считать наш рейд нарушением условий амнистии. На всякий случай скройтесь
куда-нибудь, где о нас и слыхом не слыхали. Нагуляй жирок, валяйся на
солнышке и пей каждый день, поскольку будешь пить и за меня тоже.
Вероятно, Скэнк не был способен плакать, но его узкие глазки
подозрительно блестели, когда он с чувством потряс правую руку Шэнди.
- К черту, Джек, ты справишься. Ты же выходил невредимым и не из таких
переделок. Шэнди криво ухмыльнулся:
- Ты прав, переделки были. Ну что ж, ладно, грузите Харвуда...
- Оставьте труп пока на борту, - послышался откуда-то снизу, из трюма,
громкий голос.
Шэнди и Скэнк оба узнали голос и пораженно смотрели, как Печальный
Толстяк взбирается на трап. Он обмотался обрывком паруса, задрапировав
парусиной торчавший из груди обломок реи, и двигался более медленно, чем
обычно, но во всем остальном казался прежним: сильным, суровым и
бесстрастным.
- Сожжете тело Харвуда позже. Я перевезу тебя на берег, Шэнди. Я хочу
умереть на земле Ямайки.
Шэнди и Скэнк обменялись растерянными взглядами. Шэнди пожал плечами и
кивнул.
- Ну, похоже, мне не понадобится гребец, Скэнк.
- Наоборот, Джек, понадобится, - возразил Скэнк. - Похоже, бокор
Дэвиса останется на берегу, а сам ты обратно как доберешься, у тебя же все
руки порезаны.
- Ну это будет завтра, что-нибудь придумаю. - Повернувшись к бокору и
помня, что тот глух, Шэнди махнул рукой в сторону шлюпки, болтавшейся на
талях над самой водой.
ГЛАВА 28
"Кармайкл" описал крутую дугу, ветер наполнил паруса, и не успел
Печальный Толстяк сделать и пятидесяти гребков, как корабль скрылся за
южным мысом. Шэнди поудобнее устроился на корме и, стараясь не смотреть на
странно умиротворенное лицо бокора, наслаждался солнцем, пейзажем и
ароматами, которые доносил бриз. Теперь, когда пиратский корабль скрылся
из виду, они превратились в обычных людей, плывущих на лодке, хотя,
конечно, стоило лишь кому-нибудь заглянуть под тогу Печального Толстяка, и
любого могла взять оторопь. Шэнди имел все основания предполагать, что им
удастся высадиться, не вызвав ничьих подозрений.
И даже когда из-за леса мачт и корпусов показался военный шлюп,
сверкавший свежей краской и белоснежными в полуденном солнце новыми
парусами, идущий им наперерез, Шэнди лишь вскользь подумал, что тот,
видимо, направляется куда-то по своим делам. Только когда шлюп убрал
паруса и закачался на волнах, преграждая путь, Шэнди заволновался. Он
поймал взгляд Печального Толстяка и сумел дать тому понять, что впереди
возникло неожиданное препятствие.
Печальный Толстяк оглянулся, кивнул и вынул весла из воды. Несколькими
секундами позже шлюпка мягко ткнулась в борт шлюпа.
В окружении полудюжины моряков с пистолетами через леер перегнулся
молоденький офицер.
- Не вы ли Джон Шанданьяк, также известный под именем Джека Шэнди? И
знахарь по прозвищу Печальный Толстяк? - явно нервничая, осведомился он.
- Мы плывем на Ямайку, - перебил его бокор на середине фразы.
- С ним бесполезно разговаривать, - начал было Шэнди.
- Отвечайте на вопрос, - потребовал офицер.
- Да нет, черт побери! - выкрикнул Шэнди с отчаянием. - Я - Томас
Хоббс, а это мой слуга - Лавиофан. Мы только...
- Горе тебе, воин Вавилона, - прогудел внезапно Печальный Толстяк,
тыкая пальцем в офицера и выкатывая белки глаз. - Лев Иудеи втопчет в
грязь смоковницу твою, плоды приносящую...
- Вы арестованы! - взвизгнул офицер, выхватывая пистолет. И бросил
своим морякам: - Спуститься и проверить, нет ли оружия, и пленников на
борт.
Моряк уставился на офицера:
- Есть. Только, простите, за что?
