Можаровский, - а я спрашиваю: чем каждый из них обязан был заниматься
перед утренней связью?
- В шесть тридцать дневная вахта меняет ночную. Принимает
скважину, проверяет оборудование в рабочем зале, актирует результаты
бурения...
- Извини, Вадим, кто бурил ночью?
- Султанов, Песков.
- Значит, на смену пришли Айдаров и Жмаев? Кстати, как это у вас
происходит? Под звуки курантов все четверо встречаются в рабочем зале?
Я помедлил с ответом.
- Встречаются пятеро.
- Что, и Трофимова тоже?
- А с чем же ей, по-твоему, выходить на связь?!
- Понятно.
- Светлана должна быть в курсе всех производственных дел на
буровой.
- Понятно, - повторил Адам. - Значит, ты вправе предположить, что
утром все пятеро членов твоей команды общались в рабочем зале?
- Да. По крайней мере, так бывает обычно.
- Результат их сегодняшнего общения - лужа крови, "чуть не убитый"
Айдаров и затяжное молчание буровой... Послушай, не странно ли, что в
этой луже плавает халат Пескова?
- Странностей хоть отбавляй.
- Если Трофимова сказала правду, было бы куда логичнее увидеть в
луже халат Айдарова, верно?
- Светлана лгать не станет, - отрезал я.
- Тогда почему халат не Айдарова?
- Наверное, потому, что никому и в голову не пришло раздевать
прямо в зале тяжело раненного человека. Куда логичнее поскорее
доставить его в каюту.
- Судя по размерам натекшей лужи, с ускоренной доставкой что-то не
получилось, - резонно заметил Адам. - Выходит, чтобы снять халат с
пострадавшего, время у них было.
- Пострадавшим считаешь Пескова?
- И Айдарова, - добавил главный. - Обоих. Такая обширная лужа
крови на одного - слишком много, черт побери!
- По-твоему, Песков чуть не убил Айдарова, а Айдаров - Пескова? -
пробормотал я, плохо соображая в этот момент.
- Айдаров - вряд ли. Давай припомним, что говорила Трофимова.
"Извини, Галкин, здесь такое творится! Песков нас всех вампирами
обозвал и Карима Айдарова чуть не убил!" Сам видишь, мог ли Пескова
Айдаров.
- Ну а... кто же Пескова?
- Остальные.
- Остальные?! - Мне показалось, я схожу с ума. Остальные - это
Светлана, серьезный, уравновешенный Дмитрий и мудрый Фикрет - наш
ветеран, мой надежный помощник. - Но Пескова-то за что?!
- Мотив пока неизвестен, - высказал соображение главный (я даже
представил себе, как он там пожал плечами и дернул рыжей, как
марсианский пейзаж, головой). - Однако в сообщении Трофимовой есть
очень странный намек: Песков их всех вампирами обозвал. Всех, заметь!
- Заметил. И чего в этом...
- Может быть, и ничего, - перебил Можаровский. - А вдруг он знал,
что говорил?
- Бред какой-то!..
- При тебе он когда-нибудь ругался такими словами?
- Песков никогда не ругается - он по натуре своей не агрессивен.
Вампиров, вурдалаков и упырей при мне он ни разу не поминал ни в какой
связи. И что из этого следует?
- Только то, что сообщила Трофимова. Кроткий, как голубь, Песков
взбунтовался один против всех. Ты склонен Трофимовой верить? Мы -
тоже. Опираться будем на голую логику.
- А если Песков просто спятил, как вы тогда вместе с ней, голой
логикой, выглядеть будете?
- Насчет Пескова - спятил он или нет - можно только строить
догадки, - сухо возразил Адам. - А вот насчет Трофимовой... Ее
изумивший Галкина "портрет" запомнил?
Логическая западня захлопнулась. Я молчал от ошеломления,
непонимания, страха. Не далее как вчера я оставил на абсолютно
благополучной буровой пятерых совершенно нормальных людей. И не просто
людей - товарищей своих, друзей, с которыми бок о бок... все эти годы.
Перед сном, во время вечернего сеанса связи, я долго разговаривал со
Светланой. Она была как всегда, мила, остроумна. Нам бывает скучно
друг без друга, хотя, когда мы вместе, я очень устаю от той иссушающей
сердце неопределенности, устранить которую почему-то не в силах ни я,
ни она... И вот сегодня ни свет ни заря "благополучная" буровая
обернулась притоном обезумевших убийц!..
