передадите ли вы лично президенту, что последние месяцы я искренне горюю о
случившемся. Я был бессилен предотвратить трагедию.
Кристиан Кли верил ему - убийство не входило в первоначальный план. И
Кристиан подумал, насколько такие могущественные люди, как султан Мауроби
и Фрэнсис Кеннеди, оказались бессильными перед лицом неконтролируемых
событий, перед волей других людей.
- То, что вы выдали нам Ябрила, - сказал он султану, - убедило
президента. - Они оба понимали, что все это простая вежливость. - Но я
здесь, чтобы просить вас о личной услуге. Вы знаете, что я отвечаю за
безопасность моего президента. Я располагаю информацией, что существует
заговор с целью его убийства, и террористы уже проникли в Соединенные
Штаты. Мне очень помогло бы, если бы я получил сведения об этих людях и
местах их укрытий. Думаю, обладая такими большими связями, вы могли что-то
услышать, а теперь поделиться со мной. Позвольте подчеркнуть, что все
останется сугубо между нами. Знать будем только вы и я.
Султан выглядел удивленным.
- Как вы можете предполагать такое? - воскликнул он. - Неужели после
всех трагических событий я могу быть вовлечен в такие опасные дела? Я -
правитель маленькой богатой страны, которая не в силах сохранять
независимость без дружбы с великими державами. Я ничего не могу
предпринять ни для вас, ни против вас.
Кристиан Кли склонил голову в знак согласия.
- Конечно, так оно и есть. Но Берт Оудик приезжал к вам, и я знаю,
что его визит был связан с нефтяной промышленностью. Однако, позвольте
сказать вам, что у мистера Оудика в Соединенных Штатах очень серьезные
неприятности, и в ближайшие годы он будет для вас плохим союзником.
- А вы будете полезным союзником? - улыбнулся султан.
- Да, - ответил Кли. - Я тот союзник, который может спасти вас, если
вы будете сотрудничать со мной.
- Объясните, - попросил султан. Он был явно рассержен этой скрытой
угрозой.
- Берт Оудик обвиняется в заговоре против правительства Соединенных
Штатов, так как его наемники или наемники его компании стреляли по нашим
самолетам, бомбившим город Дак. Есть и другие обвинения, поэтому, согласно
нашим законам, его нефтяная империя может быть уничтожена. Как видите, в
настоящий момент он не очень сильный союзник.
- Обвиняется, - с хитрецой заметил султан, но еще не признан
виновным. Я так понимаю, что это будет гораздо труднее.
- Совершенно справедливо, - согласился Кристиан Кли. - Но через
несколько месяцев Фрэнсис Кеннеди будет переизбран. Его популярность
приведет к избранию такого конгресса, который утвердит его программы. Он
будет самым могущественным президентом в истории Соединенных Штатов.
Оудик, могу вас заверить, обречен, а та структура, частью которой он
является, будет разрушена.
- Я все еще не вижу, как могу помочь вам, - сказал султан. И потом
добавил более повелительным тоном. - Или как вы можете помочь мне. Я так
понимаю, что у вас в вашей стране довольно непростое положение.
- Это может быть так или не так, - парировал Кристиан Кли. - Что же
касается моего непростого, как вы заметили, положения, то все разрешится,
когда Кеннеди будет переизбран. Я его ближайший друг и советник, а Кеннеди
известен своей верностью друзьям. Теперь насчет того, как мы можем помочь
друг другу. Могу я позволить себе говорить напрямик, не желая проявить
какое бы то ни было неуважение?
На султана эти слова, похоже, произвели впечатление, и ему даже
пришлась по душе вежливость Кли.
- Бесспорно, - разрешил он.
- Первое и самое главное - чем я в состоянии помочь вам - я могу быть
вашим союзником. Президент США прислушивается к моим советам и доверяет
мне, а мы живем в трудные времена.
Султан, улыбаясь, прервал его:
- Я всегда жил в трудные времена.
- Значит, - резко сказал Кли, - вы лучше других можете оценить
ситуацию.
