Дэйн не отваживался оглянуться и посмотреть, как идет сражение на другой
стороне лагеря, но зато он увидел появление Тау.
Врач вышел на свет костра не обычным размашистым шагом вразвалку, как
ходили все космонавты, а семеня, танцующей походкой. Он пел под стук
барабана. Дэйн не мог разобрать слов, но чувствовал, что они укладываются
в ритм "Границы Земли", устанавливая связь между поющим и слушателями,
такую же связь, как между Ламбрило и хаткианами на горной террасе. Тау
подчинял туземцев себе. Дэйн, убедившись, что все они под влиянием врача,
положил оружие на колено, забарабанив пальцами правой руки тоном ниже.
"Та-та-та-та"... Безобидный повторяющийся ритм начала песни, который
Дэйн повторял про себя, постепенно стерся и Дэйн уловил новые, грозные
слова, произносимые Тау. Врач дважды обошел избранный им для себя круг.
Затем он остановился, снял с пояса ближайшего хаткианина охотничий нож и
указал им на восток, в темноту. Раньше Дэйн не поверил бы, что Тау может
изображать то, что он делал сейчас. В свете костра врач как бы сражался с
невидимым противником. Он уворачивался, наносил удары, поворачивался,
атаковал и все это в такт барабанному бою, который Дэйн не знал уже, как и
выбивать. Тау проделывал все так, что было очень легко представить себе
противника, сражавшегося против него. И когда нож врача опустился после
энергичного удара, увенчавшего эту атаку, Дэйн по-дурацки уставился на
землю, ожидая увидеть там упавшее тело.
Тау повернулся на восток и церемонно отсалютовал ножом своему
невидимому противнику. Затем положил нож на землю и застыл, глядя в слабо
светящуюся темноту.
- Ламбрило! - его уверенный голос возвысился над барабанным гулом. -
Ламбрило, я иду!
7
Смутно сознавая, что шум на другом конце лагеря утихает, Дэйн
приглушил звук своего барабана. Поверх него он видел, как раскачиваются и
кланяются хаткианские нарушители закона, следуя ритму его ударов. Так же,
как и они, он чувствовал власть голоса Тау. Но что может появиться в ответ
- этот призрачный фантом, созданный, чтобы запугать их и привести сюда?
Или все же человек, его создатель?
Дэйну казалось, что красноватый свет костра начинает тускнеть, хотя в
действительности пламя, взлетавшее над дровами, даже не начинало угасать.
Не ослабевал и густой едкий запах горения. Что из последовавшего затем
было реальным, а что - лишь продуктом его расстроенного воображения, Дэйн
впоследствии не был в состоянии сказать. Собственно, едва ли у всех,
присутствовавших при этом, можно было узнать, видел ли каждый - хаткианин
или инопланетянин - только то, что показал ему набор эмоций и
воспоминаний. Или же все видели одно и то же?
Что-то скользнуло с востока, что-то не столь ощутимое, как призрачное
существо, порожденное туманами болота. Скорее то была незримая угроза
находившимся у костра, как бы олицетворявшего сейчас людское товарищество,
безопасность и как бы служившего оружием против темных сил этой опасной
ночи. Была ли эта угроза лишь в мыслях? Или Ламбрило имел все ж таки
какие-то средства осуществить свою месть? Его невидимое оружие было
холодным, оно угнетало их мозг, отнимало силы и вселяло слабость. Оно как
бы стремилось превратить их в глину, из которой потом можно будет
сформировать что угодно. Одиночество, темнота, все противостоящее жизни,
теплу и действительности - все это собралось воедино и надвигалось на них
из ночи.
Но голова Тау осталась высоко поднятой. Он успешно противостоял этой
невидимой угрозе. Внизу, между его крепко упертыми в землю ногами, ярко
светился холодным светом охотничий нож.
- Ламбрило! - голос Тау повысился, словно отбрасывая эту невидимую
угрозу. Потом он снова запел и ритм его непонятных слов отчасти определил
ритм барабана.
Дэйн заставил себя снова бить в барабан, как бы наперекор
надвигающемуся из темноты, угрожавшему отнять у них силы и разум. Руки его
непрестанно подымались и опускались.
- Ламбрило! Я - Тау с иной звезды, из иного мира под иным небом,
приказываю тебе выйти и явить свою мощь против моей! - в тоне, которым
были произнесены слова этого требования, звучала резкость приказа.
В ответ возникла новая мощная волна незримой угрозы. Казалось, она
способна уничтожить их всех. Волны угрозы накатывались, как волны сильного
прибоя, бьющие о берег разбушевавшегося океана. На сей раз Дэйну
показалось, что он различает какую-то темную массу. Прежде, чем он успел
разглядеть что-нибудь определенное, Дэйн отвел глаза и сосредоточился на
движении своих барабанящих рук. Он отказывался верить, что столь мощные
силы приведены в действие лишь затем, чтобы уничтожить их. Он не раз
слышал, как Тау рассказывал про такие вещи, но выслушанные в привычной
обстановке на борту "Королевы", подобные приключения так и оставались
только рассказами.
Здесь же, несомненно, была настоящая опасность. Однако Тау, когда
волна угрозы окатывала его всей своей мощью, продолжал стоять не
склоняясь, как ни в чем не бывало.
И, укрывшись под гребнем этой невидимой разрушительной волны,
появился тот, кто был всему этому причиной. То было не привидение,
сотканное из болотного тумана, а живой человек. Он шел спокойно, с пустыми
руками, как и Тау, и никто не заметил у него оружия. Люди возле костра
застонали и повалились наземь, слабо стуча руками о почву. Но когда
Ламбрило вышел из темноты, один из туземцев поднялся на четвереньки и
задвигался мелкими мучительными толчками. Он пополз по направлению к Тау,
его голова раскачивалась на плечах, как голова мертвой скальной обезьяны.
Дэйн перехватил барабан одной рукой, а другой нащупал свой лучевой
пистолет. Он попытался выкрикнуть предупреждение, но понял, что не может
издать ни звука.
Одна из рук Тау поднялась в направлении приближавшегося туземца и
совершила круговое движение. Ползущий, глаза которого закатились так, что
остались видны лишь белки, обошел врача, следуя этому жесту. Он направился
к Ламбрило, хныча, словно собака, которой не дали выполнить приказ
хозяина.
- Вот так, Ламбрило! - промолвил Тау. - Это выяснится только между
тобой и мной. Или ты не хочешь показать свою мощь? Неужто Ламбрило так
слаб, что должен посылать других выполнять свою волю?
Снова подняв обе руки, врач резко опустил их и коснулся земли. Когда
он вновь выпрямился, в его руке был зажат нож, который он швырнул перед
собой. Вдруг дым от костра вытянулся в направлении Ламбрило, закрутился
вокруг него и исчез. Но там, где раньше был человек, теперь стоял
черно-белый зверь. Его рычащая морда олицетворяла кровожадную ненависть,
хвост яростно охаживал бока белой кисточкой. Но Тау встретил это
преображение смехом, прозвучавшим словно удар кнута.
- Мы оба - мужчины, Ламбрило, я и ты. Так встречай же меня, как
мужчина и оставь эти уловки тем, кто лишен ясного зрения. Ребенок играет в
детские игры... - голос Тау продолжал греметь, но сам он исчез.
Высокое полосатое существо - чудовищная горилла - стояла теперь перед
хаткианским львом. Но это продлилось лишь одно мгновение, а потом
космонавт вновь стал самим собой.
- Время игр кончилось, человек с Хатки. Ты пытался охотиться за нами,
желал нашей погибели, не так ли? Пусть же теперь смерть будет уделом
проигравшему.
Лев исчез и перед ним снова возник Ламбрило. Он стоял приготовившись,
как перед смертельной схваткой, зная, что пощады не будет. На взгляд Дэйна
хаткианин не сделал ни одного движения, однако костер вспыхнул, будто в
него подбросили свежую пищу. Языки пламени отделились от дров и, как
красивые и опасные птицы, взлетели в воздух. Они ринулись на Тау и
окружили его, начинаясь с земли под его ногами и смыкаясь над его головой.
Они слились и завертелись все быстрее и быстрее, пока Дэйн, удивленно за
этим следивший, не увидел как бы сплошное пятно света, сокрывшее Тау в
своей огненной сердцевине. Его собственные запястья сильно болели от
долгого битья в барабан. Он поднял одну руку, силясь защитить глаза от
слепящего света.
Ламбрило запел и тяжкий ливень слов обрушился на них. Дэйн застыл -
его руки изменили ему, угодив под власть ритма этой чуждой песни! Он
тотчас поднял обе руки и опустил их на барабан беспорядочной серией
ударов, не имевших отношения ни к песне, требуемой Тау, ни к той, которую
пел теперь Ламбрило - бум-ум-ум-ум... Дэйн выбивал это неистово, так лупя
в барабан, будто его кулаки попадали в тело хаткианского колдуна. Огненный
столб, закачался, завертелся, будто под струей ветра, и исчез. Тау, целый
и невредимый, спокойно улыбался.
- Огонь бессилен! - констатировал врач, указывая рукой на Ламбрило, и
вопросил: - Испробуешь ли ты, знахарь, пустить в дело землю, воду, а также
и воздух? Что ж, зови сюда свое наводнение, смерч, вызывай землетрясение.
Ничто из этого меня не затронет.
В ночи позади Ламбрило начали появляться какие-то призрачные
существа, иные чудовищные, а иные человекоподобные. Дэйну казалось, что
некоторых он узнает, другие были ему незнакомы. Люди, одетые в космическую
форму или костюмы иных миров, плача, смеясь, проклиная и угрожая шли
вместе с монстрами к находившимся у костра людям. Дэйн понял, что все,
наступающее сейчас на них, Ламбрило извлек из памяти Тау. Он закрыл глаза,
борясь против насильственного вторжения чужого прошлого, но успел перед
этим заметить, каким напряженным, утончившимся, так что под тонкой кожей
проступили кости, стало лицо у Тау. Врач криво улыбался, узнавая каждое
свое воспоминание, принимая на себя заключенную в них боль и отсылая
обратно нетронутыми.
- И это лишено теперь силы, человек из тьмы.
Дэйн открыл глаза. Толпившиеся вокруг них призраки постепенно угасали
и таяли, теряя вещественность. Ламбрило согнулся и закусил губу. На его
лице легко читалась обуревающая его ненависть.
- Я не глина, чтобы твои руки лепили из меня, Ламбрило. А теперь,
думаю, настало время действовать мне.
Тау вновь поднял руки, держа их поодаль от тела, ладонями к земле. И
одновременно по обе стороны от космонавта начали собираться две черные
тени. Они росли, вытягивались, как могут подниматься растения из садовой
почвы. Вскоре с двух сторон от врача стояли два черно-белых льва. Высоко
воздев руки и напряженно распрямившись, Тау стоял перед Ламбрило, в ужасе
опознающем в этих львах собственную разновидность магии.
"Лев" Ламбрило, виденный ими раньше, был крупнее живого, разумнее и
опаснее настоящего зверя, которому подражал. Таковы же были и эти. И оба,
задрав головы, уставились в лицо врача.
- Доброй охоты вам, пушистые братья, - проговорил Тау неторопливо,
почти небрежно. - Пусть тот, за кем вы станете охотиться, посоревнуется с
вами в беге.
- Прекратите это! - Из темноты выпрыгнул человек и встал позади
колдуна. В свете костра обрисовалась его инопланетная одежда и бластер,
направленный на ближайшего из львов Тау.
Луч бластера ударил точно, но не убил льва и даже не опалил шерсти
чудесного животного. Тогда прицел бластера перекочевал с чудовища на
врача, но Дэйн успел выстрелить первым. Раздался стон инопланетянина и
бластер выпал из его сильно обожженной руки. Раненный, ругаясь от боли,
завертелся на месте.
Тау плавно повел руками. Крупные головы животных послушно повернулись
и красные глаза уставились на Ламбрило. Колдун напрягся и, глядя в эти
глаза, ненавидяще закричал врачу:
- Я не буду беглецом, преследуемым охотниками, дьявол!
