ими консервную банку. И все-таки зачем я сейчас вынимаю из коробки тре-
тий слева нож, судя по инструкции, предназначенный для нарезки овощей? И
мгновенно отрезвляющие, разом прерывающие хаос мыслей и сверхфазовое
единство текста слова:
- Только не надо делать вид, что собираешься вскрывать вены. Не этой
игрушкой.
Ее глаза... О Господи, ее глаза!
Иногда они чисты и наивны, как у младенца, в их глубине хочется уто-
нуть. Но иногда в них столько цинизма... Как сейчас.
Я делаю шаг в ее сторону. Лезвие ножа зажато между указательным и
средним пальцами правой руки так, что наружу торчит только самый кончик,
сантиметров семь. Я никода раньше не брал нож таким способом.
Она не принимала меня всерьез. Она НИКОГДА не принимала меня всерьез!
Это то ее и погубило...
Она была похожа на кошку. Кошачья походка, что-то кошачье в изгибе
спины. Цвет глаз, как у кошки.
По легенде у кошки девять жизней.
Первые восемь раз я убивал ее на бумаге.
Теперь я не оставил ей ни одного шанса.
Бесшансово, маленькая, бесшансово...
16 июля 1997.