- А если ваш Кеннеди не достигнет своих целей? - заметил султан. -
Бывают ведь несчастные случаи, небеса не всегда милосердны.
- Вы хотите спросить, - холодно отозвался Кли, - что произойдет, если
заговор с целью убийства Кеннеди удастся? Я заверяю вас, что этого не
случится. Меня не интересует, насколько умными и смелыми могут оказаться
убийцы, но если они сделают попытку покушения и потерпят провал, и если
какой-нибудь след приведет к вам, вы будете уничтожены. Но до этого не
должно дойти. Я - человек разумный и понимаю вашу позицию, поэтому
предлагаю обмен конфиденциальной информацией. Не знаю, что предложил вам
Оудик, но ставка на меня выгоднее. Если же Оудик и его банда победят, вы
все равно будете в выигрыше, ведь он ничего про наш разговор не узнает.
Если же победит Кеннеди, вы имеете меня своим союзником. Я - ваша
страховка.
Султан кивнул и пригласил его на роскошный обед, во время которого
расспрашивал Кли о Кеннеди. И только под самый конец обеда он, слегка
запинаясь, спросил про Ябрила.
Кли посмотрел ему прямо в глаза.
- Ябрил не избежит своей участи. Если его друзья рассчитывают
добиться его освобождения, захватив наиболее важных людей заложниками,
скажите им, чтобы они об этом забыли.
Кеннеди никогда не отпустит его.
- Ваш Кеннеди изменился, - вздохнул султан. - Он производит
впечатление неистового. - Кли не ответил и султан продолжил, медленно
произнося слова. - Я думаю, что вы убедили меня, и мы станем союзниками.
Вернувшись в Соединенные Штаты, Кристиан Кли первым делом отправился
с визитом к Оракулу. Старик принял его в спальне, сидя в кресле-каталке с
моторчиком перед сервированным столиком, а удобное кресло напротив ожидало
Кристиана.
Оракул приветствовал его слабым жестом руки, предлагая сесть.
Кристиан налил хозяину чай, положил на тарелку тонкий ломтик пирога и
маленький сандвич, потом приготовил чай себе.
Оракул сделал глоток, отломил кусочек пирога и отправил себе в рот.
Так они какое-то время сидели молча.
Потом Оракул сделал попытку улыбнуться - едва заметное движение губ,
омертвевшая кожа на лице почти не шевелилась.
- Ты попал в хорошенькую историю с твоим чокнутым другом Кеннеди, -
произнес он.
Это вульгарное словечко, вырвавшееся словно из уст невинного ребенка,
заставило Кристиана улыбнуться. Интересно, подумал он, является ли
признаком дряхлости и умственного распада то, что Оракул, никогда в жизни
не сквернословивший, теперь так свободно ругается? Он съел сандвич, запил
его чаем и только после этого поинтересовался:
- Какую историю вы имеете в виду? У меня их полно.
- Я говорю об атомной бомбе, - сказал Оракул. Остальное не так важно.
Тебя обвиняют в том, что ты несешь ответственность за убийство тысяч
граждан этой страны. Похоже есть какие-то улики против тебя, но я не хочу
верить, что ты мог оказаться настолько глупым. Бесчеловечным - да, ведь вы
все погрязли в политике. Так ты действительно сделал это?
На лице старика было не осуждение, а одно только любопытство.
- Меня удивляет то, - сказал Кристиан Кли, - что они так быстро вышли
на меня.
- Человеческий разум предрасположен к пониманию зла, - отозвался
Оракул. - Ты удивлен, потому что в человеке, творящем зло, есть
определенная наивность. Он считает свой поступок настолько ужасным, что
другому человеку невозможно в него поверить. Это первое, что приходит им в
голову. Зло вовсе не является тайной, тайна - это любовь.
Он помолчал, затем сделал попытку вновь заговорить, но устало
откинувшись в кресле, задремал с полузакрытыми глазами.
- Вы должны понять, - оправдывался Кристиан, - что позволить чему-то
случиться гораздо легче, чем совершить поступок. Имел место кризис,
конгресс собирался подвергнуть Фрэнсиса Кеннеди импичменту. И я на
какое-то время подумал, что если только атомная бомба взорвется, весь ход
событий изменится. В этот момент я приказал Питеру Клуту не допрашивать
Грессе и Тиббота, сказав, что у меня есть время самому допросить их. Как
видите, эта мысль посещала меня, и все так и произошло.
