Евгения - О, небо праведное! вы меня пугаете... о чем вы, сударь?
Долмансе (шепча и целуя Евгению в губы) -- Кара... наказание, эти
милые маленькие ягодицы вполне смогут мне ответить за ошибки головки. (Он
шлепает ее через газовую сорочку, в которую Евгения теперь облачена.)
С.-А. - Я поддерживаю эти намерения, но не все остальное. Начнем
урок, или то краткое время, что нам отпущено, чтобы насладиться Евгенией,
все уйдет на приготовления и мы не успеем ее приобщить.
Долмансе (касаясь по порядку всех частей тела мадам де Сент-Анж,
котрые называет) - Я начинаю. Не буду говорить об этих шарах из плоти, вы,
Евгения, не хуже чем я знаете, что их обычно называют грудь, груди, соски;
они очень важны для получения наслаждения; любовник, находясь в экстазе,
видит их перед собой; он их ласкает, мнет, а некоторые находят в них даже
оплот наслаждения, и когда член скрывается между холмами Венеры, которыми
женщина сжимает этот член, уже несколько движений вызывают у некоторых
мужчин истечение благоухающего животворного бальзама, что являет собою все
счастье распутников... Однако, нам придется все время рассуждать о члене,
так не надо ли, кстати, сударыня, рассказать о нем нашей ученице?
С.-А. - Я тоже так думаю.
Долмансе - Ну что ж, сударыня, я лягу вот сюда на канапе, вы сядете
рядом, возьмете нужный предмет в руки и сами объясните его свойства нашей
ученице. (Долмансе ложится, и госпожа де Сент-Анж рассказывает.)
С.-А. - Этот скипетр Венеры, что ты видишь, Евгения - первый
поставщик наслаждений любви; его чаще всего называют членом, нет ни одной
части человеческого тела, куда он не мог бы проникнуть. Он всегда верен
страстям своего хозяина, и иногда скрывается вот здесь (касается лобка
Евгении): это его обычное убежище... наиболее часто употреблемое, но не
самое сладостное; стремясь к храму более таинственному, любой распутник
мечтает насладится здесь (она раздвигает ягодицы и указывает на анальное
отверстие): мы еще вернемся к этому удовольствию, оно лучше всех; рот,
губы, подмышки так же часто представляют алтари, где он курит свой фимиам;
однако все же, каким бы ни было то прибежище, которое он выбирает, он
всегда, несколько мгновений потрепетав, извергает белую вязкую жидкость,
истечение которой погружает мужчину в безумие, достаточно пламенное, чтобы
дать ему самые сильные наслаждения, каких он только может чаять в жизни.
Евгения - Ах, как бы я хотела увидеть эту жидкость!
С.-А. - Этого можно добиться простым движением руки; посмотри, как он
напрягается, когда я его касаюсь! Эти движения называются поллюцией, а как
говорят распутники, действие это называется мастурбировать.
Евгения - О! друг мой милый, позволь мне помастурбировать этот
великолепный член.
Долмансе - Я больше не могу! Пусть она делает, что хочет, сударыня:
такая наивность вызывает у меня ужасную эрекцию.
С.-А. - Я против такой горячности. Долмансе, будьте благоразумны,
истечение семени, смирив живость твоих животных имстинктов, замедлит и
наши рассуждения.
Евгения (касаясь яичек Долмансе) - О! как мне жаль, мой добрый друг,
что ты противишься моим желаниям! А эти шарики, они зачем так называются?
С.-А. - Они обычно называются яички... а по ученому - теститула. В
этих шариках находится источник того животворного семени, о котором я тебе
только что говорила, и истечение которого в матку женщины производит
человеческий род; однако мы не будем долго останавливаться на таких
деталях, Евгения, они больше относятся к медицине, чем к распутству.
Красивая девушка должна стремиться лишь к соитию, но никогда к зачатию. Мы
пропустим все то, что касается пошлого механизма производства себе
подобных, и будем говорить в основном и единственно о распутных
наслаждениях, дух которых ни в коей мере не касается деторождения.
Евгения - Но, дорогой мой друг, если этот огромный член, который едва
умещается у меня в руке, проникает, как ты утверждаешь, в такое маленькое
отверстие, как у тебя сзади, это должно причинять женщине сильную боль.
