- Думай как хочешь, - нахохлился обидчивый телохранитель. - Но я
отвечаю за твою безопасность, и уж позволь делать мне то, что я
считаю необходимым.
- Да ради Бога! - не стал я зря нервировать верного соратника и
переменил тему. - А что это у тебя за подозрительный пакет? На
бомбу чем-то смахивает. Из кинофильма "Крестный отец".
Самодовольная улыбка Цыпы была такой, словно он старался
представить на всеобщее обозрение все свои тридцать два зуба.
- Ты что, рекламным агентом зубной пасты заделался? - невинно
поинтересовался я. - Или роль аллигатора репетируешь?
Но не так-то легко сбить Цыпленка с панталыку. Он и ухом не
повел, давно привыкнув к моим всегдашним "приколам" по любому
поводу.
- Это я для тебя купил! - сообщил соратник, вытаскивая из
пластикового пакета высокую картонную коробку, похожую на
коробку для торта. - Ты же большой любитель растительности
всяческой. Глянь, чудо какое! Японское изобретение. Бонсаи эта
штуковина зовется.
В коробке оказалось не банальное произведение кулинарного
искусства, а миниатюрное деревце в овальном керамическом горшке
коричневого цвета.
- Ну и ну! Моя квартира пока еще не кладбище, чтобы сюда всякую
искусственную дребедень таскать!
- А вот и промахнулся! - радостно рассмеялся, как мальчишка,
Цыпа. - Глянь внимательно: живая вишня! Сакура по-ихнему. Вскоре
настоящие красные ягодки проклюнутся! Размером с рисовое
зернышко. Гадом буду - не заливаю!
Недоверчиво проведя визуальную ревизию, я убедился, что он меня
на разыгрывает. Любопытно, ягоды у этой сакуры сладкие? Или это
лишь понты японские, а вкуса никакого?
- Вот и подробная инструкция по уходу, - Цыпа выложил на столик
страничку с отпечатанным текстом. - Поливать надо кипяченой
водой три раза в неделю. Но не из лейки. Следует опускать бонсаи
прямо с горшком в воду на две-три минуты. Тут все подробно
прописано.
- Ладушки! - Я аккуратно сложил листочек и спрятал в бумажник,
как некий важный документ или вексель. - Сколько я тебе должен?
- Обижаешь, Монах! Когда мне запонки "рыжие" подогнал, разве я
за них платил?
- Хорошо! Благодарю. Я же только для проформы поинтересовался.
Какие у нас на сегодня мероприятия намечаются? Нигде не горит?
- Да нет. Ничего срочного. Ежели, понятно, не считать, что
необходимо выцепить вчерашнего снайпера и тех, кто его подослал.
Ты еще не просек, какое такое "чужое" они нагло требуют?
- Пока ни одной дельной мысли, - со вздохом признался я. - Если
по большому счету, все, что вокруг, принадлежит мне лишь
фактически. А теретически...
- Это слишком сложно! - отмахнулся соратник от моих
глубокомысленных изысканий. - Тут все наверняка проще пареной
репы. Нужно лишь повнимательней приглядеться и пораскинуть
мозгами.
- Большое видится на расстоянии, - выдал я последний философский
заряд и попытался пораскинуть мозгами в нужном направлении. По
ходу, без пол-литры не разобраться.
Цыпа осуждающе покачал белобрысой головой, но без базара принес
из холодильника вазочку с мандаринами и налил мне полную рюмку
коньяка.
- Чуток можно, - сказал он, как заботливый врач больному. - Ты
уж постарайся напрячься, Михалыч! Дело-то нешуточное!
Вот за что люблю Цыпу, так за эту непроходимую наивность. Он,
похоже, всерьез убежден, что стоит мне только хорошенько
подумать, как я тут же назову имя неизвестного врага. Как Шерлок
Холмс, посижу в кресле, подымлю в потолок - и выдам решение
проблемы. Легендарный криминалист, правда, еще и кокаином
баловался для концентрации мыслительного процесса. Пожалуй, и
мне надо будет испробовать этот допинг как-нибудь при случае.
Чисто для научного эксперимента.
Под терпеливо выжидающим взглядом Цыпы я выпил без малейшего
удовольствия. Преклонение перед моими интеллектуальными
способностями я, конечно, очень ценю. Но соратник явно
переборщил: считает меня за экстрасенса и оракула в одном лице!
Я ведь не Кассандра! Да и невозможно этак махом вычислить врага.
За свою бурную жизнь приобрел я их в крутом избытке - сотни,
если не тысячи! Тут уж ничего не поделаешь - работа такая.
