-- Самое непосредственное, Орлов. Жду ответа на мой вопрос. А уж потом
перейдем к другим проблемам.
Тот пожал плечами.
-- Пятнадцать миллионов долларов. Вы удовлетворены, Ростовский?
Сергей пропустил вопрос Орлова мимо ушей.
-- Иначе говоря, вы купили меня у Алексеева за пятнадцать лимонов? Так?
-- Называйте это как хотите.
-- Другими словами, моя первая почка оценена вами именно в эту сумму?
-- Короче, Ростовский!
-- Да или нет?
-- Допустим.
-- Однако деньги за нее получил не я, а Алексеев. Это, по-вашему,
справедливо?
-- Меня вопросы морали не интересуют.
-- Я это уже заметил.
-- Довольно, Ростовский! Давайте заканчивать этот балаган.
-- Я только начинаю, Орлов, -- возразил Сергей. -- Итак, за мою первую
почку деньги получил Алексеев, мой бывший шеф. Факт, на мой взгляд, совершенно
вопиющий, и потому я намерен восстановить статус кво. -- Он вынул сигарету и не
спеша закурил. -- Я требую пятнадцать миллионов баксов за мою вторую почку.
Сейчас. Наличными. Это и есть мое условие. Вам ясно, Орлов?
Орлов долго молчал, кряхтел и сопел от напряжения. Лицо его приняло
багрово-сизый оттенок. Наконец он выдал:
-- В качестве компенсации за вашу почку вы получите свою дочь. Ни о каких
деньгах здесь речи быть не может. Это мое последнее слово.
Сергей чувствовал, что его попытка выбить из Орлова кругленькую сумму
вот-вот потерпит крах. Однако такой исход не очень тревожил его: требование
выкупа за его почку являлось не более чем стремлением поднять собственные акции
в глазах Орлова, укрепить свои позиции, показать, что он намерен играть на
равных. Единственное, что волновало Сергея, это предстоящий расчет с Абреком: в
любом случае миллион долларов чеченцу должен быть выплачен.
Сергей докурил свою сигарету и кинул окурок в пепельницу.
-- Я настаиваю на выплате названной мною суммы, -- твердо произнес он. --
Иначе наша сделка не состоится.
-- Вы что же, Ростовский, готовы пожертвовать жизнью собственной дочери
ради каких-то пятнадцати миллионов баксов? -- в упор спросил Орлов.
Этот тип был прав, и Сергей прекрасно это понимал. Однако он решил играть
до конца.
-- А вы -- собственной жизнью? -- парировал он.
Тут вмешался Свирский.
-- По-моему, вы не отдаете себе отчет, Ростовский, в каком положении
находитесь. Почку я из вас выну в любом случае, это я вам обещаю. -- Он ехидно,
с садистской издевкой оскалился. -- В конце концов, сила на нашей стороне, и вы
не можете этого не понимать. Говоря откровенно, ваше мнение здесь никого не
интересует, а ваши так называемые условия -- всего лишь пустой звук.
Сергей усмехнулся.
-- Ошибаетесь, Свирский. Вам все-таки придется со мной считаться. Я тут,
знаете ли, сюрприз для вас приготовил.
-- Какой еще сюрприз? -- резко спросил тот.
-- О, вам понравится, господа. Помните дискеты, Свирский? Вижу, что
помните. Да-да, те самые, с компроматом на всю вашу контору и на господина
Орлова персонально.
-- Что такое? -- рывком обернулся к Свирскому Орлов.
-- Владимир Анатольевич, эта история яйца выеденного не стоит, -- сильно
побледнев, поспешил заверить его Свирский. -- Ростовский заготовил несколько
дискет с изложением событий, которые с ним произошли за последний год. Материал,
прямо скажем, нехороший, и если бы он был опубликован... Однако я принял
надлежащие меры и изъял дискеты. Смею вас заверить, Владимир Анатольевич:
инцидент исчерпан.
-- Не уверен, -- мрачно отрезал Орлов. -- Где гарантии, что часть дискет
не была распространена ранее?
Сергей решил перехватить инициативу в разговоре.
-- Разумеется, господин Свирский таких гарантий дать не может. Однако это
могу сделать я. Надеюсь, вы понимаете, Орлов, что этот компромат может служить
веским аргументом в нашей сделке только до тех пор, пока он не обнародован?
