алкогольные напитки, барменов Оракул вызывал, нажимая кнопку звонка.
Пятеро членов Сократова клуба уже успели промочить горло. Мартин Матфорд
зажег огромную сигару, расстегнул воротник и ослабил узел на галстуке. Он
выглядел несколько угрюмым, но Кристиан знал, что эта угрюмость вызвана
напряжением мышц, за которым скрывается страх.
- Мартин, - обратился к нему Кристиан, - Юджин Дэйзи сказал мне, что
один из ваших лоббистов дал ему сегодня плохой совет. Я надеюсь, что вы к
этому не имеете никакого отношения.
- Дэйзи сам может отличить хорошее от плохого, - пробурчал Матфорд. -
Иначе он не возглавлял бы штаб президента.
- Конечно, он может, - согласился Кристиан, - и он не нуждается в
моем совете насчет того, как отрывать кому-то яйца. Но я могу помочь ему.
Кристиан мог видеть, что Оракул и Джордж Гринвелл не понимают о чем
он говорит. Но Лоуренс Салентайн и Луис Инч слегка улыбнулись.
- Это несущественно, - нетерпеливо заметил Луис Инч, - и не имеет
отношения к нашей сегодняшней встрече.
- И какова же, черт побери, цель этой встречи? - спросил Кристиан.
Ответил ему Лоуренс Салентайн. Он говорил ровным, спокойным голосом,
к которому прибегал при любой конфронтации.
- Сейчас очень трудное время, - начал он, - я даже думаю, опасное
время. Мы все, собравшиеся здесь, стоим за то, чтобы отстранить президента
на тридцать дней. Завтра вечером на специальном заседании конгресс будет
голосовать. Отказ вице-президента Дю Пре подписать декларацию затрудняет
дело, но не исключает. Было бы очень полезно, если бы вы, как член личного
штаба президента, подписали. Вот о чем мы вас просим.
Кристиан настолько удивился, что не нашелся что ответить.
- Я согласен с этим предложением, - вмешался Оракул. - Для Кеннеди
лучше, если он не будет лично заниматься проблемой заложников. Его
действия сегодня совершенно неразумны и продиктованы жаждой мести.
Кристиан, я умоляю тебя прислушаться к этим людям.
- Никогда, - отрезал Кристиан и обратился непосредственно к Оракулу.
- Как вы можете участвовать в этом? Как вы можете выступать против меня?
- Я не против тебя, - отрицательно покачал головой Оракул.
- Кеннеди не может, - вступил в разговор Лоуренс Салентайн, -
уничтожить пятьдесят миллиардов долларов только потому, что переживает
личную трагедию. Демократия не для этого существует.
К Кристиану вернулось самообладание, и он принялся спокойно их
убеждать.
- Это неправда. Фрэнсис Кеннеди обосновал свое решение. Он не хочет,
чтобы похитители неделями морочили нам голову, мелькая на телеэкранах
ваших станций, мистер Салентайн, и превращая Соединенные Штаты в
посмешище. И вы хотите теперь вести с ними переговоры? Вы хотите
освободить убийцу Папы? И вы называете себя патриотами? Вы утверждаете,
что беспокоитесь за судьбу страны? Вы просто кучка лицемеров.
Впервые заговорил Джордж Гринвелл:
- А как насчет остальных заложников? Вы хотите пожертвовать ими?
- Да, - не задумываясь, выпалил Кристиан, помолчал и потом добавил. -
Я думаю, что путь, избранный президентом - это лучший шанс сохранить им
жизнь.
- Берт Оудик, - продолжал Джордж Гринвелл, - как вы знаете, находится
сейчас в Шерабене. Он заверил нас, что сумеет убедить похитителей и
султана освободить оставшихся заложников.
- Я слышал, - презрительно возразил Кристиан, - как он заверял
президента, что Терезе Кеннеди не причинят никакого вреда. А она мертва.
- Мистер Кли, - сказал Лоуренс Салентайн, - мы можем спорить об этих
второстепенных деталях до второго пришествия. У нас нет на это времени. Мы
надеялись, что вы присоединитесь к нам и этим облегчите дело. Уверяю вас,
это должно быть сделано, будет сделано, вне зависимости от того, согласны
вы или нет. Но зачем обострять борьбу? Почему не послужить президенту,
работая вместе с нами?
