исправительно-трудовой лагерь или тюрьму каждого отдельного
лица должно сопровождаться указанием причины применения этих
мер, района ссылки и срока".
Это Положение опубликовано "Военно-историческим журналом" в
сентябре 1993 года и посему - это документ подручных Сталина,
то есть, нам нельзя им пользоваться. Но, право, бригада
Геббельса нам так настойчиво о нем твердила, не объясняя по
собственной глупости, что это такое, что нам не грех и самим
взглянуть на этот ужасный орган сталинских репрессий.
Надеюсь, читатели поняли комизм ситуации, в которую попали
придурки бригады Геббельса, - Особому совещанию не было дано
право расстреливать. Три года они старательно доказывали, что
все поляки прошли через Особое совещание и поэтому убиты, а
оказалось, что они три года, тасуя документы и запугивая
свидетелей, сами того не ведая, доказывали, что НКВД поляков
не расстреливало! Это же до какой степени маразма нужно было
выродиться чиновникам государственной власти СССР, от
президента до архивариуса, чтобы еще в 1990 году официально
объявить миру, что польские офицеры убиты НКВД, руководствуясь
при этом только воплями кретинов прессы и не удосужившись
лично хотя бы взглянуть на подлинные документы? Что там какие-
то анисимовы и третецкие, если даже Генеральному прокурору
СССР лень было выяснить, что такое Особое совещание, перед
докладом Президенту!
У автора нет никаких данных, но, по-видимому, дело
развивалось так. Получив запрос от Трубина на проверку
архивов, ЦК Горбачев такую команду дал. Но когда его люди
увидели, что в протоколах Политбюро о расстреле ничего нет, а
есть что-то типа: "дела на военнопленных польской армии
рассмотреть Особому совещанию при НКВД с применением ссылки в
исправительно-трудовые лагеря сроком на 5 лет и лишением права
переписки", то перед ними встал вопрос - что делать дальше? Мы
не будем говорить о том, что честные люди в этом случае
объявили бы о своей ошибке миру и народу. Где же это мы в
Кремле видали таких людей? Они, видимо, решили "по
политическим соображениям" идти до конца, то есть - если нет
настоящего нужного протокола Политбюро, то нужно сделать
фальшивку.
Протоколы геббельсовских мудрецов и тройка с бубенцами
Эти документы появились в октябре 1992 года. У подручных
Геббельса, надо думать, было около года для их фабрикации. По-
чему так долго - не понятно. Вполне возможно, что не было
толкового исполнителя как с технической стороны, так и со сто-
роны самого текста. Одно дело с трибуны бумажки читать, другое
дело - конкретную работу сделать. Автор уверен, что со
временем мы безусловно будем знать все подробности этого дела.
Но, думаю, будущее следствие откроет, что Главная военная
прокуратура здесь не причем. Читатели уже заметили, что автор
не очень сильно уважает ее доблестных работников, так здорово
отличившихся в катынском деле и так бесстрашно прыгнувших
вместе с ним в дерьмо. Но не уважает за беспринципность -
сегодня они мучают стариков, чтобы те признались, что поляков
убил Сталин, а завтра посадят в камеру с гомосексуалистами
польского посла и тот через день признается им, что польских
офицеров убил римский Папа. Но они государственные чиновники.
Они, правда, не заняты управлением какого-либо дела, но ведут
по ним следствия и, кроме этого, они сами находятся в системе
управления, а, значит, понимают, что такое приказ, документ,
распоряжение, протокол, как они должны выглядеть, какие на них
должны быть пометки, кто, когда и в каких случаях их
подписывает - в общем, все то, что составляет специфику
чиновничьей службы, понимают то, по чему определяется -
действительно человек профессионал или выдает себя за такого.
В любом деле есть много вещей, присущих только этому делу и не
видных постороннему. Скажем, если человек в тельняшке и
фуражке с "крабом" говорит: "Мы приплыли в Марсель" - не
верьте, что он моряк. Моряк скажет: "Мы пришли в Марсель".
