действительно вежливая форма определения реалий, так как Менхевен
отделился от Империи только по молчаливому согласию Земли в то время,
когда она была занята другими проблемами, - Пембан заявляет: "После того,
как мы объявили (!) о нашей независимости...".
Неточность или обдуманное точно выверенное оскорбление?
Не сказал ли Пембан этим: "Сейчас в вашу Империю входит двести
шестьдесят планет и восемьсот миллиардов людей, прекрасно, но раньше было
гораздо больше, а через столетие будет намного меньше..."
Несносный маленький планетопоклонник...
Полковник Кассина обратился к Пембану:
- Правильно ли я вас понял, что вы советуете и нам также
разъединиться, как вы выразились? Вы хотите внушить нам, что Империя
должна быть ликвидирована?
Кассина фыркал и отплевывался при каждом слове. Лицо Пембертона
побелело от возмущения. Примечательно, отметил Спенглер уголком своего
разума, как легко Пембану удалось сбить их всех на ложный путь. Ему
придется постараться улаживать все так, чтобы следующие конференции
проходили без Пембана.
- Джентльмены, - произнес Спенглер, слегка повышая голос, - можем ли
мы продолжать?
После того, как конференция была закончена и все ушли, Спенглер
перешел во внутренний кабинет и стал с отсутствующим видом перебирать
кнопки, которыми управлялся большой информационный экран, расположенный
напротив его стола. Он подключал одну организационную схему за другой, не
глядя ни на одну из них.
После столкновения с Кассиной Пембан стал вести себя прилично, стал
выбирать слова. Но то, что он говорил, было не просто раздражающим, но
беспокоящим.
Началось с обычного выражения недовольства со стороны Пембертона,
который выступал от имени мэрии. Как почти каждое планетарное или местное
государственное отделение, за исключением службы безопасности, городская
администрация хотела знать, когда ритианин будет схвачен и закончится
охватывающая всю планету блокада.
Спенглер уверил его, что ритианину вряд ли удастся прятаться больше
недели.
И тут Пембан заметил:
- Простите меня, господин уполномоченный, но я думаю, что следовало
бы более осторожно называть срок. Разумнее всего будет указать два месяца.
- Но почему, мистер Пембан?
- Потому что ритианам требуется большое количество бериллиевых солей
в пище. Как я понимаю, у этого ритианина может быть с собой запас на
шесть-восемь недель. После этого вы можете либо законсервировать все
запасы бериллиевых солей, таким образом он вынужден будет сдаться или
умереть от голода, либо просто установить наблюдение за магазинами от
химических складов и арестовывать каждого, кто покупает бериллиевые соли.
С помощью любого из этих способов вы поймаете его. Может занять немножко
больше двух месяцев. Скажем, два с половиной или три.
- Мистер Пембан, - сказал Спенглер с ледяным спокойствием, - это
прекрасный план, но в нем нет необходимости. Проверка всех домов обнаружит
ритианина до конца недели.
- Вывести каждого человека из здания и заставить пройти через эти
флюороскопы?
- Именно так, - ответил Спенглер. - Квадрат за квадратом, проверка
будет двигаться от окраины города к центру.
- Угу, - промычал Пембан, - только дело в том, что рити не имеют
костей.
Спенглер поднял брови и посмотрел на доктора Бостиана.
- Это так, доктор?
- Да, как я понимаю, - сказал физиолог сдержанно, - но я полагаю, что
это и будет достаточным указанием - если флюороскоп покажет слишком мало
хрящей или отсутствие костей.
Смех прокатился вокруг стола.
- Да, - заметил Пембан, - если только он не проглотит скелет.
Кассина сказал что-то грубое оскорбительным тоном. Спенглер, внутри
которого закипало скептическое восхищение, посмотрел на Пембана.
- Проглотит скелет?
