сплотить конгресс вокруг президента и к концу дня понял, что его постигла
неудача. Юджин Дэйзи спокойно изучал памятные листки от членов кабинета и
военных учреждений, его шляпа была плотно надвинута на уши, защищая от
всяких ненужных разговоров со стороны его аппарата. Кристиан Кли появлялся
и исчезал, выполняя какие-то таинственные поручения.
Сенатор Томас Ламбертино и конгрессмен Альфред Джинц всю среду
непрерывно совещались со своими коллегами из сената и палаты
представителей по поводу импичмента президенту. Сократов клуб вызвал всех
своих экспертов. Серьезное толкование конституции порождало некоторые
сомнения в отношении того, может ли конгресс объявить себя решающим
органом, но ситуация оправдывала жесткие действия. Ультиматум Кеннеди
Шерабену совершенно очевидно основывался на личных эмоциях, а не на
интересах государства.
К концу среды коалиция сложилась. Обе палаты, в которых с трудом
удалось набрать требуемые две трети голосов, должны были собраться вечером
в четверг, за несколько часов до истечения срока, назначенного Кеннеди для
разрушения города Дак.
Ламбертино и Джинц держали Оддблада Грея в курсе их действий в
надежде, что он сумеет убедить Фрэнсиса Кеннеди отказаться от ультиматума
Шерабену. Оддблад Грей сказал им, что президент не пойдет на это. Об этих
разговорах он проинформировал Кеннеди.
- Отто, - сказал Фрэнсис Кеннеди, - я думаю, сегодня поздно вечером
мы поужинаем с Крисом и Дэйзи. Условимся на одиннадцать часов. И не
планируйте сразу после этого поехать домой.
Президент и его штаб ужинали в Желтой зале, которую так любил
Кеннеди, хотя это создавало дополнительные трудности для кухни и
официантов. Как всегда, Кеннеди подали самую простую еду - небольшой кусок
мяса, поджаренного на гриле, салат из помидор, а также кофе со сливками и
фруктовым тортом. Кристиану и остальным предложили рыбу, к которой они
едва притронулись.
Кеннеди держался совершенно раскованно, остальные чувствовали себя
неуютно. У них, как и у Кеннеди, на рукавах пиджаков были черные траурные
повязки. В Белом доме все, включая прислугу, надели такие же черные
повязки. Кристиану это казалось старомодным, но он знал, что это Юджин
Дэйзи отдал такое распоряжение.
Кристиан рассказал вкратце об угрозе взрыва атомной бомбы и
проинформировал собравшихся, что эти схваченные двое парней по совету их
адвоката, отказываются говорить.
- Ядерная бомба, установленная в Нью-Йорке? - спросил Юджин Дэйзи.
- Я думаю, - высказал предположение Кристиан, - что вероятность этого
равна десяти процентам.
Он-то полагал, что такая вероятность составляет более девяноста
процентов, но не хотел говорить им об этом.
- И что ты предпринимаешь? - поинтересовался Дэйзи.
- Мы разослали розыскные группы, - сказал Кристиан. - Но здесь есть
фактор времени, - он обратился к Кеннеди. - Мне нужна твоя подпись, чтобы
задействовать команду медицинского расследования.
Он пояснил секретный параграф в законе об атомной безопасности.
- Нет, - отрезал Фрэнсис Кеннеди.
Все удивились отказу президента.
- Мы не можем надеяться на случай, - сказал Дэйзи. - Подпишите
приказ.
Кеннеди улыбнулся.
- Вторжение в мозг человека правительственными чиновниками - дело
очень опасное, - после паузы он добавил. - Мы не можем жертвовать правами
личности только на основании подозрений. Особенно в отношении двух таких
потенциально ценных граждан страны, как эти двое молодых людей. Так что,
Крис, обращайся ко мне, когда у тебя будет больше доказательств. - Он
обернулся к Оддбладу Грею. - Отто, проинформируйте Кристиана и Дэйзи
насчет конгресса.