Работники Генеральной прокуратуры - это
чиновники-профессионалы. Я не верю, чтобы они могли, даже
ленясь и не думая о том, что они делают, так глупо и бездарно
изготовить фальшивки. Я говорю не о технике подделки подписей,
а о содержании документов и их атрибутике.
Эти документы фабриковал свободный художник - либо
журналист, либо историк, либо какая-то уж такая
безответственная аппаратная крыса, которая кроме болтовни
ничему не научилась.
Прежде чем конкретно заняться этими документами, зададим
себе вопрос - а можно ли было в принципе сфальсифицировать
документы похожими на подлинные после того, что бригада
Геббельса уже успела так много всего опубликовать? Думаю, что
можно было. Если бы за них взялся человек, который работает не
за доллары. Не за страх, а за совесть. Который бы так болел за
это дело, что понял его.
Видите ли, во всех документах есть строчки, которые
подручным Сталина невозможно опротестовать, - пленные были
направлены в распоряжение УНКВД областей. Сейчас мы понимаем,
что после назначения им срока эти УНКВД обязаны были
переквалифицировать их в заключенных и отгородить от мира. Но
ведь в каждой области была чрезвычайная тройка. Особое
совещание не могло расстрелять, но она-то могла!
Поэтому фальсификатор должен был вооружиться такой идеей -
в марте Политбюро изменило решение: оно отменило свое прежнее
согласие о направлении дел пленных на рассмотрение Особому
совещанию и приняло новое - направить их на рассмотрение
чрезвычайными тройками Смоленской, Харьковской и Калининской
областей. Все бы сошлось - пленные направлялись в лапы убийц.
Но ума на это не хватило. Вообще, его хватило не на многое.
88. Это понимала и бригада Геббельса. Поэтому в октябре
1992 года придурки прессы стали радостно кричать, что найден
протокол Политбюро, но нигде не то что не было опубликовано ни
единой фотографии его, никто никогда и не цитировал его. На
что Волкогонов прожженный тип, которому, казалось бы, и терять
нечего, но и он в декабре 1994 года в телепередаче только
помахал несколькими листиками перед телезрителями и не прочел,
а просто сказал, что в этой бумаге Политбюро решило убить
польских офицеров. Было очевидно, что сама бригада Геббельса
боится этих фальшивок.
Вы уже поняли, что автор этой книги несколько интересуется
катынским делом, но и он с 1992 года нигде не мог найти этих
документов, пока в начале 1995 года ему не передали уже
упоминавшийся сборник "Военные архивы России". В этом
сборнике, в первом выпуске (возможно, и последнем) были
опубликованы эти фальшивки в гуще других, безусловно подлинных
документов. О самом же сборнике автору поведали следующую
историю, за достоверность которой автор не ручается. Тираж его
был отпечатан (кстати, неизвестно где, - против всех правил не
указана типография), но не пущен в продажу, лишь примерно 600
экземпляров были разосланы в библиотеки Запада.
Это надо понимать так: когда фальшивки уже сфабриковали и
Ельцин передал их полякам, то сразу и поняли, что лучше бы
этого не делать, да поздно было.
89. Бригада Геббельса "обнаружила" в архивах три документа:
"письмо Берии Сталину"; "выписка из протокола Политбюро N 13
от 5.03.1940 г."; "письмо Шелепина Хрущеву от 3 марта 1959
г.".
Давайте сначала посмотрим на них, не читая, глазами
чиновника.