Вижу, что понимаете. Тогда скажите на милость, какой резон мне выпускать из рук
столь эффективное оружие?
-- Короче, Ростовский. Материал предан достоянию гласности?
-- Нет.
Он решил не упоминать о той единственной дискете, которую Абрек отвез в
Эмираты.
-- У вас еще остались дискеты? Вы кому-нибудь передавали их?
Сергей развел руками.
-- Увы, не успел... Однако дискеты здесь совершенно не причем. Откуда вы
знаете, Свирский, что я не подбросил их специально? Может быть, именно для вас
они и предназначались, а?
На этот раз Свирский густо покраснел -- то ли от подозрения, что его, как
доверчивого школьника, возможно, обвели вокруг пальца, то ли от внезапного
приступа аллергии, которую вызывал у него этот строптивый донор.
Сергей продолжал:
-- Надеюсь, вы понимаете, что, помимо дискет, имеются и другие носители
информации. Скажем, электронная почта.
Свирский раскрыл рот и громко выругался, использовав далеко не врачебный
жаргон.
-- Ростовский, вы что же... уже... -- голос его сорвался на какой-то
надсадный клекот.
-- Нет, -- спокойно ответил Сергей, -- еще нет. Вы плохо меня слушали,
Свирский. Неотправленное послание -- это могучее оружие против вас, господа.
Особенно когда оно в надежных руках. В моих, например.
Свирский шумно, с облегчением выдохнул.
-- Ростовский, клянусь, я вас на кусочки покромсаю, как колбасу. Это я вам
обещаю. Как врач.
Сергей холодно рассмеялся.
-- У вас, Свирский, есть одна дурная привычка -- перебивать людей, которые
умнее вас. Я ведь еще не закончил.
-- Продолжайте, -- прохрипел Орлов. Его расплывшаяся физиономия снова
начала принимать серо-зеленый оттенок -- видимо, действие стимулятора подходило
к концу. -- Только, прошу вас, побыстрее.
-- Хорошо, буду краток. Я действительно подготовил электронное послание,
предназначенное для отправки по электронной почте, -- послание, идентичное тому,
которое я ранее записал на дискетах. Могу вас заверить, Орлов, я все изложил без
утайки, точно придерживаясь фактов, а вам лично, уж будьте уверены, уделил самое
пристальное внимание. Если послание будет предано широкой огласке, вам всем
конец, господа. Это так же верно, как то, что я сейчас сижу перед вами. --
Сергей достал еще одну сигарету и закурил. -- Как вы наверное уже догадались,
господа, послание до сих пор не отправлено. Однако отправить его, прямо сейчас,
не вставая с этого места, не составляет для меня никакого труда... Я вижу,
Свирский, вы мне не верите.
-- Ни единому вашему слову.
Сергей усмехнулся, взглянул на часы, перевел взгляд на доктора и,
заручившись его кивком, продолжил:
-- Зря, Свирский, и очень скоро вы в этом убедитесь. Ну что, играем
дальше? -- Ни Свирский, ни Орлов не проронили ни слова, смутно подозревая, что
Ростовский говорит правду. -- Что ж, значит, играем.
С этими словами он вытащил из кармана связку ключей, на которой болтался
пластмассовый брелок в виде пачки "Винстон" с торчащей из него сигаретой.
Глава пятнадцатая
Самолет сделал круг над "объектом".
-- Ветер слишком сильный! -- крикнул Василий. -- Справишься с
парашютом-то, Влад?
-- Постараюсь.
-- Ну добре.
Часы на приборной доске самолета показывали 23.10. Владлен в последний раз
проверил снаряжение, нацепил на спину рюкзак с парашютом и крикнул:
-- Пора!
Василий зашел на второй круг. Когда самолет в очередной раз проходил над
орловским особняком, Владлен поднялся.
-- Я пошел!
-- Ни пуха тебе, -- напутствовал его Василий.
-- К черту!
Владлен шагнул в ночную тьму и, подхваченный сильным воздушным потоком,
закувыркался в воздухе. Однако многолетний опыт прыжков с парашютом в зоне
боевых действий сослужил ему хорошую службу: уже в следующий момент он выровнял
свое падение и, отыскав глазами особняк, дернул за кольцо. Над головой взвился
черный, практически невидимый с земли, купол парашюта. Краем глаза он заметил,
как маленькая точка спортивного самолета быстро растворяется в темноте.