- Знаешь что, братишка? - сказал я, нарочито бодро поднимаясь из
кресла. - Волка ноги кормят! Поехали навестим бывшего
оперуполномоченного. У него ведь и правда есть веские причины на
меня ядом дышать.
На этот раз гримироваться я не стал. Во-первых, при свете дня
эта маскировка никого не обманет, а во-вторых, от судьбы все
одно не спрячешься, как утверждают мои
единомышленники-фаталисты.
Кожевников обретался недалече - за пять минут доехали до места
его прописки. Оставив Цыпу в "мерсе" просвещаться свежими
газетами и подав мальчикам в машине сопровождения знак, чтоб
спокойно ждали, я поднялся на нужный этаж.
Прежде чем надавить кнопку электрозвонка, на всякий случай
толкнул дверь. И не напрасно. Она оказалась незапертой. Давно уж
замечал: многие работники органов беспечны до нахальства.
Считают, наверно, что все воры и злодеи должны обходить их
дальней стороной. Самомнение выше крыши. Горбатого только могила
исправит.
Младший лейтенант, одетый в несвежую футболку и спортивное трико
с лампасами, сидел в гордом одиночестве на кухне. На столе перед
ним стояла початая бутылка вермута и миска с желто-серой
квашеной капустой.
Он был, очевидно, с большого бодуна: опухшее бордовое лицо с
заплывшими глазами и многодневная щетина на щеках недвусмысленно
свидетельствовали о продолжительном беспробудном запое. Между
прочим, история, обычная до банальности. Такие вот упертые
мужики, самодовольно уверенные и с виду волевые, чаще и скорее
ломаются при неожиданных ударах судьбы, чем какой-нибудь
рядовой, серый трудяга, не считающий себя этаким пупом земли.
Должно быть, туго-бессмысленно уставившийся сейчас на меня
индивид принадлежал именно к той категории людишек, которые,
лишившись привычной должности и связанных с нею благ-привилегий,
сразу суют голову в спасительный алкоголь, как та глупая птица в
песок.
- Монах!? Ты!? - наконец-то узнал меня бывший опер,
непроизвольно стискивая кулаки. Аж пальцы побелели. Мент
попытался оторвать себя от табурета, но пьяных силенок не
хватило, и он тяжело шлепнулся обратно, чуть не сбив локтем
граненый стакан со стола.
- Как видишь, - я сочувственно кивнул. - Вот шел мимо, дай,
думаю, проведаю хорошего человека. Совершаешь массированную
бомбежку собственной печени? И как? Не отвалилась она еще от
этого ядовитого пойла? Гляди - цирроз заработаешь!
- Ты, похоже, пожалеть меня заявился? - уже заметно отрезвев,
язвительно засмеялся-закашлялся младший лейтенант. - Или
покуражиться да полюбоваться на дело рук своих?
- А в чем претензии? - невинно спросил я. - До суда-то дело не
дошло. Замяли.
- Это до уголовного. А суд офицерской чести? Выперли из органов,
как якобы порочащего милицейский мундир. А ведь никакого
вымогательства и в помине не было... Сам это отлично знаешь,
гад!..
- Ну-ну, пониже тон. Ты не у себя в конторе! Что за вульгарные
выражения! Мы же интеллигентные люди с тобой, в конце концов!
- Особенно ты! - ехидно-злобно осклабился Кожевников. - Со
своими тремя судимостями! Причем все по тяжким!
- Почему мои ходки вспоминаешь? - вполне искренне удивился я. -
Они совсем не в тему! Возьмем Оскара Уайльда - аристократ,
интеллигент, писатель, а множество лет провел в тюрьме. И что из
того? Или О~Генри - тот вообще американский классик, а первый
свой рассказ в тюряге накропал. Кстати, оба не за политику
сидели! А может, ты даже писателей интеллигентами не считаешь?
- Они не были убийцами! - привел мент последний, очень
убедительный, как ему казалось, аргумент.
- Ладно, - согласился я. - Вот тогда другой, пожалуйста, пример:
классик мировой поэзии Франсуа Вийон. Nот за многочисленные
грабежи и убийства вообще жизнь на виселице закончил. Так-то!
- И дьявол с ними со всеми! - видно, не зная, чем ему крыть,
заявил младший лейтенант. - С тобой, кстати, тоже!
Кожевников взял непослушной рукой стакан с вином, но не стал
плескать в меня, в чем я поначалу его заподозрил, а просто выпил
и, не закусывая, уставился в мою переносицу тяжелым плотоядным
взглядом. Но если он думает, что мною можно закусить, то сильно
ошибается: ментам, тем более бывшим, я не по зубам! О чем
наглядно свидетельствуют уже несколько благополучных лет на
свободе.