- Угу. Вы, люди с Земли, наверное не знаете об этом. Я так полагаю,
потому что вы не общались с рити... Хотя бы общение с научной целью... Но
рити могут... - Он заколебался. - Мы называем это "mudabs boyo"; думаю,
что на стандартный язык это можно перевести, как "изменчивая внутренняя
часть".
- Изменчивая! - воскликнул доктор Бостиан.
- Да, сэр. Их внешняя форма фиксирована, почти также, как и наша, и
обычно у них нет необходимости маскироваться, чтобы выглядеть, как
человек. Но почти все их внутренности - это изменчивая плоть, из которой
можно формировать желудок, или кишечник, или мочевой пузырь, или еще
что-нибудь, что необходимо в данный момент. Они прекрасно могут проглотить
человеческий скелет - он совсем не причинит им каких-либо неудобств. И они
могут имитировать все человеческие внутренности, чтобы провести вас. Они
могут также сделать это таким, чтобы внутренности двигались и сокращались
естественным для человека образом. Это означает, что им не нужны
какие-либо крепления или что-то в этом роде, а только пластичная оболочка
для маскировки. Мне неприятно говорить об этом, но я не верю, что эти
флюороскопы могут принести какую-либо пользу в этом деле.
На мгновение вокруг стола опять поднялся шум...
Спенглер заворчал, включил диктофон и начал диктовать отчет о
конференции.
- Клоду Кейт-Ингрему, Председателю Комитета безопасности, -
продиктовал он. - Совершенно секретно. Очень срочно.
Он на мгновение задумался, затем быстро написал отчет об утверждении
Пембана, добавив, что доктор Бостиан сомневается в правильности его
информации, и отметив, что сам Пембан утверждает, что ему никогда не
приходилось на деле убедиться в свойстве ритиан изменять внутреннее
строение тела.
Он перечитал свой доклад, затем вынул кассету и поместил ее в
выходную трубу.
Он все еще чувствовал неудовлетворенность.
Он сделал все, что могли от него ожидать, совершенно точно в
соответствии с инструкциями. Если курс нужно изменить, то это не его дело.
Логика и инстинкт подсказывали ему, что Пембана не следует воспринимать
всерьез.
Но было что-то еще такое, о чем говорил Пембан и что все еще
беспокоило Спенглера по причине, которой он не мог объяснить. Он не
включил этого в свой отчет; это бы показалось начальству, мягко говоря,
легкомысленным.
Пембан сказал: "Есть еще нечто, на что нужно обратить внимание - эти
рити имеют чертовски своеобразное чувство юмора".
Спенглер протянул руку к кнопке многосторонней связи.
- Гордон, - обратился он.
- Да, сэр?
- Вы нашли квартиру для мистера Пембана?
- Да, сэр.
- Где он?
- Уровень G, секция 7, номер 1-11.
- Хорошо, - сказал Спенглер и выключил многостороннюю связь. Он
встал, вышел из кабинета и вызвал скутер.
- Уровень G, - произнес он в механическое ухо машины.
2
Дверь в номер 1-11 была приоткрыта. Внутри номера баритон что-то
напевал под аккомпанемент какого-то струнного инструмента. Спенглер
остановился и прислушался.
Odum Pawkee mont a mut-ting
Vagis cash odum Paw-kee
Odum Pawkee mont a mut-ting
Touda por tash o caw-fee!
Раздался финальный аккорд, затем послышался глухой стук и бренчанье
полого деревянного предмета, когда инструмент клали, затем раздался звон
кубиков льда о стенки бокала.
Спенглер положил руку на дверную пластинку. Вслед за дребезжанием
звонка сразу послышался голос Пембана:
- Входите!
Пембан уютно устроился в шезлонге, воротничок его рубашки был
расстегнут, а ноги высоко задраны вверх. В бокале, который он держал в
руке, судя по цвету, было неразбавленное виски. На низком столике, стоящем
сбоку от него, располагались остатки трапезы, вполне подходящей для
человека нормальных размеров. Там же стояли графин, ведерко со льдом и
несколько чистых бокалов, а также лежал инструмент - маленькая круглая
штука с выпуклой декой и тремя струнами.