- Их план такой, - начал Грей. - Они уже знают, что вице-президент не
подпишет декларацию о вашем импичменте на основании Двадцать пятой
поправки. Однако ее подписало достаточное количество членов кабинета,
которые уполномочат конгресс определить вашу способность осуществлять
властные функции. В конце дня в четверг они будут голосовать за импичмент,
чтобы отстранить вас от переговоров об освобождении заложников. Их
аргумент заключается в том, что вы находитесь в состоянии стресса из-за
убийства вашей дочери. Когда вас отстранят, министр обороны отменит ваш
приказ о бомбардировке Дака. Они рассчитывают, что Берт Оудик убедит
султана освободить заложников в течение тридцати дней. Султан почти
наверняка согласится.
Кеннеди обратился к Дэйзи:
- Отдай распоряжение, что ни один член кабинета не должен вступать в
контакт с Шерабеном. Это будет рассматриваться как измена.
- При том, что большинство членов кабинета против вас, - мягко
заметил Дэйзи, - нет уверенности, что ваши приказы будут выполняться. В
настоящий момент вы практически лишены власти.
Кеннеди обернулся к Кристиану Кли:
- Крис, им ведь требуется две трети голосов, чтобы отстранить меня с
моего поста?
- Да, - отозвался Кристиан, - но без подписи вице-президента это
совершенно незаконно.
Кеннеди посмотрел ему прямо в глаза.
- Ты ничего не можешь сделать?
В этот момент мысли Кристиана Кли совершили новый скачок. Фрэнсис
думает, что я могу что-то сделать, но что?
- Мы можем, - запустил он пробный шар, - собрать Верховный суд и
заявить, что конгресс нарушает конституцию. Двадцать пятая поправка
сформирована несколько туманно. Или мы можем утверждать, что конгресс
действует вопреки духу поправки, выдвигая себя в качестве расследующего
органа, после того как вице-президент отказалась подписать. Я могу
связаться с Верховным судом, и они приступят к работе сразу после
голосования в сенате.
Он уловил выражение разочарования в глазах Кеннеди и стал яростно
подстегивать свой ум, чувствуя, что упустил что-то.
- Конгресс собирается ставить под вопрос ваши умственные способности,
- с тревогой заметил Оддблад Грей. - Они хотят напомнить о той неделе,
когда вы исчезали накануне вашего вступления в должность президента.
- Это никого не касается, - отрезал Кеннеди.
Кристиан понял, что все ждут его слова. Они знали, что он был с
президентом в ту таинственную неделю.
- То, что происходило в ту неделю, - смягчил он ответ президента, -
нас не погубит.
- Юдж, - сказал Кеннеди, - приготовь документы об отставке всего
кабинета, за исключением Теодора Тэппи. И сделай это как можно скорее, я
тут же подпишу. И пусть пресс-секретарь передаст это средствам массовой
информации до того, как соберется конгресс.
Дэйзи сделал пометку у себя в блокноте и спросил:
- А как быть с председателем комитета начальников штабов? Его тоже
уволить?
- Нет, - произнес Кеннеди, - в основном он с нами, и все выступили
против него. Конгресс не мог бы пойти на это, если бы не мерзавцы из
Сократова клуба.
- Я держу под контролем следствие по делу этих двух молодых людей, -
заметил Кристиан Кли. - Они предпочитают молчать. Если адвокат добьется
своего, то их завтра выпустят под залог.
- В Законе об атомной безопасности, - резко сказал Дэйзи, - есть
пункт, позволяющий держать их в заключении. Этот пункт приостанавливает
действие Habeas corpus [Habeas corpus (лат.) - начальные слова закона о
неприкосновенности личности, принятого англ. парламентом в 1679 г.] и
защиту гражданских прав. Ты должен знать это, Кристиан.
- У меня вопрос, - отозвался Кристиан. - Какой смысл задерживать их,
если Фрэнсис не подпишет приказ о медицинском допросе? Их адвокат
настаивает на освобождении под залог, и для отказа ему мы все равно должны
иметь подпись президента, чтобы приостановить в данном случае действие
Habeas corpus. Фрэнсис, ты согласен подписать приказ о приостановлении
действия Habeas corpus?
- Нет, - улыбнулся Кеннеди. - Конгресс использует это против меня.
Теперь Кристиан вдруг все понял и на какое-то мгновение почувствовал
себя нехорошо, во рту появилась горечь. Но это прошло, теперь он знал,
чего хочет он него Кеннеди, и знал, что должен делать.
Кеннеди допивал кофе, они закончили с едой, хотя никто не мог
проглотить больше нескольких кусочков.
- Давайте обсудим реальное положение. Я все еще остаюсь президентом в
ближайшие сорок восемь часов?
- Отмените приказ о бомбардировке Дака, - посоветовал Оддблад Грей, -
передайте полномочия вести переговоры специальной команде, и конгресс не
будет предпринимать никаких шагов к вашему отстранению.
- Кто предложил вам такую сделку? - спросил Кеннеди.
- Сенатор Ламбертино и конгрессмен Джинц, - ответил Отто Грей. -
Ламбертино по-настоящему хороший мужик, да и Джинц весьма ответственный
человек в подобных политических делах. Они нас не обманут.
- Хорошо, значит, помимо обращения в Верховный суд есть и такая
возможность, - сказал Кеннеди. - Что еще?
- Выступить завтра по телевидению до того, как соберется конгресс, и
обратиться к народу, - предложил Юджин Дэйзи. - Народ будет за вас, а это
может остановить конгресс.
- Хорошо, - согласился Кеннеди. - Юдж, договорись с телевизионщиками,
чтобы мою речь транслировали по всем каналам. Нам нужно всего пятнадцать
минут.
- Но, Фрэнсис, - мягко начал Юджин Дэйзи, - мы предпринимаем очень
серьезный шаг. Президент и конгресс находятся в состоянии прямой
конфронтации, и обращение к массам с призывом к действиям может вызвать
беспорядки.
- Я считаю, - вмешался Оддблад Грей, - что президент принимает
правильное решение. Этот парень Ябрил растянет переговоры на недели, и
наша страна будет выглядеть большим куском дерьма.
- Есть слух, - вставил Кристиан, - что один из присутствующих в этой
комнате или Артур Викс собирается подписать декларацию об отстранении
президента. Кто бы это ни был, он должен признаться сейчас.
- Это глупый слух, - нетерпеливо перебил Кеннеди. - Если кто-то
собрался сделать это, то должен сначала уйти в отставку. Я знаю всех вас
слишком хорошо, ни один из вас не может предать меня.
После ужина они прошли в маленький просмотровый зал в другом крыле
Белого дома. Фрэнсис Кеннеди сказал Дэйзи, что хочет просмотреть весь
материал об убийстве его дочери.
- Начинаем показ пленок, отснятых телерепортерами, - раздался в
темноте взволнованный голос Юджина Дэйзи.
Через несколько секунд на экране появились бегущие сверху вниз черные
полосы.
Экран зажегся яркими красками - телекамеры снимали огромный самолет,
распластанный на песке пустыни, как чудовищное насекомое. Потом камеры
сосредоточились на фигуре Ябрила, который вывел к дверям Терезу Кеннеди.
Кеннеди видел, что его дочь слегка улыбается, потом она махнула рукой в
сторону камеры. Это был странный жест, успокаивающий и в то же время
выражающий покорность. Ябрил стоял рядом с ней, потом сдвинулся немного
назад. Его правая рука поднялась, пистолет не был виден, и раздался
глуховатый звук выстрела. Взметнулась призрачная розовая пелена, и тело
Терезы Кеннеди упало. Президент услышал вопль толпы и воспринял его как
выражение сожаления, а не триумфа. Потом в дверях самолета обозначилась
фигура Ябрила, который держал высоко над головой пистолет, эту
поблескивающую трубку черного металла. Он поднимал пистолет, как гладиатор
поднимает свой меч, но приветственных криков не слышалось. Пленка, сильно
подсокращенная Юджином Дэйзи, кончилась.
Зажегся свет, но Фрэнсис Кеннеди оставался недвижим. Он удивился,
ощутив, как ослабело тело - он не мог двинуть ни ногами, ни туловищем. Но