- За что? Ты же слышал, как он оскорбил меня! Он обозвал меня плутом!
- Все вовсе не так... - начал было Шэнди, но замолк, когда офицер
направил дуло пистолета ему в лицо, и поднял руки и широко улыбнулся,
краем рта прошептав глухому бокору: - Отлично придумано.
Моряки спустили веревочную лестницу, и Шэнди с Печальным Толстяком
взобрались на палубу. Матросы продели веревку в причальное кольцо шлюпки и
взяли ее на буксир. И когда двум пленникам связали руки, молоденький
офицер провел их в крошечную каюту на нижней палубе. Печальному Толстяку
пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы войти. Шэнди с беспокойством
вспомнил другую каюту на военном корабле - корвете, захватившем "Дженни".
- Пленники, вас видели спускавшимися с пиратского судна "Восходящий
Орфей". Мы получили донесение из колонии Нью-Провиденс о том, что Джон
Шанданьяк и Печальный Толстяк покинули остров тринадцатого декабря, отплыв
на Ямайку, с намерением встретиться с пиратом Улиссом Сегундо. Станете ли
вы отрицать, что вы и есть вышепоименованные лица?
- Да, мы отрицаем это, - рявкнул Шэнди. - Я же сказал вам, кто мы
такие. Что вы хотите с нами сделать?
- Доставим в тюрьму города, где вы будете ждать суда.
И словно чтобы подчеркнуть значение его слов, корабль вздрогнул, и
шлюп с поднятыми парусами понесся к берегу.
- Обвинения, выдвинутые против вас, весьма серьезны, - добавил офицер
укоризненно. - Я буду сильно удивлен, если вас не повесят.
Печальный Толстяк наклонился вперед, его голова маячила под самым
потолком.
- Куда вы нас доставите, - произнес он с нажимом, - так это в Морское
управление.
На мгновение Шэнди ощутил запах каленого железа, и струйка сизого
дымка взвилась за спиной бокора.
Как будто не слыша слов Печального Толстяка, молоденький офицер важно
сообщил:
- Мы вас доставим в Морское управление. - И словно бы оправдываясь,
добавил: - В конце концов именно они предъявили вам обвинение.
Печальный Толстяк откинулся на стуле, явно удовлетворенный сказанным.
Шэнди почувствовал, как по каюте распространился запах жженого дерева.
Спинка стула начала тлеть в том месте, где окованный наконечник реи
прикоснулся к дереву. Шэнди надеялся, что умирающий бокор что-то задумал.
Шэнди прекрасно знал, что Морское управление было конторой, которая
занималась исключительно делопроизводством, а вовсе не местом, куда обычно
доставляли преступников.
Офицер вышел, заперев их в каюте, однако через тонкую переборку до
Шэнди донеслись удивленные возгласы озадаченных моряков.
Морское управление оказалось самым южным из полудюжины официальных
учреждений в западной части гавани. Перед ним располагался собственный
причал, к которому и подошел шлюп. Как и другие прибрежные здания, оно
представляло собой каменное побеленное строение с черепичной крышей,
опирающейся на балки из пальмового дерева. В сопровождении офицера и
нескольких вооруженных моряков они прошли по бревенчатому настилу к входу,
и Шэнди заметил, как у одного из высоких окон столпились клерки, с
нескрываемым любопытством разглядывая диковинных посетителей. Руки Шэнди
оставались связанными, и он внимательно смотрел вокруг, выискивая, чем, в
случае чего, перерезать веревки.
Один из моряков забежал вперед и распахнул перед ними дверь. Офицер,
который начинал уже проявлять признаки неуверенности, вошел первым, однако
переполох внутри вызвал Печальный Толстяк в своей тоге из парусины. При
виде него клерки повскакивали со своих мест, побросав перья. На голову
выше всех и по крайней мере раза в три толще каждого присутствующего,
бокор окинул комнату хмурым взглядом. Шэнди решил, что доски пола вместо
земли Ямайки того явно не устраивают.
Один из клерков, понукаемый старым седым начальником, приблизился к
вошедшим.
- Что в-вам здесь н-нужно? - дрожащим голосом спросил он, с ужасом
таращась на Печального Толстяка. - Чего в-вы хотите?