- Подлей мне еще горячего чая и отрежь кусочек пирога, - попросил
Оракул. Он положил пирог в рот; к его губам, напоминающем шрам, прилипли
крошки. - А как насчет показаний Питера Клута, что ты вернулся и
допрашивал их? Что ты вынудил из них информацию и не стал предпринимать
никаких мер?
- Они еще дети, - вздохнул Кристиан. - Я выжал их до дна за пять
минут. Вот почему я не разрешил Клуту допрашивать их. Но я не хотел, чтобы
бомба взорвалась. Просто было слишком поздно.
Оракул засмеялся, издавая странные звуки наподобие "кхе, кхе, кхе".
- Это ты сейчас так говоришь, - вымолвил он. - Ты про себя уже тогда
решил, что дашь бомбе взорваться. Еще до того, как приказал Клуту не
допрашивать их. Такое за одну секунду не решается, и ты запланировал все
заранее.
Кристиан Кли слегка вздрогнул. То, что сказал Оракул было правдой. Но
как старик прокрутил это в своем мозгу? Кли сказал:
- Я объясню, как это произошло. Я не был уверен, что будет взрыв,
иначе предотвратил бы его. Я просто цеплялся за надежду, что ситуация
Кеннеди как-то разрешится.
- Во имя спасения твоего героя Фрэнсиса Кеннеди, человека, который
может поджечь весь мир. - Оракул положил на столик пачку тонких гаванских
сигар, Кристиан взял одну и закурил. - Тебе повезло, - продолжал Оракул. -
Большинство погибших были ненужными людьми, пьяницы, бездомные, воры. Так
что это не такое уж преступление в истории человечества.
- Фрэнсис действительно развязал мне руки, - произнес Кристиан Кли.
Эти слова заставили Оракула нажать кнопку на ручке своей каталки, так
что спинка кресла поднялась, и его фигура выпрямилась и напряглась.
- Твой святой президент? - прокряхтел Оракул. - Он находится в плену
собственного лицемерия, и все Кеннеди до него. Он никогда бы не смог
принять участие в подобном.
- Может, я просто пытаюсь найти оправдание, - сказал Кристиан. - У
меня нет конкретных доказательств, но не забывайте, что я очень близко
знаю Фрэнсиса, мы почти как братья. Я попросил его дать приказ отделу
медицинского расследования прибегнуть к химическому воздействию на мозг,
что немедленно решило бы всю проблему с атомной бомбой, и Фрэнсис
отказался подписать такое разрешение. Конечно, у него на то имелись
основания - права человека, гуманность и тому подобное. Это всегда было
ему свойственно. Но так было до того, как убили его дочь. Потом его
характер изменился. Вспомните его приказ разрушить Дак, его угрозу
уничтожить весь Шерабен, если не освободят заложников. При таких новых
чертах его характера он подписал бы приказ о медицинском расследовании. А
когда он отказался это делать, то посмотрел на меня таким взглядом,
который, казалось, говорил мне - пусть это случится.
Теперь Оракул оживился и резко сказал:
- Все это не имеет такого значения, как спасение твоей задницы. Если
Кеннеди не переизберут, ты можешь провести годы в тюрьме. И даже если его
переизберут, некоторая опасность остается.
- Кеннеди выиграет выборы, - заверил Кристиан, - а я буду в полном
порядке. - Он сделал небольшую паузу. - Я его знаю.
- Ты знаешь былого Кеннеди, - возразил Оракул. И словно утратив
интерес к этой теме, спросил. - А как с приемом в честь моего дня
рождения? Мне исполняется сто лет, а никто и не чешется.
- Я чешусь, - рассмеялся Кристиан. - Не беспокойтесь. После выборов
вы получите прием в Розовом саду Белого дома. Это будет королевский прием.
Оракул улыбнулся от удовольствия и лукаво добавил:
