коней. Над головами дважды пролетели филины, странно -- залетели из Леса
так далеко! Ничего не случилось. Таргитай сразу успокоился. Это Олег пусть
волнуется, он мудрый и вперед заглядывающий, или Мрак -- тот вообще
подозрительный как волк.
Рука сама потянулась за дудочкой. С усилием напомнил себе, что не
время. Не только враги, но и все хищные звери соберутся в надежде задрать
заблудившуюся корову.
Лиска легко мчалась следом. Ее зоркие глаза пронизывали тьму, она
первая выкрикнула:
-- Волк! Гигантский волк!
Мрак поднялся, темный в слабом лунном свете, вскинул руку.
-- Где мой конь? Ага, добро. И брось баклажку.
Все еще голый, поймал, жадно припал. Губы показались Таргитаю темнее
обычного и распухшими. Струйка воды побежала по волосатой груди. Мрак
крякнул, швырнул баклажку Таргитаю.
-- Вроде бы ты и не бегал долго, -- удивился Таргитай. -- А пьешь как
конь!
-- Я перегрыз все тетивы, -- огрызнулся Мрак. -- Вас бы стрелами
утыкали, как ежей!
В сторонке нечто тяжелое грохнулось оземь. Олег медленно поднялся,
стыдливо прикрываясь руками. Таргитай подвел ему коня, волхв быстро
оделся, прячась от Лиски, с облегчением вспрыгнул в седло.
-- Ну, не ожидал... Наш Тарх -- такой зверюга!
-- Многих побил? -- поинтересовался Мрак с понятным интересом.
-- Целых не осталось. Кто стоял, тот сидит, а кто сидел, тот рачком
ползает...
-- А кто рачком ползал?
-- Тех Лиска стоптала. Она тоже зверь. Хищный!
Мрак уже оделся, взапрыгнул в седло.
-- Жаль, не видел. Тарх спит-спит, а когда разойдется да размахнется,
целого войска стоит.
Таргитай скривился:
-- Что вы все обзываетесь, да обзываетесь? Послушайте, какие слова я
подобрал!
Прежде чем успели остановить, дудочка была уже у губ, и тоскливая
мелодия, похожая на вой разъяренного шакала, полилась над пустыней.
После короткого отдыха перед рассветом они с первыми лучами солнца
были снова в седлах. Таргитай ныл -- он не выспался и хотел есть:
-- Гольш сказал, что продержится всего две недели. Но ежели будем
ползти на конях, успеем ли к своей старости?
Мрак хмыкнул раздраженно:
-- Забыл время, когда только на своих двоих бегал? На коня с топором
кинулся, за безрогого лося счел!.. Впрочем, Олегу в самом деле пора
раскинуть мозгами.
Лиска ощетинилась, бросила враждебный взгляд. Она помнила, как враги
раскидывали мозгами под ударами тяжелой секиры.
-- Заранее не придумал, -- ответил Олег с неуверенностью. -- Я бы
мог, конечно, быстро слетать, а Мрак бы сбегал в личине волка, но вы... Да
и что мы там сделаем без оружия... Придется ехать в надежде на нашенское
"авось".
-- И кусим, -- сказала Лиска.
Невры переглянулись, Мрак спросил подозрительно:
-- Что-что?
-- Хусим, -- произнесла она менее уверенно. -- Или я не так
расслышала? Помнишь, ты не был уверен, что победишь, а потом сказал это
волшебное слово, пошел в бой и победил!
-- Гм, -- произнес Мрак озадаченно. -- В самом деле сказал я? Не
Олег? Ну, не думаю, что помогло. Я ж не волхв!.. Хотя кто знает...
Он пришпорил коня, чтобы не видеть ухмылки Таргитая и Олега.
Присобачат кликуху "волхв", вовек не отгавкается, не отшкребется. Имя
забудут, а кличку запомнят, внукам-правнукам передадут. Похоронный курган
снесут дожди, а кличка останется. Вон бер -- больше народ знает по кличке
медведь или ведмедь. Да что бер -- богов имена забыли! Бог охоты был
чересчур волосатым, вот и стал Волосом, красивейшее созвездие Стожары
больше знают как Утиное Гнездо, а Первоцвет для всех -- Лось, а то и вовсе
Большая Медведица...
-- Кажется, придумал, -- ворвался в его думы смущенный голос Олега.
-- Ну, не совсем еще придумал, а так, задумка. Недодумка. Думка для
будущей мысли.
-- Не торопись, думай лучше, -- сказал Таргитай торопливо. -- Это я,
чем больше думаю, тем песни хуже. А у тебя ж наоборот!
На привале, пока остальные готовили обед, Олег волховал в сторонке.
Лиска ходила на цыпочках, подавала пучки трав, чертила знаки, раскладывала
камешки причудливым узором.
-- Если заготовим мяса, -- сказал Олег без особой уверенности. -- Я
смогу подманить летающих зверей...
-- С мясом и я подманю, -- буркнул Мрак. -- Так любую ворону поймать
можно. А ты без мяса подмани! Одной магией.
-- Магии помощь нужна.
Когда Мрак и Лиска настреляли зайцев, дроф и даже степного кабанчика,
Таргитай помог содрать шкуры, Олег за это время дважды поднимался в
воздух, забирался так высоко, что с земли видно было одну темную точку.
-- Сюда летит птица, -- сообщил он, опустившись на землю. -- Вы
схоронитесь, а я зацапаю, когда сядет.
-- Боишься, спугнем? -- поинтересовался Мрак.
-- Нет, может сожрать вас раньше, чем увидит мясо.
-- Ух ты, -- удивился Мрак. -- Такая здоровая? Одна или стая?
-- Такие здоровые стаями не летают. Иначе не прокормятся. Ложитесь
под шкуры!
Трое схоронились, а Олег, выложив мясо в середке огражденного камнями
круга, выкрикивал заклинания и воздевал руки. Хлопанье крыльев послышалось
раньше, чем увидели птицу.
Таргитаю сперва показалось, что к ним стремительно снижается тучка.
Потом рассмотрел гигантские крылья, длинную вытянутую шею, хищно загнутый
клюв. Птица летела быстро, но крыльями едва-едва помахивала, а чаще просто
поворачивала то так, то эдак, скользила между воздушными потоками.
Земля вздрогнула, когда птица тяжело бухнулась. Тут же загнутый клюв
подцепил тушку кабанчика, голова вскинулась с раскрытым клювом, по горлу
прошло утолщение.
Олег сказал негромко:
-- Вылезайте. Сейчас она в моей власти. Но... будьте осторожны.
Мрак приподнялся вместе со шкурами, спросил подозрительно:
-- Так быть осторожными или в твоей власти?
-- В моей-моей! Только... береженого любые боги берегут.
Мрак с оглялкой направился к птице, а Таргитай заявил:
-- Тогда я лучше останусь. Меня любой петух бьет. И гуси щипали. Я
невезучий!
Лиска, для которой слово Олега было законом, потащила Таргитая к
чудовищной птице. Мрак собрал одежду, мешки, снял седла с коней. Лиска
скривилась, но приняла одно седло из его рук, потащила к чудовищу в
перьях.
-- А эта ворона не клюнет? -- осведомился Мрак, когда уже подошел
вплотную. -- Ты ему скажи, чтобы село...
-- Залезай, -- прошептал Олег настойчиво.
На лбу выступили капельки. Мрак взмахом руки забросил наверх Лиску,
начал швырять ей седла. Олег побагровел, капли пота покрупнели, начали
скатываться, оставляя грязные дорожки.
-- Скажи своей вороне, -- сказал Мрак сварливо, -- чтобы не
крутилась. Мешок на ту сторону перекинул!
-- Мрак, -- прошептал Олег сдавленно, -- это птица Рух. Понял?
-- А, -- обрадовался Мрак, -- та самая, которой птенцов спасли?
-- Мрак, быстрее! Старого добра даже люди не помнят. Моя хватка
слабеет, сейчас заметит...
Мрак загнал Таргитая наверх, сам вскарабкался по голенастой ноге,
похожей на неошкуренный ствол дерева, хлопнул себя по лбу, соскочил, забыл
старое одеяло. Олег стискивал зубы, пот заливал глаза, его трясло как в
лихорадке.
Когда он сам лез наверх, птица уже переступала с ноги на ногу,
беспокойно озиралась, старалась понять, какой враг сумел ее заставить
сесть здесь.
-- А на Змее было бы лучше, -- проворчал Мрак. -- На перьях скользко.
Ты не мог бы, это самое, Змея?
-- Мрак...
-- Ладно, стерпим. Летит хоть шибко? Змей за сутки верст тыщу
отмахивал.
Птица разбежалась, с каждым шагом наращивая скорость.
Путешественникам уже казалось, что так и будет нестись, как конь, до
самого Северного моря, вон кулик -- малая птаха, а пять тыщ верст
проходит, но наконец по бокам захлопали мощные крылья, забили о воздух,
еще толчок -- и гадкая тряска прекратилась.
Мощный поток встречного ветра заставил прижаться к птичьей спине.
Перья были длинные, жесткие, пахнущие жиром. Таргитай отвернулся от ветра,
раздирающего рот, сказал удивленно:
-- На ком я только уже не ездил! На конях, верблюде, ослах, рыбе,
Змее, Мраке, лешем...
Внезапно Лиска вскрикнула, дернулась. Мощная длань Мрака прижала ее в
тот миг, когда поток воздуха оторвал ее от птичьего загривка.
-- Что стряслось?
-- Я их боюсь, -- прошептала она со слезали на глазах.
Среди перьев копошились толстенькие вши с ноготь. Сквозь тонкие шкуры
видны были розовые кишки. Вшей было множество, спешно переползали из
продуваемого места.
-- Не боись, -- поспешно утешил Олег. -- Это пухоеды. Они людей не
едят.
-- А кровь сосут?
-- Нет, только пух выгрызают.
Лиска отвела взгляд, голос был слабеньким, замирающим:
-- Говори, говори! Хотя и брехня, но все-таки говори. Мы, женщины,
привыкли, что нас обманывают.
Мрак пробурчал:
-- Кровь не высосут, а весь твой пух выгрызут.
Ветер свистел в ушах, они прижались друг к другу, сберегая остатки
тепла. Олегу пришлось хуже всех, сидел почти на шее, свесив ноги, зябко
кутался в шкуру. Таргитай жалобно поскуливал:
-- Олег, давай лучше на Змеях?.. Хоть и холодно заднице, зато от
ветра хоронимся. А птаха вроде теплая, но выдувает усе, у меня уже кости
заледенели. Мелкая она больно. Мог бы пошире выбрать! А то и не Рух, а
вроде толстой вороны...
Олег отмалчивался, сжимал зубы в бессильной злости. Как быстро
привыкают к необычному! Коней увидели -- сутки боялись подойти, на
диковинного зверя верблюда залезли уже почти без страха, а когда пришлось
на спину Змею прыгать, то вроде бы как всю жизнь на нем ездили. Теперь уже
и перебирают, все не так. Не потому ли Дана, которая все видела и везде
побывала, теперь сидит на крохотном островке, потому что все обрыдло? Мир
интересен, когда видишь впервые!
Сзади по его душегрейке скользнули тонкие холодные пальцы. Лиска,
дрожа как лист на ветру, прижалась щекой к спине, обхватила крепко-крепко,
сцепив пальцы на животе. Олег напряг мышцы, стараясь, чтобы живот был
плоским и твердым как доска. У Мрака вообще как из камня, даже у Таргитая
твердый и в валиках мускулов, а певцу сила нужна не больше, чем волхву...
Он поймал себя на том, что все чаще думает о себе только как о
волхве. Когда изгнали из Леса, в первые дни все мысли были как выжить,
уцелеть, но окреп и оброс мускулами быстро, сумел перевести дух, при
столкновении с киммерами обнаружил в себе магию, а после Гольша спешно
учился управлять этой огромной мощью...
Мрак завозился, распихивая друзей и устраиваясь удобнее, сказал
предостерегающе:
-- Олег, что-то ворона поглядывает на мои ноги. Кинь ей в пасть
что-нибудь.
-- Что?
-- Возле тебя ломти мяса. Когда кончатся, бросишь Лиску.
Лиска наградила оборотня негодующим взглядом. Олег ответил
рассудительно:
-- Птицы на лету не жрут. Ласточки да стрижи -- да, а крупные --
никогда.
-- Мелкие и гадят на лету, -- буркнул Мрак. -- А эта, если... убьет
внизу. Может, почесать где? Ежели вздумает почесаться сама? Тебе хорошо,
только штаны потеряешь, а крылья у тебя хоть из бычьего пузыря... а вот
благородные волки летать не пробовали.
-- Вряд ли чешется на лету, -- сказал Олег без уверенности. -- Хотя,
конечно, под нашими задницами должно уже свербить. Да и вши переползли,
тут теплее.
Лиска пискнула, приподнялась, пыталась лететь, стоя на полусогнутых.
Ветер трепал ее короткую юбочку, загорелая кожа пошла пупырышками, словно
на лапах худого гуся. Олег, не глядя, подгреб ее ближе. Его рука была