- А вот ты совсем не интеллигент! - пришел я к очевидному
выводу. - Я помочь хочу, а ты жуешь меня глазами! В великодушно
протянутую руку неблагодарно кладешь камень!
- Только давай без этих идиотских библейских аналогий, Монах! -
после выпитого, казалось, бывший опер не только ожил, но и
окончательно протрезвел. - Говори, зачем пришел, и убирайся!
- Да просто проведать. Вдруг нуждаешься в чем-то? Денег-то на
винишко хватает?
- Отступной предложить захотел? - криво ухмыльнулся мент. - Те
же самые восемь тысяч долларов? Которыми под меня подмутил?
Давай!
- Могу и отстегнуть для хорошего человека. Но, ясно, не баксы, а
наши полновесные российские рубли. Скоро, в газетах пишут, они
конвертируемыми станут.
- Вот когда станут, тогда и приходи! - отрезал Кожевников,
наполняя стакан пахучим розовым вермутом. - Я магнитофон вчера
загнал. Рублей у самого навалом.
- Ладушки! Разлагайся дальше, - почти искренне вздохнул я. -
Если понадобится работа, забегай в гостиницу или клуб. Помогу
встать на ноги. Съездишь на курорт какой-нибудь, подлечишься. За
счет фирмы, ясно. Могу вышибалой взять, коли пить бросишь.
Тысяча долларов в месяц - в пять раз больше твоей прежней
ментовской зарплаты. Ну, бывай!
На улице все было спокойно. "Мерс" и "Волга" мирно стояли у
подъезда, дожидась меня. Двое из наших мальчиков, дымя
сигаретами, фланировали по тротуару неподалеку, страхуя подходы.
На одном из них был плащ, несмотря на теплую безвтеренную
погоду.
"Автоматишко под плащ загасил, - сразу просек я. - Хотя, надо
признать, все это дохлый номер. Против одной-единственной
снайперской винтовки и дюжина "Калашниковых" не поможет. Не
стоит обольщаться".
- Как прошла встреча? - встретил меня Цыпа, распахивая дверцу
автомобиля. - Это он?
- Нет, - разочаровал я соратника, привычно заняв заднее сиденье.
- Кожевников не при делах. Опустился вконец мент, вещи из дома
уже начал пропивать. Слизняк бесхребетный... Но в будущем может
оказаться опасен или полезен. Шансов и на то и на другое
одинаково. Поглядим, куда кривая вывезет. Мыслю, на курорт его
надо отправить, пока окончательно не озверел от алкоголя. Почти
не закусывает, кретин!
- Кстати, о еде! - встрепенулся телохранитель. - Пора заехать в
клуб пообедать.
- Аппетита даже на ломаный грош нет, - отмахнулся я. - Рули
домой. Там что-нибудь сообразим чревоугодное - холодильник
твоими стараньями набит битком.
- Тогда разреши, я ребят на полчасика отпущу. На одних
бутербродах они долго не протянут.
- Не возражаю.
Цыпа отправил "Волгу" с мальчиками насыщаться необходимыми
калориями в ближайшей ресторации и вернулся на свое рабочее
место - за руль "мерса". На улицах Екатеринбурга царило
относительное затишье. В учреждениях и на предприятиях города
трудовой день еще не закончился, а для праздношатающейся,
легкомысленной публики время еще не настало.
Когда мы, оставив "колеса" на автостоянке, уже почти дошли до
подъезда, Цыпа вдруг заорал истошным голосом:
- Ложись, Евген! - и по-обезьяньи прыгнул на меня, загораживая
от дороги.
Прежде чем грохнуться на асфальт под тяжестью телохранителя, я
все же успел мельком увидеть проезжавшие мимо на малой скорости
"Жигули". Из бокового окошка водителя торчала рука с пистолетом.
Вместо лица у стрелка было какое-то неясное, размытое пятно. Так
обычно бывает, когда на голову надет капроновый чулок. Уже
падая, услышал злые, хлесткие выстрелы. Четыре или пять - точно
не скажу. Да и не до счета, признаться, мне было - упав набок, я
здорово расшиб локоть и плечо. Да еще Цыпа, переусердствовав,
так придавил меня своими восьмьюдесятью пятью килограммами, что
даже дышать стало невмоготу. К счастью, прессовал он меня совсем
недолго.
Как только прекратился пистолетный лай, телохранитель поднялся