С.-А. - Происходит ли такое проникновение спереди или сзади, когда
женщина еще к этому не привыкла, она всегда испытывает некоторую боль.
Природе заблагорассудилось проложить нам путь к счастью лишь через
страдания; однако, победив их, мы чувствуем ни с чем не сравнимые
наслаждения, и то, что мы испытываем при введении такого члена в анальное
отверстие - несомненно, наиболее предпочтительно в сравнении со всеми
теми, что может вызвать такое проникновение спереди. Да и скольких
опасностей в таком случае избегает женщина! Меньше риска здоровью, и
никакого - забеременеть. Сейчас я не буду распространяться об этом
наслаждении; наш общий наставник, Евгения, вскоре подробно объяснит нам
его, и дополнив теорию практикой, надеюсь, убедит тебя, моя милая, что из
всех наслаждений совокупления это - единственное, которое ты должна
предпочесть.
Долмансе - Заклинаю вас, сударыня, поторопитесь с рассуждениями, я
больше не могу; сейчас я против воли извержу семя, и этот страшный член,
уже поверженный, не сможет более служить вашим наставлениям.
Евгения - Как! он поникнет, ах, дорогая моя, если потеряет то семя, о
котором ты говорила!.. О! дай мне принять его, я хочу увидеть, каким он
станет... И потом, мне так хочется посмотреть на это извержение!
С.-А. - Нет, нет. Долмансе, встаньте; согласитесь, ведь это - награда
за труды, и я не могу вручить вам ее раньше, чем вы это заслуживаете.
Долмансе - Ладно; однако, чтобы лучше убедить Евгению во всем, что мы
раскроем ей о наслаждении, что мешает вам начать ласкать ее на моих
глазах, например?
С.-А. - Ничто, конечно же, и я возьмусь за это с тем большей
радостью, что этот урок распутства лишь поможет нашему делу. Ляг вот сюда
на канапе, моя милая.
Евгения - О! Боже! Приют очарования! А зачем все эти зеркала?
С.-А. - Затем, чтобы повторяя отражения в тысячах вариантов, они до
бесконечности преумножали одно наслаждение в глазах тех, кто вкушает его
на этой оттоманке. Ни один уголок тел, таким образом не может быть скрыт:
необходимо, чтобы было видно все полностью; это как будто множество пар,
собранных вокруг тех, что связаны любовью, множество подражающих их
наслаждению, множество великолепных картин, возбуждающих дерзкие ласки, и
будто дополняющих их.
Евгения - Какая прелестная уловка!
С.-А. - Долмансе, помогите жертве раздеться.
Долмансе - Это нетрудно, остается ведь лишь снять этот газ, и
обнажить самые сокровенные прелести. (Раздевает ее, и его взгляд сразу же
устремляется к ее ягодицам.) Наконец-то я вижу их, эти божественные и
драгоценные дары, к которым так пламенно стремлюсь!.. Черт возьми! какая
смуглость и свежесть, совершенство и изящество!.. Никогда не видел ничего
подобного!
С.-А. - Ах! хитрец! даже первые слова лести выдают твои вкусы и
влечения!
Долмансе - Да может ли быть на свете что-нибудь прекраснее? Ну где
найдет любовь божественней алтарь?.. Евгения... великолепная Евгения, дай
мне расточить этим ягодицам нежнейшие из ласк! (Гладит и с воодушевлением
целует их.)
С.-А. - Перестаньте, распутник!.. Вы забыли, Евгения принадлежит мне
одной, она - лишь высочайшая награда за ожидаемые от вас наставления; лишь
получив их, она станет вам платою. Смирите вашу пламень, или я рассержусь.
Долмансе - Ах, плутовка! это ревность... Ну что ж, предайтесь мне
сами; я так же буду поклоняться вам. (Снимает сорочку с г-жи де Сент-Анж и
ласкает ее ягодицы.) Ах, какая прелесть, ангел мой... не меньшая краса!
Дай, я сравню их... дай, полюбуюсь вами обеими: Ганимед рядом с Аенерою!
