приблизишься вплотную - стреляй.
- Здесь же уйма народу!
- Никто ничего не поймет. Пистолет - с глушителем, городской шум
заглушит выстрел.
- Нет, надо найти другой вариант.
- Не получится. Ты же гуманист. Ты же не станешь убивать его в школе,
на глазах у учеников? Или рядом с домом, на глазах у детей и жены?
- Не стану.
- Вот видишь. В нашем распоряжении тридцать четыре часа, так что
операцию придется проводить завтра. Отдохни, соберись с мыслями.
"Я вообще не стану его убивать", - хотел было сказать Сол, но
промолчал. Он уже знал цену своим обещаниям. Но на этот раз от него хотели
слишком многого. Они обнаглели, эти его опекуны! На этот раз он должен был
убить школьного учителя. Самого обыкновенного школьного учителя,
прекрасного семьянина, отца троих детей. Какая сволочь до этого
додумалась? Какая сволочь смеет утверждать, что действует во имя Добра? И
какой сволочью надо быть, чтобы исполнить такое распоряжение?
Сол закрыл глаза, вспоминая свое недавнее раздвоение. Он ходит рядом
с истиной. Еще чуть-чуть, и он все поймет, вырвется из страшного жестокого
рабства. Но как преодолеть это "чуть-чуть".
- Аллен, ваши пророки дают вам данные кого убить и до какого срока?
- Да, - ответил Аллен после долгой-долгой паузы.
- Много пророков?
- Очень мало, - на этот раз пауза была еще дольше. - Один на
пятьдесят миллионов.
По долгим паузам Сол понял, что неожиданно он близко подошел к
чему-то важному. Следовало спрашивать очень осторожно, чтобы не спугнуть
Аллена.
- И что, эти пророки хорошо предвидят будущее?
- Забавный вопрос. Как можно предвидеть что-то, чего нет? Насколько я
понимаю, они просчитывают варианты.
- А почему они сами, с большим запасом времени, без всяких третьих
лиц, не устраняют кого надо? Им же легко: они могут просчитать появление
полиции, самый безопасный путь отхода... Или ими жалко рисковать, лучше
использовать пешек-ликвидаторов, таких как я?
Аллен искоса посмотрел на Сола.
- Нет, - ответил он, - ты не прав. Причина в другом. Пророки -
мощнейший инструмент как у Добра так и Зла. Ты ведь знаешь, если измерять
что-то мощным инструментом, он вносит погрешность. И пророк, если
действует сам, искажает реальность настолько что добивается, как правило,
противоположного результата. Вспомни древность, где вовсю действуют
прорицатели. Часто они добивались успеха? Нет. Ты вправе спросить у меня,
как у представителя Мирового Добра: "Посмотри на мировую историю - это же
почти один большой кошмар: войны, резни, погромы, эпидемии, концлагеря.
Где было ваше Добро, ребята? Спало? Почему вдруг проснулось?"
- Да, - сказал Сол. Ему стало стыдно. Как же он не догадался спросить
сам? - Где оно было?
- Там же, где и сейчас. Но Добро умнеет вместе с людьми. Лишь совсем
недавно оно освободило пророков от активных действий, перепоручило их
таким, как ты и я. А что было раньше? Да сами же пророки, того не желая,
вовсю сеяли зло. Придумывали новые религии, оборачивающиеся кровавыми
войнами, создавали социальные теории, оборачивающиеся социальными
кошмарами. А новое оружие на основе научных открытий? Соответственно,
пачками гибли сами пророки, унося в могилу драгоценные гены.
Сол потрясенно молчал. Никогда он не смотрел на историю под таким
углом зрения. Так в молчании они и доехали домой.
- Иди отдохни, выспись, - сказал Аллен уже в квартире. - Завтра у
тебя тяжелый день.
- Ты так и не скажешь мне, зачем надо убить этого человека? - спросил
напоследок Сол.
- Нет, - отрезал оборотень.
"Ну и не надо, - подумал Сол. - Так-то оно легче. Еще пришлось бы
голову ломать: достоин он смерти или нет."