Офицер открыл было рот, но громовой голос Печального Толстяка легко
заглушил его.
- Я глухой, ничего не слышу, - объявил бокор. Клерк побледнел и
умоляюще оглянулся на свое начальство:
- Господи помилуй, сэр, он говорит, что собирается испражняться!
Клерки и счетоводы бросились врассыпную, стремясь поскорее выбраться
наружу; несколько человек просто выпрыгнули из окон. Но тут Печальный
Толстяк увидел сквозь створки двойных дверей маленький внутренний дворик с
флагштоком, фонтаном... и травой. Он грузно зашагал в этом направлении.
- Эй, стой, стой! - окликнул его офицер.
Печальный Толстяк продолжал идти, не обращая на него внимания. Офицер
выхватил пистолет. Заметив, что на время про него все позабыли, Шэнди
бочком стал пробираться вдоль стены.
Ба-бах!
Грохнул выстрел, кровавые брызги полетели во все стороны из спины
Печального Толстяка, но пуля даже не пошатнула бокора. Он распахнул двери
и вступил на дорожку. Шэнди был совсем рядом.
Офицер отбросил разряженный пистолет, подбежал и вцепился сзади в
гиганта, пытаясь втащить его обратно, но сумел только сорвать парусину с
плеч гиганта. Когда взору потрясенных зрителей предстал торчащий из спины
окровавленный обломок реи, кто-то завизжал от ужаса. Печальный Толстяк
сделал еще шаг и ступил на землю Ямайки.
Шэнди следовал за ним по пятам, и когда бокор стал внезапно валиться
на спину, он инстинктивно подставил связанные руки, пытаясь поддержать
падающее тело.
Зазубренный край железной оковки резанул по веревке, обмотанной вокруг
запястий, а в следующий миг Печальный Толстяк уже покоился на земле,
запрокинув в небо улыбающееся лицо и раскинув в траве босые ноги. Шэнди
рванул ослабевшие путы на руках, они поддались, и он наконец освободился.
Шэнди проскользнул во двор. На выстрел из окон и дверей домов
повысовывались люди, многие с пистолетами и саблями наготове. Шэнди понял,
что его сейчас неминуемо снова захватят, и тут ему пришла в голову
спасительная идея.
Неторопливо, словно выполняя свою обычную обязанность, он подошел к
флагштоку, нарочито зевнул и принялся взбираться на деревянный шест, время
от времени хватаясь за веревку флага, и уже взобрался до середины столба,
когда во двор выбежал офицер.
- Сейчас же спустись! - заорал он.
- И не подумаю! - бросил Шэнди через плечо. Он добрался уже до самого
верха, на котором крепился латунный шар. Шэнди ухватился за этот шар, и
британский флаг накрыл его, как капюшоном.
- Принести топор! - закричал офицер.
Но команда явно запоздала. Шэнди начал раскачивать шест все сильнее и
сильнее; дерево не выдержало, раздался громкий треск, верхушка флагштока
обломилась, и Шэнди вместе с ней взлетел вверх, пронесся над двором и
рухнул на черепичную крышу.
Наполовину оглушенный, Шэнди заскользил по скату крыши к водостоку
вниз головой, и лишь широко раскинув ноги и прижимаясь к черепице, ему
удалось наконец остановиться. Обломок флагштока и несколько черепиц
пронеслись мимо и упали вниз.
Стоная от головокружения, Шэнди принялся задом карабкаться вверх по
крыше, и когда обломок шеста и черепица загремели, достигнув земли, он уже
оседлал конек. Шэнди перелез на другую сторону и, пригибаясь, на
полусогнутых ногах пробежал по трещавшей черепице до самого края крыши,
рядом с которым росло высокое оливковое дерево, и с легкостью опытного
моряка по веткам спустился на землю. По переулку, в который он спустился,
как раз проезжал фургон с овощами. Шэнди перемахнул через борт и зарылся в
колючую кучу кокосовых орехов.
Он выбрался из фургона, лишь когда тот остановился перед крытым рынком
в центре Кингстона. Прохожие бросали на него удивленные взгляды, но он
лишь добродушно улыбнулся и пошел прочь. Одежда Харвуда была продрана во
многих местах и запорошена красной пылью от черепиц да к тому же усеяна