Владения Орлова располагались на отшибе, вдалеке от человеческого жилья, и
обнесены были высоким кирпичным забором. С юга и запада к территории особняка
вплотную подступала громада темного леса, с севера примыкало обширное
заброшенное поле, некогда принадлежавшее местному совхозу, а с востока в него
упиралась мощеная шестиугольными каменными плитами дорога, ответвлявшаяся от
проходившего рядом шоссе. Группа мощных прожекторов, опоясывающих здание,
освещала всю территорию орловской усадьбы, оставляя в тени лишь самые глухие
уголки парка да некоторые части дома -- в том числе, и вертолетную площадку.
Все это Владлен знал уже раньше. Плавно скользя вниз, он, несмотря на
порывистый ветер, умело управлял движением парашюта. Перед ним стояло две
задачи: во-первых, приземлиться точно на вертолетную площадку, и во-вторых,
обезвредить охранника, который, как он знал, нес вахту на крыше дома.
"Объект" быстро приближался. Вертолетная площадка, на которую ему
надлежало высадиться, была видна теперь как на ладони. Посередине ее возвышался
миниатюрный вертолет. С земли заметить его было практически невозможно, так как
по всему периметру площадки возвышался каменный бордюр высотой примерно в
человеческий рост.
Площадка стремительно увеличивалась в размерах. На фоне освещенной
прожекторами территории особняка она казалась темным квадратным пятном, и лишь
изредка едва заметными бликами вспыхивали в темноте лакированные борта
вертолета.
За две секунды до приземления он резким движением скинул с плеч рюкзак, и
парашют, освободившись от груза человеческого тела и подхваченный порывом ветра,
мгновенно умчался в сторону букового парка. Владлен мягко, по-кошачьи, спрыгнул
на ровную поверхность бетонной крыши, бесшумно откатился под брюхо вертолета и
затаился. Здесь, в густой тени, отбрасываемой корпусом вертолета, он мог
спокойно оценить обстановку и оглядеться.
Он выждал несколько минут. Все было тихо. По-видимому, охранник не заметил
его. Осторожно, чтобы не привлечь внимание противника, Владлен выбрался из-под
вертолетного брюха и, крадучись, направился вдоль металлического корпуса.
Охранника он обнаружил в дальнем конце площадки. Тот забился в самый угол, где
скрывался от пронизывающего холодного ветра за высоким каменным бордюром.
Движения Владлена были четкими и быстрыми. Он действовал настолько
молниеносно, что охранник даже не успел понять, что происходит. Откуда-то из
темноты вдруг выросла черная фигура, что-то мелькнуло у самых его глаз, а
потом... вспышка, боль, пронзившая все его тело, внезапно открывшаяся бездна,
засасывающая, затягивающая сознание -- и провал в "черную дыру" небытия...
Владлен аккуратно уложил бесчувственное тело на бетон, на всякий случай связал
его и поспешил к вертолету. Проник в кабину, проверил готовность машины к
немедленному вылету. Все было в порядке: взлетать можно было хоть сейчас.
Удовлетворенный результатами осмотра, Владлен связался по рации с Абреком.
-- Я на месте. Ситуация под контролем, -- кратко отчитался он. -- Можешь
приступать к операции.
-- Понял, -- отозвался чеченец.
Не успел Владлен закончить сеанс связи, как его внимание привлекло едва
заметное движение на крыше. Он отключил рацию и быстро пригнулся -- так, чтобы
его не было видно снаружи. Кабина вертолета надежно защищала его от посторонних
взглядов. Зоркий глаз бывшего десантника выхватил из ночного мрака мутное пятно
чьей-то фигуры, до слуха донесся голос неизвестного:
-- Эй, Крот, мать твою! Ты куда задевался? Я тебе тут горючего приволок,
для сугреву. А то дуба дашь на такой-то холодрыге. Да где ты, черт бы тебя
побрал?!
-- Здесь, где же еще, -- подал голос Владлен.
Незнакомец остановился, потоптался на месте и нерешительно направился к
кабине вертолета.
-- Да ты спятил, идиот! Шеф строго-настрого запретил использовать аппарат
