глен"
вместо "Гленды" и, засунув мне деньги в карман, обнял одной рукой Нэнси,
которой явно было за него неловко, а другой - Гленду, которой, судя по
всему, неловко не было, и мне оставалось лишь подчиниться, тем более что
и деньги-то были не ахти какие. - Будешь ездить следом за ней с пистоле-
том, вот и все. - На поясе у Тома висела кобура с пистолетом - большим
пистолетом. Он снял ее и отдал мне. - И смотреть, чтобы с ней ничего не
стряслось, как, например, с этой Окерсон.
Женщина по фамилии Окерсон была однажды в гостях и шла пешком домой,
но так и не дошла: по-видимому, на нее из прибрежного ивняка напал мед-
ведь и уволок с собой за речку. Она пропала весной, и все решили, что
сбежала, муж даже целое лето ходил и как дурак говорил про нее гадости,
а по осени, как раз перед первой порошей, ее нашли охотники. В любой до-
лине вам расскажут какой-нибудь случай, связанный с медведями, но мы
считали, что наш - самый страшный, потому что это было так недавно и
жертвой стала женщина.
- Что ж, мне полезно будет размяться, - сказал я Тому и спросил у
Гленды: - А вы быстро бегаете?
Работа мне оказалась не в тягость. Мы начинали рано утром, и мне
большей частью удавалось держаться с Глендой наравне. Бывали дни, когда
она пробегала, в очень быстром темпе, всего несколько миль; в другие дни
казалось, что она никогда не остановится. Движение на дорогах практичес-
ки отсутствовало - ни легковушки, ни грузовика, - и я катил за ней, меч-
тая о разном.
Лугами, за которыми стоял дом ее брата, мы выбирались к Южной развил-
ке, на дорогу, ведущую наверх через лес, мимо моей бревенчатой хибары. К
тому времени, как достигали вершины, солнце разгоралось в полную силу,
нас окутывала дымка от предпосадочных пожаров, и окрестность, подернутая
туманом, приобретала стародавний вид, как будто нас отнесло назад, в бы-
лое время - к тем временам, когда что-то действительно происходило,
что-то еще имело значение и не все еще было на свете решено.
Гленда от бега в гору становилась вся мокрая, рубашка и шорты хоть
выжимай, волосы влажными прядями прилипали к лицу, носки и даже кроссов-
ки промокали насквозь от пота. Но она постоянно твердила, что те, с кем
ей предстоит бежать, выкладываются сейчас на тренировках еще больше.
За вершиной горы лежали озера, воздух здесь был прохладней; на озерах
по северному склону еще держался тонкой корочкой лед, подтаивая днем, но
к вечеру схватываясь снова, и Гленда, добежав до вершины, - с пылающим,
словно обгорелым на солнце лицом, с бессильно поникшими руками, слегка
пошатываясь под конец от изнурительной жары, от изнеможенья, - любила,
свернув с дороги, сбежать по звериной тропе, ведущей на озера, оступа-
ясь, спотыкаясь, припускаясь вновь, - а мне приходилось, бросив велоси-
пед, спешить вдогонку, - и у первого озера, стянув с себя рубашку, выбе-
гала на мелководье, проламывая ногами тонкий лед, и, точно зверь, заг-
нанный сюда собаками, садилась в студеную воду.
- Хорошо, - проговорила она, когда сделала это первый раз и, запроки-
нув голову на край пролома, раскинула руки по льду, точно распятая на
кресте, глядя вверх на поднебесную дымку, так как мы были выше кромки
леса, а выше нас - только небо.
- Подите-ка сюда, - сказала она. - Идите послушайте.
Я зашел в пруд по проложенному ею следу и присел рядом.
Она взяла мою руку и положила себе на грудь.
То, что я ощутил под ладонью, было невообразимо: как будто подняли
капот у машины с незаглушенным двигателем, когда вся эта механика - при-
водные ремни, электрика, лопасти вентилятора - еще крутится, работает. Я
готов был отдернуть руку, готов везти ее к врачу! А вдруг она умрет,
вдруг мне придется отвечать! Я хотел отнять руку, но она не пустила; и
понемногу бешеный перестук начал стихать, выравниваться, а она все удер-
живала мою руку, покуда, наконец, нас не пробрало холодом от воды. Мы
вылезли на берег - у нее онемело поврежденное колено, пришлось помочь ей
подняться, - разложили одежду сушиться на камнях и сами, выбрав плоские
камни, тоже улеглись обсыхать на ветру и на солнце. Она говорила, что
поехала бегать в горы, чтобы укрепить себе колено. Но что-то подсказыва-
ло мне, что это не так, что причина не в этом, хотя какая тут еще могла
быть причина, не берусь вам сказать.
В жаркие дни мы напоследок каждый раз заходили в озеро, и всегда в
тенистых заводях тончайшей паутиной лежал ледок. Окунуться было бла-
женством, растянуться потом на солнце - тоже. Высохнув, волосы у нас
пахли дымом, какой поднимается от костров в долине. Мне иногда приходило
в голову, что Гленда умирает и приехала провести здесь последние дни,