- Адам, а может, все они чем-нибудь отравились?
- Годится. Но что это меняет?
- По сути ничего, ты прав. Нашу беседу слышит еще кто-нибудь?
- Естественно. Кубакин, например.
- Кубакин - ладно, свой человек. Еще кто?
На этот раз уже главный помедлил с ответом.
- Нашу беседу координируют из столицы.
- А!.. - сказал я. - Привет Гейзеру Павволу.
Есть у нас на Марсе оракул такой, на всякий случай. Работает
системным аналитиком и прогностиком. Когда возникает нужда, он и его
коллеги просчитывают нестандартные ситуации. Это чтобы повысить
степень нашей готовности к любым неожиданностям. Ну спасибо, парни,
повысили - все поджилки трясутся...
- Вадим, - окликнул меня Можаровский. - Куда исчез?
- Никуда. Стараюсь взять себя в руки.
- И еще не забудь взять в руки оружие. После посадки пилот выдаст
тебе пистолет из бортового сейфа.
- Сам придумал?
- Мы так решили. Для твоей безопасности на буровой.
- Идите вы... со своим решением.
- Это мне идти. Гейзер Паввол отключился. Его, между прочим, на
совещание вызвали.
"Вот как! - подумал я. - Весь Марс на ноги подняли".
Впереди, над волнистой линией близкого здесь горизонта, вспыхнул
солнечный зайчик. Блеснуло коротко, но светло и ясно - будто вспыхнуло
на солнце чистое зеркало Это уже верхушка здания буровой. Вернее,
антенна системы спутниковой связи "Ареосат", похожая на маленький
зеркальный парус Через две-три минуты машина сядет, и я наконец узнаю,
в каком состоянии раненый. Или раненые, если их действительно двое.
- Кубакин! - позвал Можаровский.
- Слушаю! - быстро откликнулся тот.
- Артур, Ерофеева без оружия из кабины не выпускать!
Я встретил в зеркале желтые огоньки глаз пилота.
- Иду на посадку, - предупредил он не столько надо думать, меня,
сколько диспетчера.
Аэр с головокружительным креном вошел в разворот над оранжевым,
мягковсхолмленным "блином" пустыни.
- Жди Ерофеева, - напутствовал пилота Можаровский, - кабину не
покидай. Вадим, будь осмотрителен, действуй без риска. До связи,
прораб!
Я пытался высмотреть на вираже приметный здесь ориентир - группу
линейных борозд выдувания. Группу неглубоких ветровых долин. То, что
мы называем ярдангами. Пока я соображал, где их искать, вставший дыбом
"блин" западной Амазонии закатился куда-то назад и, неожиданно
вынырнув из-под слепящего солнца, ухнул вниз. Меня слегка замутило, я
впрыснул в респиратор дыхательной маски мятный аэрозоль Машина
выпрямилась и, клюнув носом, пошла на снижение вдоль прямо линейной,
как городской проспект, долины - центральной в группе из трех чисто
вылизанных ветрами долин - ярдангов разделенных между собой узкими
грядами.
Исполосованное тенями ложе ярданга с бешеной скоростью уносилось
под днище аэра, а впереди вырастало в размерах черно-белое с
золотистыми отблесками здание буровой, охваченное с тыла тремя рядами
зеркал гелиоустановки. Заранее освобождаясь от ремней, я ощупывал
взглядом стены стремительно вырастающей трехступенчатой пирамиды. Не
знаю, что я ожидал увидеть. Не было заметно никаких странностей,
буровой комплекс выглядел обыкновенно. Впрочем, бодрости мне это не
добавило.
Излишек площади несущих плоскостей аэра со скрежетом втянулся в
бортовые бунки. Опустив стекло гермошлема, я ждал посадочного толчка.
Свист мотора сменило шипение тормозной воздушной струи, и, как только
амортизаторы приняли на себя удар опорными лыжами, я вскочил и,
пригнув голову, чтобы не стукнуться о потолок, кинулся к выходу. В
шлюз-тамбуре меня остановил закрытый люк.
- Артур, в чем дело?
- Возьми оружие, - сказал Кубакин.