- Не морочьте мне голову, - холодно глянул на него Кристиан Кли. -
Позвольте сказать вам, я знаю, что вы обладаете немалым весом в этой
стране, весом, который противоречит конституции. Как только кризис
завершится, мое учреждение займется расследованием вашей бурной
деятельности.
Джордж Гринвелл вздохнул. Грубая и бессмысленная ярость молодого
человека досаждала старику его опыта и возраста. Он обратился к Кристиану:
- Мистер Кли, мы благодарим вас за то, что вы приехали. Надеюсь, что
между нами не останется личной вражды. Мы действуем, чтобы помочь нашей
стране.
- Вы действуете, чтобы спасти Оудику его пятьдесят миллиардов
долларов, - ответил Кристиан. И тут его осенило. Эти люди на самом деле
вовсе не надеялись завербовать его. Это была просто попытка его запугать,
чтобы он занял нейтральную позицию. Он ощутил в них страх. Они боялись
его, потому что он обладает властью и, что еще важнее, волей. И
единственным человеком, который мог предостеречь их насчет него, был
Оракул.
Все молчали. Потом заговорил Оракул:
- Ты можешь ехать. Я знаю, что тебе надо возвращаться. Звони мне и
рассказывай, что происходит. Держи меня в курсе.
Кристиан, возмущенный предательством Оракула, обратился к нему:
- Вы должны были предупредить меня.
Оракул покачал головой.
- Тогда бы ты не приехал, и я не смог бы убедить моих друзей в том,
что ты не подпишешь. Я должен был предоставить эту возможность, - он
помолчал. - Я провожу тебя.
Перед тем как выйти, Кристиан обернулся к членам Сократова клуба и
произнес.
- Джентльмены, я прошу вас, не позволяйте конгрессу сделать это.
От него исходила такая угроза, что никто не промолвил и слова.
Когда Оракул и Кристиан оказались вдвоем не пандусе, спускавшемся к
входной двери, Оракул остановил свою коляску, поднял голову,
обезображенную старческими коричневыми пятнами, и сказал Кристиану:
- Ты мой крестник и мой наследник. Все, что происходит, никак не
отражается на моей привязанности к тебе. Но должен предупредить тебя. Я
люблю мою страну и воспринимаю твоего Кеннеди как огромную опасность.
Впервые Кристиан Кли испытал чувство горечи по отношению к старику,
которого всегда любил.
- Вы и ваши друзья из Сократова клуба схватили Фрэнсиса за горло, -
сказал он. - Это вы представляете реальную угрозу.
Оракул внимательно разглядывал его.
- Однако ты не выглядишь слишком обеспокоенным. Кристиан, я прошу
тебя не совершать необдуманных поступков и не предпринимать чего-нибудь
непоправимого. Я знаю, ты обладаешь большой властью и, что еще важнее,
изрядной долей хитрости. Ты человек одаренный, но не пытайся пересилить
историю.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - ответил Кристиан.
Теперь уже он торопился. До возвращения в Белый дом ему предстояла
еще одна остановка. Он должен допросить Грессе и Тиббота.
- Помни, - вздохнул Оракул, - что бы ни произошло, это не повлияет на
мою привязанность к тебе. Ты единственный человек на земле, которого я
люблю. И если это будет в моих силах, я никогда не допущу, чтобы с тобой
что-нибудь случилось. Звони мне, информируй меня.
Кристиан почувствовал былую любовь к Оракулу. Пожав плечо старика, он
сказал:
- Какого черта, это всего лишь политические разногласия, они
случались у нас и раньше. Не беспокойтесь, я позвоню вам.
Оракул криво улыбнулся.
- И не забудь о моем дне рождения, когда все это закончится и если
мы, конечно, будем живы.
И Кристиан, к своему изумлению, увидел слезы, стекающие по этому
поблекшему, старческому, морщинистому лицу. Он нагнулся, чтобы поцеловать
его в щеку, такую высохшую и холодную, как стекло.