Не раздеваясь Сол лег на постель и стал играть пистолетом, свинчивая
и навинчивая глушитель. Он понял, что больше убивать не способен. Простой
школьный учитель, отец троих детей, был для него куда более неподходящей
жертвой, чем босс мафии, окруженный телохранителями. Аллен красиво
говорит, может он и прав, но эта правота не для Сола.
Сол вспомнил родителей, сестер, жену, когда она была еще миленькой
девчушкой, а не стервой. Вспомнил Джулию. Осознал, что был эгоистом, и ему
никого не жалко. А вот себя жалко. Жалко до слез. Но жить так, как он жил
сейчас, тоже не имело смысла. Его рука, убившая двоих, была способна убить
еще только одного человека. Его, Сола.
Сол понял, что сошел с ума. Понял и удивился, что понял. Обычно
сумасшедшие этого не понимают. Но он безусловно безумен: разве нормальный
человек способен лишить себя жизни?
Сол решил ни за что не стрелять в голову. Мертвым не больно, но
все-таки... неприятно. Он приставил пистолет к груди и вспомнил слова, что
вместе с каждым человеком гибнет целая Вселенная. Да, в его мозгу мир уже
сжимался до размеров первочастицы. Курок начал движение. Вселенная в
голове Сола схлопнулась и взорвалась Сверхновой.
И в этот момент он ПОНЯЛ.
18
Вселенная в мозгу Сола сжалась до размера первочастицы и взорвалась,
начиная новый цикл существования. Так как невозможно дважды войти в одну и
ту же реку, это была другая Вселенная, в которой Сол видел мир под совсем
иным углом зрения. В этой Вселенной у него не было необходимости
стреляться. Палец дрогнул на спусковом крючке, задержался и начал обратное
движение. Сол положил пистолет.
Привычный знакомый мир совершенно не изменился, изменилось его
восприятие, видение. Люди могут прожить всю жизнь и не задумываться о
воздухе, который их окружает. Но стоит впечатлительному человеку узнать,
что он живет на дне гигантского воздушного океана, под огромным давлением
атмосферного столба... и каждый вдох, каждое дуновение ветерка станет
восприниматься по иному.
Сол обнаружил себя в вероятностном океане. Океан без дна и без
границ, в котором плавала сама Вселенная. Бесконечное число течений
проникали одно в другое, протекали одно сквозь другое. Некоторые из
течений он мог видеть, осознать.
Несчастный школьный учитель был обречен. Он прожил достойную жизнь,
не совершил ничего дурного. Но в его психике назревал надлом. Примерно
через пятьдесят два часа он должен был войти в класс, вытащить из
спортивной сумки автомат и открыть огонь. В итоге - 48 убитых и
неопределенное число раненых. Последние восемнадцать часов его жизни
никакая сила уже не сможет предотвратить трагедию.
Сол не сомневался в достоверности этой информации. Но он не мог
смириться с неотвратимостью приговора. Неужели нельзя ничего изменить? Сол
представил, как он знакомится с учителем, пытается объяснить ему что-то,
советует пойти к психиатру... Провал, провал, провал, вот просматривается
вариант... если связаться с ним сегодня, как можно раньше... Дьявольщина!
Это только активизирует процесс, учитель задумается и уже завтра возьмет
автомат.
Сол понял, что от обдумывания вариантов он страшно устает. Основной
поток событий давался ему намного легче. Но отступать не хотелось. Да,
кстати, откуда у такого спокойного семейного человека автомат?
Прошлое тоже поддавалось зондированию. Лет шесть назад какой-то
фильм-триллер просто потряс беднягу учителя. Он купил автомат на всякий
случай, для защиты своей семьи. Не исключено, подобная впечатлительность
была первым признаком постепенно созревающего недуга.
"Нет, - подумал Сол, - наверное, не стоит мне голову ломать. Пророки
этот случай разобрали, исследовали и нашли его безнадежным."
Сол решил разобраться с двумя своими предыдущими жертвами. Итак, что
мог натворить Рамон Агирре?
Увиденное заставило содрогнуться. Симпатичный страховой агент обладал
незаурядным талантом политического деятеля. Он создал и уже восемь месяцев
возглавлял партию, стремящуюся объединить Латинскую Америку в единое
государство. Абсолютно бредовая идея, но, подобно многим бредовым идеям,
очень смертоносная. Десятки и сотни тысяч людей в разных странах должны
были пойти за Агирре, создать отряды лесных и городских партизан, кое-где
добиться успеха на выборах. Они спровоцировали войну Боливии и Чили, что
должно было погрузить в бездну войны весь континент. А из войны, по
замыслу объединителей, Латинская Америка должна была выйти обновленной...
Досматривать этот пропитанный кровью и копотью кошмар не хотелось.
Агирре был мертв. Без его способностей, без связанного с ним
вероятностного потока осиротевшие единомышленники стали простыми
безобидными чудаками, коротающими время за составлением грандиозных
проектов.
"Теперь мне не понятно, почему я не хотел его убивать, - подумал Сол,
- миллионов восемь-десять могло погибнуть от войн и голода. А чем виноват
непутевый художник?"
Художник не был политическим деятелем. Он оказался наркоманом. Что
хуже всего - наркоманом-экспериментатором. Совершенно случайно он должен
был получить новый сильнодействующий наркотик из простейших ингредиентов.
Все необходимое для изготовления свободно продавалось в любом
супермаркете. Такой расклад химических элементов мог выпасть только один
раз в вечность, он выпал художнику и должен был выпадать именно ему при
любом развитии событий. Только в самом ближайшем будущем наркотик должен
был унести тысячи и десятки тысяч жизней, а дальше... Дальше Сол не
заглядывал. Нелепая смерть художника навсегда похоронила в бездне
вероятностного океана зловещую формулу.
Сол с облегчением вздохнул. Он убил двоих, но он ни в чем не виноват.
Его рукой двигало само провидение, а две смерти спасли миллионы жизней.
И тут его осенило. Он обрел дар пророка, безусловно. Пока не ясно
как. Но главное: он пророк, а пророки не убивают сами, они только выдают
рекомендации.
Сол кинулся к дверям, сообщить опекунам о своем прозрении. И
остановился. Какую рекомендацию он им даст? Наверное, надо указать другого
ликвидатора?
Попытка зондирования ничего не дала. Либо Сол был слишком слабым
пророком, либо не умел грамотно эксплуатировать свои возможности. Что же
делать дальше?
Он решил подумать еще. Налицо был явный диссонанс. Две его первые
жертвы оказались злодеями планетарного масштаба, за ними маячили настоящие
Гималаи трупов. А учитель... 48 убитых - это безусловно, трагедия. Но
масштаб другой. То-то в первых двух случаях вероятностные нити натянуты
как... ну, допустим, как струны. В случае с учителем они "болтаются" что
ли. Надо искать другой путь.
Обходной путь нашелся. Решение было жестокое, почти не уступающее по
жестокости убийству, но, все-таки, само убийство исключалось.
Сол выскочил из комнаты.
- Ха, Аллен!
Опекуны вышли из своих комнат. Аллен заспанный, Ха с книжкой в руке.
Вид у обоих был крайне недовольный. Похоже, они ожидали от Сола очередных
речей о его нежелании убивать.
- У меня есть важное заявление!
- И давно ты работаешь Государственным Секретарем? - ехидно спросил
Аллен.
- Бери выше, - небрежно ответил Сол, - я теперь работаю Господом
Богом... нет, секретарем Бога по делам невинно убиенных.
- Свихнулся, что ли? - со странной интонацией спросил Ха.
- Да, - радостно подтвердил Сол.
- Рассказывай!
- И расскажу! Самое важное - учителя не надо убивать...
На лицах Ха и Аллена появилось разочарование. Они переглянулись,
словно сказав друг другу взглядами: "Опять он за старое. А мы-то
думали..."
- Вы сначала выслушайте, - Сол обнаружил, что голос обрел
металлическую твердость. - Его просто незачем убивать. Я проработал много