(целует ягодицы той и другой) Я хочу навсегда запечатлеть в памяти
очаровательное зрелище таких красот, так не могли бы вы, сударыни,
обнявшись, подольше дать моему взору насладиться видом этих прелестных
полушарий, мною боготворимых?
С.-А. - Ради бога!.. Ну, что, вы довольны? (Они, обнявшись,
становятся спиной к Долмансе)
Долмансе - Лучше нельзя: именно этого я и хотел; а теперь двигайтесь
со всею горячностью сладострастия; пусть ваши полушария ритмично
опускаются и приподнимаются, как будто вы следуете ощущениям
наслаждения... Так, так, прелестно!..
Евгения - Ах, милая моя, как хорошо с тобой! Как называется то, что
мы делаем?
С.-А. - Это называется заниматься петтингом, дорогая... Ласкать друг
друга; однако, давай, изменим позу; посмотри на мое влагалище... так
называется храм Венеры. Взгляни вот сюда, где моя рука; я его сейчас
приоткрою. Видишь этот холмик, он называется лобок: к четырнадцати или
пятнадцати годам, когда у девушки начинаются менструации, он обычно
покрывается волосками. Вот этот язычок под ним называется клитор. В нем
заключена вся чувственность женщины; так как и у меня; достаточно его
коснуться, и я уже в экстазе... Попробуй... Ах! Плутовка! Что ты
делаешь!.. Можно подумать, ты только тем и занималась всю жизнь!...
Перестань!.. Перестань!.. Хватит, говорю тебе, я не хочу!.. Ах! Помогите,
Далмансе!.. От очаровательных пальчиков этой красавицы я сейчас потеряю
голову!
Д. - Ну что ж! Чтобы успокоить, если можно, ваши чувства, сменив их
направление, попробуйте сами приласкать ее; возьмите себя в руки, пусть
она попросит пощады... Вот так!... Именно в таком положении; ее
симпатичные ягодички таким образом окажутся поближе ко мне; и я легонько
пощекочу их пальцем... Сдавайтесь, Евгения; предайтесь полностью
наслаждению; пусть это будет единственным божеством вашей жизни; ему
одному юная девушка должна подчиняться, и в ее глазах на должно быть
ничего более святого, чем наслаждение.
Е. - Ах! По крайней мере нет ничего прекраснее, я чувствую... Я вне
себя... не знаю, что я говорю и делаю... Какое опьянение чувств!
Д. - Как эта маленькая плутовка течет!... Ее анус будто пережимает
мне палец... Как чудно было бы сейчас насладиться им! (Поднимается и
приближает член к заднему проходу девушки.)
С.-А. - Потерпите еще немного. Нас должно занимать лишь воспитание
этой милой девочки!... Такое удовольствие наставлять ее!
Д. - Хорошо! Видишь Евгения, при более или менее продолжительных
ласках семенные железы набухают и в конце концов извергают жидкость,
истечение которой погружает женщину в чудесный экстаз. Это назывется течь.
Как только твоя милая подруга позволит, я покажу тебе, насколько более
энергично и неудержимо то же самое происходит с мужчинами.
С.-А. - Подожди, Евгения, сейчас я научу тебя еще одному способу
доставить женщине крайнее наслаждение. Раздвинь пошире бедра... Видите,
Далмансе, в таком положении ее анус все также свободен! Можете ласкать
его, пока я буду делать то же самое языком спереди, пусть она с нашей
помощью придет в экстаз раза три-четыре, если возможно. У тебя прекрасный
лобок, Евгения. Как мне нравится целовать этот дикий пушок!... Твой
клитор, теперь я лучше его вижу, мало развит, но очень чувствителен... Как
ты дрожишь!... Пусти меня... Ах! Ты без всякого сомнения девственна!...
Скажи, что ты ощущаешь при прикосновении наших губ одновременно к обоим
твоим отверстиям. (Выполняет сказанное.)
Е. - Ах! Дорогая моя, это чудо, это ощущение невозможно описать! Мне
очень трудно сказать, который из ваших языков вызывает у меня более
глубокое безумие.
Д. - Учитывая наши позы, мой член близок к вашим рукам, сударыня;
приласкайте его, прошу вас, пока я целую этот божественный анус. Поглубже
язычок, сударыня; не ограничивайтесь клитором; проникайте своими