Любой документ государственного или хозяйственного
учреждения несколько отличается от частного письма "на деревню
дедушке". Во-первых, эти документы всегда исполняются на
бланке. Бланк - это первая страница письма, приказа или
распоряжения, на которой типографским способом или пишущей
машинкой отпечатано название учреждения и место для заполнения
собственного имени самого документа - его номера и даты. После
того, как документ будет подписан и приобретет силу, его будут
называть этим именем, к примеру "письмо Трубина Горбачеву N
1-5-63-91 от 17.05.91 г." или "приказ по КГБ N500 от 1961 года
о секретном делопроизводстве". Без этих атрибутов это не
документ, а бумажка. Недопустимо писать личные письма на
бланке своего учреждения и вести на бланках переписку внутри
учреждения, но и немыслимо, чтобы из учреждения, особенно от
его главы, вышло письмо в другое учреждение не на фирменном
бланке и без собственного имени. Это невозможно, это все
равно, что Берии подняться на трибуну Мавзолея на празднование
1 мая без брюк, в одних трусах.
Номер письма и дата не дают возможности подделать письмо.
Допустим, вы написали фальшивое письмо, поставили на нем номер
и дату. Оно будет немедленно разоблачено, так как в том
учреждении, от имени которого вы послали письмо, под этим
номером в журнале регистрации будет зарегистрировано
совершенно другое письмо, причем, возможно, в другой адрес, от
другого руководителя этого учреждения. Более того, в архиве
этого учреждения может быть сохранена и копия подлинного
письма с этим номером и датой, но даже если копии не будет, то
обязательно будет указано, от кого это письмо и кому. Номер на
письме - это как номер на банкноте, две банкноты с одинаковыми
номерами немедленно подскажут даже неспециалисту, что одна из
них подделана. А письмо без номера - это как банкнота без
номера, даже если внешне она очень похожа на настоящую и на
ней есть подпись председателя казначейства или национального
банка.
А письмо наркома внутренних дел СССР и письмо Председателя
КГБ СССР написаны на простой бумаге и не имеют номеров, письмо
Берии не имеет и даты. Их можно уже и не читать.
90. В любом большом учреждении есть человек, который
заведует хозяйственной частью, он отвечает за то, чтобы все
работники учреждения не испытывали неудобств в работе. И в
первую очередь, разумеется, самый большой начальник. Он
обеспечивает учреждение столами, стульями, пишущими машинками,
бумагой, копиркой и лентой к ним, он заказывает в типографии
бланки этого учреждения. Работа не бог весть какая, но если
работать в Кремле, то это престижно, такой работой будут
дорожить и делать ее будут очень тщательно.
Третий документ - "выписка протокола Политбюро" -
напечатана на бланке предыдущего десятилетия. Это невозможно.
Немыслимо, чтобы завхоз допустил, а технические работники
Политбюро пользовались третий месяц, 13 заседаний Политбюро,
бланками, на которых они должны делать исправления рукой (что
само по себе немыслимо на документах такого уровня), и, кроме
этого, бланками, на которых легко сделать ошибку. На этом
бланке есть место для собственного имени, оно полузаполнено:
"Выписка из протокола N 13 заседания Политбюро ЦК от...193...
г.". То есть, номера и даты, там где им полагается, нет, но
выше отпечатано: N П13/144 от 5 марта 1930 г." Вы видите, как
легко ошибиться, - здесь либо фальсификатор, либо наборщик
типографии, вместо 1940 года впечатали 1930.
По внешним, чисто канцелярским признакам, все три документа
- безусловная подделка. Немыслимо, чтобы Берия явил ся на
демонстрацию в трусах, но чтобы вместе с ним и Сталин явился в
трусах, а через 19 лет и Шелепин?!!
91. Далее. Все три документа имеют гриф "Совершенно
секретно", но не имеют необходимых для такого рода документов
записей того, кто их отпечатал, - его фамилию, сколько
экземпляров он отпечатал, что сделал с черновиком, копиркой и
лентой пишущей машинки.
92. Что здесь наиболее вероятно. Фальсификаторы нашли в
архивах ЦК чистый бланк решений Политбюро тридцатых годов, но
чистых бланков НКВД и КГБ 40-х и 50-х годов им найти не