- Открой немедленно, время идет!
- Возьми оружие, - спокойно повторил пилот.
Я повернул обратно и минуту наблюдал, как сложно отпирается
кодированный оружейный сейф.
- Пользоваться хоть умеешь? - запоздало осведомился мой мучитель,
подавая мне глянцево-черный паллер в желтой и тоже лоснящейся глянцем
кобуре. - Полезная штуковина.
Кобуру я не взял. Выхватил из нее тяжелый паллер, щелкнул
предохранителем и приставил ствол к гермошлему Кубакина:
- Люк открывай! Живо!
Он отшатнулся в испуге:
- Ты что... спятил?!
- Нет. Но пальцем чувствую, спуск у этой полезной штуковины очень
мягкий.
- Иди, иди куда хочешь, выход открыт!
Я воткнул паллер в кобуру, которую Кубакин все еще держал в руке:
- Спрячь в сейф до следующего раза.
- Совсем ненормальный!.. - бросил мне в спину пилот.
Больше никаких недоразумений с выходом не было - люк открылся. Я
спрыгнул на хрусткий, обындевелый грунт и поспешил к зданию буровой. У
входа в шлюз обернулся. Приподнятые крылья аэра были плавно изогнуты
на концах, как хвостовые перья птицы-лиры. Вдоль ярданга висела в
воздухе рыжая муть.
Пока автоматика накачивала в шлюзовой тамбур мутный от снежной
пудры и глинистой пыли воздух, я раздумывал, что мне делать после
терминальной и моечной обработки. Раздеваться в экипировочном отсеке
не стоит. Во-первых, это непозволительно долго. Во-вторых... В общем,
раздеваться не надо. И гермошлем не стоит снимать - лучше сохранить
за, собой преимущества автономного дыхания. На всякий случай.
В клубах пара стал расширяться светлый прямоугольник прохода в
экипировочную. Сердце забилось чаще. Мне казалось, в этом отсеке меня
ожидает нечто ужасное. Вперед!
Ничего не случилось. Экипировочная была безлюдной и в полном
порядке.
Стараясь ступать бесшумно, я выскользнул в коридор и быстро
добрался до лестничного фойе. Отсюда на второй ярус вела винтовая
лестница. Там - жилые каюты. Я надавил ногой на первую ступеньку -
мягким сиянием озарилась вся лестница, и зеркала отразили
глянцево-розовый блик на моем гермошлеме. Впервые в этом фойе стоял
человек в полной гермоэкипировке. Я отпустил ступеньку и двинулся
дальше по коридору до поворота в рабочий зал. Сплошного освещения в
коридорах первого яруса не было - меня сопровождала скользящая
световая волна. Впереди мрак. И сзади. И кромешная тьма в боковых
проходах. Согласно опасениям Можаровского, я на каждом шагу мог
встретиться с упырем. Я понятия не имел, как должна выглядеть эта
нежить по фольклорным канонам, и старательно не доверял подозрительным
теням. А впрочем, согласно логике Можаровского и Паввола, здешние
упыри злодействуют под личиной моих подчиненных...
На повороте в рабочий зал я задел ногой какой-то предмет. Меня
прошибла испарина. Это был заляпанный красными пятнами башмак кого-то
из бурильщиков. Прочный такой башмак на толстой подошве... Второй
находился далековато от первого - шагах в десяти. Мне стало до
мерзости неуютно. Однако я заставил себя войти в переходный тамбур и
заглянуть в хорошо освещенный зал через квадратный иллюминатор.
Кошмарная красная лужа была на месте. И халат. Новый ракурс позволил
мне разглядеть на полу то, чего со стороны следящего телемонитора не
было видно: испачканный кровью и еще черт знает чем респиратор и
кровавые отпечатки рифленых подошв. Переступив с ноги на ногу, я с
ужасом вдруг ощутил, что пол в тамбуре липкий.
Почти не разбирая дороги, я вернулся в фойе. Меня мутило. Мне
казалось, подошвы моих башмаков оставляют на ступеньках лестницы
кровавый след. Я снова впрыснул в дыхательную маску мятный аэрозоль.
Во мне крепла уверенность: жуткое происшествие на буровой - результат
общего отравления всей бригады. Но чем?!
Лестница кончилась. Я стоял в холле жилого яруса. Двери кают четко