Маленький человечек гибко качнулся в шезлонге и поднялся.
- Я так надеялся, что кто-нибудь позвонит, - сказал он радостно. -
Почему-то чувствуешь себя ужасно одиноко в этом месте - более одиноким,
чем человек в горах за тысячи миль от людей. Присаживайтесь, господин
уполномоченный, вот удобный шезлонг. Бокал виски?
Спенглер присел на кресло с прямой спинкой.
- Это кресло меня вполне устроит, - сказал он. - Спасибо за виски, но
у меня нет такого желудка, как у вас.
Пембан посмотрел на него встревоженно, затем улыбнулся.
- Я попрошу принести содовой, - сказал он.
Он снова разместился в шезлонге, нажал кнопку многосторонней связи и
сделал заказ.
- Я выглядел удивленным несколько секунд назад, когда вы произнесли
свою фразу, - начал он объяснять, повернувшись набок, - потому что у нас
есть такое выражение на Менхевене. Когда мы говорим: "У меня нет такого
желудка, как у вас", это означает: "вы мне не нравитесь", "мы друг другу
несимпатичны". По-нашему это звучит так: "E no ay to stoma".
Неожиданно Спенглер почувствовал угрызения совести, - конечно, Пембан
знал, что он здесь не понравился, - а затем в нем поднялась волна
раздражения. Черт побери этого человечка! Как ему всегда удается поставить
всех в неловкое положение.
Спенглер старался сохранить небрежный, дружественный тон.
- Что это была за песня, которую вы пели как раз перед моим приходом?
- А, эта - "Odum Pawkee Mont a Mutting".
Он взял инструмент и пропел припев, который Спенглер слышал. Спенглер
слушал, очарованный, несмотря на свои противоречивые чувства, которые он
испытывал к этому человечку. Мелодия была простой и веселой, такая,
подумал он, хорошо поется, когда едешь, сидя на спине мула... или на спине
какого-то, скверного вида животного, которого жители Менхевена используют
вместо мула.
Пембан положил инструмент.
- На английском это означает: "Старина Поки карабкается на гору,
облака закрыли старину Поки. Старина Поки карабкается на гору, всего лишь
из-за чашечки кофе".
- Есть еще куплеты?
Пембан комически расширил глаза.
- О, конечно! Существует около триллиона куплетов. Я знаю только
каждый десятый, но если я буду петь их все, то нам придется сидеть здесь
целую ночь. Эта песня, как сага. Старина Поки был поселенцем, который жил
в Безумных Горах в давние времена. Там умеренный климат, но несмотря на
подходящие климатические условия, это ужасная дикая страна, где все дороги
ведут либо круто вверх, либо круто вниз. Он любил кофе, но, конечно, там
его не было. Он услышал, что есть немного кофе в городке Гранпи,
расположенном недалеко от космодрома, внизу, в равнинной части страны, и
он пошел туда пешком. Двадцать две сотни километров. По крайней мере, так
говорят.
Дверца конвейера хлопнула, открываясь. Пембан подошел, взял содовую и
налил Спенглеру в бокал виски с содовой.
- Да, в те времена совершались большие дела... Но также рассказывали
и большую ложь, - добавил он.
Спенглер испытал непонятный шок, который заставил его вздрогнуть.
Делая осознанные усилия, чтобы расположить себя по отношению к Пембану,
понять человека в его собственных жизненных условиях, он постарался
создать картину, которой не трудно было восхититься: дикая, колоритная,
свободная жизнь поселенцев, трудности, которые они достойно принимали и
старались победить, героические дела, которые совершали мимоходом и так
далее, и так далее. А затем Пембан сам, одной фразой, равнодушно разрушил
эту картину. "Также рассказывали и большую ложь".
Хорошо, Пембан не верил в Империю. Но если у него не было уважения к
