увернуться от неожиданного фонтана, но я продолжаю поливать ее знаменитой
вителуаз, лучшей из газированных вод, до тех пор, пока женщина не начинает
кричать на меня своим сварливым тоном:
- Перестаньте плескать на меня водой!
- Скажите "пожалуйста"!
- Хватит, слышите!
- Ладно, - уступаю я, поскольку воды все равно больше нет. - Теперь
сидите смирно, потому что нам дорога каждая минута.
- Куда мы едем? - спрашивает Лида, остановившись у "ситроена".
- Куда вы скажете, - отвечаю я.
Мое внимание приковано сейчас к моей старой таратайке. Я сажусь в
последний раз за руль, даю задний ход, чтобы отделиться от "ситроена",
потом сворачиваю к пропасти, выключаю скорость и вылезаю из машины.
Незначительный толчок, и мой ветеран с новым грохотом сшибленных камней
летит в бездну.
- Куда мы едем? - повторяет молодая женщина, когда мы садимся в
машину и несемся в обратном направлении.
- Вы проверили, что я говорил вам вчера?
- Что следовало проверить? - Она проводит ладонью по лбу. - Я будто
пьяная... Как вошел, сразу чем-то брызнул мне в лицо... Я заметила, как он
спрятал спринцовку. И потом, когда остановились, опять...
- Все это вы внесете в свои мемуары, - перебиваю я ее. - Пароходом
интересовались?
- Ах да... - Она снова щупает лоб. - Там действительно есть наш
пароход. Отправляется сегодня в пять или шесть часов.
Между пятью и шестью целый час, но что тут поделаешь - товарные
пароходы не то что пассажирские поезда. Я смотрю на часы. Скоро два. До
Марселя километров двести шестьдесят. Раньше пяти нам туда не попасть. А
если Франсуаз пустит легавых, то нам и после пяти не приехать.
В такие моменты самое разумное сосредоточиться на том, что в
непосредственной близости от тебя, а в непосредственной близости от меня
кусок блестящего на солнце шоссе, который мне предстоит покрыть в
следующие секунды. Всматриваясь в ленту дороги, извивающуюся среди
прибрежных скал, я пытаюсь отдохнуть в границах возможного для меня - не
думать, но и не закрывать глаза.
- Успеем мы, как по-вашему? - спрашивает женщина.
Меня сейчас это мало занимает, и я молчу.
- Если вы спасете меня от этого кошмара, всю жизнь буду вас
благословлять, - добавляет Лида минуту спустя.
Она вообразила, бедняжка, что все страсти разгорелись вокруг ее
спасения. Вообще я чувствую, что она не даст мне отдохнуть.
- Не понимаю, ради чего вы идете на такой риск? - не унимается Лида.
- Из гуманных чувств.
- А я думала, что вы урод...
- Урод?
- Да, да. Мне казалось, что органы чувств у вас ампутированы, если
они и были когда-нибудь.
- Скорее всего, их никогда у меня не было, - отвечаю я, всматриваясь
в линию шоссе перед собой.
- Я была уверена, что вы человек холодный... - продолжала Лида. -
Циничный и холодный, как пресмыкающееся...
- Мерси, - киваю я. - Старая истина: не отвечаешь чувствам другого,
значит, ты холодный.
- Вы обращались со мной ужасно там, в Париже... Почему вы вели себя
так ужасно?
- С воспитательной целью, - сухо отвечаю я. - Чтоб заставить одну
дурочку кое-что понять.
- Вот теперь вы опять хороший, - замечает она, поскольку ничего
другого сказать не может.
Я тоже не склонен к разговорам. Только жму на газ изо всех сил,
стараясь не поддаваться тягостному ощущению пустоты, которое вновь
охватывает меня. Не отвожу глаз от бегущей ленты шоссе, машинально жму на
педаль, и мне кажется, что я лечу в этом огромном пустом пространстве бог
весть с каких пор и неведомо куда, словно брошенный кем-то камень.