Вернувшись в Белый дом, Кристиан Кли первым делом направился в офис
Оддблада Грея, но секретарша сказала, что Грей совещается с конгрессменом
Джинцем и сенатором Ламбертино. Девушка выглядела испуганной. До нее дошли
слухи, что конгресс пытается отстранить президента Кеннеди с его поста.
- Позвоните ему, - сказал Кристиан, - скажите, что это важно, и
позвольте мне воспользоваться вашим столом и телефоном. А вы пойдите в
дамский туалет.
Грей поднял трубку, полагая, что звонит его секретарша.
- Что-нибудь срочное? - спросил он.
- Отто, - сказал Кли, - это Крис. Слушай меня. Только что некоторые
ребята из Сократова клуба просили меня подписать меморандум об отстранении
Фрэнсиса. Дэйзи тоже просили подписать, пытались шантажировать его связью
с танцовщицей. Я знаю, что Викс на пути в Шерабен, поэтому он не может
подписать эту декларацию. Ты подписываешь?
- Это даже смешно, - голос Оддблада Грея звучал очень вкрадчиво, -
только что в моем кабинете двое джентльменов просили меня подписать. Я уже
ответил им, что не подпишу. И еще я сказал им, что никто из личного штаба
не подпишет. У меня не было нужды задавать тебе этот вопрос.
В голосе Грея чувствовался сарказм.
- Я знал, что ты не подпишешь, - нетерпеливо сказал Кристиан, - но я
должен был задать этот вопрос. Послушай, запусти такой пробный шар. Скажи
этим парням, что я, как генеральный прокурор, начинаю расследовать, кто
шантажирует Дэйзи. И что у меня куча материала на тех конгрессменов и
сенаторов, которые и так не очень-то хорошо выглядят в газетах, и я дам
этому материалу просочиться. Особенно насчет их делишек с членами
Сократова клуба. Сейчас не время для твоего дерьмового оксфордовского
воспитания.
- Спасибо за совет, старина, - ровным голосом ответил Оддблад Грей. -
Только почему бы тебе не заботиться о своем аппарате, а я буду заботиться
о своем. И не проси других размахивать твоим мечом, размахивай им сам.
Между Оддбладом Греем и Кристианом Кли всегда существовал некоторый
антагонизм. Они нравились друг другу и относились с уважением. Оба были
физически привлекательны, Грей обладал к тому же, еще и светским обаянием.
Но он всего добился собственными силами. А Кристиан Кли родился в
богатстве, но не захотел вести жизнь богатого человека. Он был храбрым
офицером и, будучи начальником оперативного отдела ЦРУ, непосредственно
участвовал в секретных операциях. Оба они были опытными юристами,
пользовались в обществе уважением, и оба были преданы Фрэнсису Кеннеди.
И тем не менее, они относились друг к другу настороженно. Оддблад
Грей искренне верил в прогресс, основанный на законе, и поэтому он
представлял собой ценного связного между президентом и конгрессом. Он
всегда не одобрял концентрацию власти в руках Кли. Для такой страны, как
Соединенные Штаты, было слишком, чтобы один человек являлся директором
ФБР, главой Службы безопасности и генеральным прокурором. Правда, Фрэнсис
Кеннеди объяснял причину такой концентрации власти тем, что это делается
для защиты президента от угрозы убийства. И все равно Грею это не
нравилось.
Кристиана Кли всегда несколько раздражало скрупулезное внимание Грея
ко всем правовым вопросам. Грей мог претендовать на положение
государственного деятеля, соблюдавшего все формальности. Он имел дело с
политиками и с политическими проблемами. А Кристиан Кли понимал, что
обязан разгребать смертоносное дерьмо повседневной жизни. Избрание Кеннеди
привело к тому, что из всех щелей Америки стали выползать тараканы. Только
Кли знал, сколько тысяч угроз убить его получал президент, и только Кли
мог растоптать этих тараканов. А для этого ему приходилось иногда обходить
законы.
Сейчас сложилась как раз такая ситуация. Кли собирался применять
силу, а Грей хотел действовать в бархатных перчатках.
- Ладно, - сказал Кристиан, - я буду поступать так, как должен.
- Прекрасно, - ответил Оддблад Грей. - Теперь мы с тобой можем вместе