Когда я выхожу из телефонной кабины, на моем лице, кроме усталости,
написано, очевидно, и что-то другое, потому что Лида, оставив на стойке
недопитый кофе, подходит ко мне и берет за руку.
- Ушел, да?
- Только что.
Мы садимся в машину, и я делаю единственное, что можно сделать в
данный момент, - еду к Старой пристани. Если в ближайшие минуты не найду
выхода и если Франсуаз подняла тревогу, мне придется освободиться от
своего хрупкого багажа и искать убежища.
Останавливаю машину у самого причала. В тихой черно-зеленой воде
лениво покачивается несколько моторок. Я останавливаю свой выбор на
блестящей четырехместной "ведэтт".
- Мечтаете о приятной прогулке? - спрашивает молодой человек, стоящий
у причала с сигаретой в зубах. - Двадцать франков в час.
Киваю в знак согласия. Владелец лодки подтягивает ее за веревку и
помогает нам сесть. Потом отвязывает лодку и готовится сесть сам.
- Вы тоже? - поднимаю брови.
- А как же иначе? - в свою очередь удивляется он.
- А так: прогулка без третьего лишнего. Иначе зачем я стану платить
двадцать франков?
- Вы знаете, сколько стоит эта "ведэтт"? - не без хвастовства и с
укором спрашивает молодой человек.
- А вы знаете, сколько стоит вон тот "ситроен"? Вот, возьмите ключи.
Я бросаю ключи от машины, и человек машинально ловит их в воздухе. И,
подумав немного, машет рукой:
- Ладно, идет. Надеюсь, править-то вы умеете?
- Не беспокойтесь. Буду править, не увлекаясь.
- Потому что, имейте в виду, она скорая...
Он не догадывается, что я как раз на это и рассчитывал, выбрав именно
ее. Завожу мотор и начинаю маневрировать, сохраняя разумную скорость.
Потом огибаю волнорез с небольшим маяком, прохожу мимо мрачных башен
крепостей Сен-Жан и Сен-Никола и даю полный газ. Легкая "ведэтт"
стремительно несется по водной глади, задрав нос, готовая, кажется, в
любое мгновенье взлететь над морем. Позади постепенно снижаются массивы
зданий. Еще через несколько минут на виду остаются лишь мрачные очертания
собора справа, а слева, на холме, возвышается силуэт Нотр-Дам де ла Гард с
изваянием мадонны.
Рядом со мной сидит Лида и наблюдает за моими маневрами с крепнущим
чувством уверенности.
- Вот он, пароход, - показываю я на темное пятно вдали, изрыгающее
клубы дыма.
На деле мое внимание направлено в обратную сторону, где в любой
момент может показаться быстроходный катер береговой полиции. Теперь все
будет зависеть от удачи.
Спустя полчаса мы приближаемся к пароходу. На черной корме уже
отчетливо видна надпись РОДИНА. Но хотя надпись эта звучит сейчас почти
символически, я продолжаю бегло посматривать назад. Там, совсем еще
вдалеке, показалась черная точка, движущаяся с внушающей опасения
скоростью.
- Не нас ли догоняют? - спрашивает молодая женщина, поймав мой
взгляд.
- Наверно. Но им не успеть.
- Как же вы вернетесь обратно?
- А зачем мне возвращаться?
- Так вас же в Болгарии будут судить!
- Посмотрим. Может, как-нибудь уладится дело.
Пароход уже рядом. На палубе столпились люди, они внимательно следят
за нашими маневрами.
- Держите штурвал вот так! - приказываю Лиде.
Затем поднимаю руки и начинаю подавать сигналы. Через две минуты
судно сбавляет ход. Я снова берусь за штурвал, чтобы подойти к кораблю
вплотную.
- Я вот спрашиваю себя, кто вы, в сущности, такой? - слышу позади
себя голос молодой женщины.
- Порой я и сам задаю себе такой вопрос, - бормочу я, запрокидывая
голову.
Там, высоко над нами, на черном фоне сверкают белые буквы: РОДИНА. А
чуть подальше два человека уже спускают лестницу.
