собственноручно видела, как лоточница припрятала половину пирожка.
- Выйдите к столу и расскажите, - сказал судья. -
- Я? К столу? Нет уж, увольте. Я лучше с места.
- Ну хорошо, с места так с места, - сказал Леня Фомин - общественный
обвинитель. - Но скажите свою фамилию.
- Зачем?
- Как - зачем? Мы же должны в протоколе записать ваше выступление.
- Какое выступление? Какое выступление? Разве я выступала? Разве я
что-нибудь сказала? Да я сижу и молчу как рыба. Нет, что за люди! Зайти
посидеть нельзя. Обязательно что-нибудь на тебя наговорят! Я ухожу.
И она стала протискиваться к выходу.
- Тогда, может быть, вы нам что-либо скажете? - обратился судья к
молодому человеку в сером пальто.
- Скажу. Мне кажется, конечно, если я не ошибаюсь, что тут замешаны, если
я не ошибаюсь, какие-то неведомые нам силы...
По залу прокатился смех."
- А смеетесь вы, если я не ошибаюсь, зря! Зря! Я сам видел, как исчез,
как стал невидимым пирожок на лотке у гражданки Петуховой, как она потом
схватилась за воздух и в ее руке, если я не ошибаюсь, появилась половинка
пирожка.
Смех в зале не прекращался. Судья поднял руку. Все смолкли.
- Послушайте, гражданин, извините, как ваша фамилия?..
- Семиструнов.
- Послушайте, гражданин Семиструнов, здесь собрались люди по серьезному
поводу, а вы строите из себя шута... Нехорошо!
- Я могу и помолчать - И молодой человек в сером пальто сел на свое
место.
Леня Фомин укоризненно взглянул на судью. И попросил:
- Мне бы хотелось, чтобы товарищу Семиструнову дали возможность
договорить.
- Я, если я не ошибаюсь, сказал все. Кроме одного. Мне кажется, что
случай с пирожками связан с историей о летающей девочке А если это так, то,
если я не ошибаюсь, в нашем юроде действуют невидимки. Это самое
естественное объяснение нескольким известным мне фактам.
- Что за глупости!-закричала уже где-то у самого выхода фиолетовая дама.
- Какие невидимки! Зачем вводить всех в заблуждение?
- В заблуждение?-спокойно сказал молодой человек в сером пальто. Затем он
вынул из кармана черный пузырек, выпил из него какую-то жидкость и после
этого поспешно стал снимать пальто.
Мальчики видели, как широко раскрылись рты у всех присутствующих, а
фиолетовая дама выбежала на улицу с криком:
- Ой, мамочка, мама!
Между тем молодой человек исчез На спинке стула осталось только его серое
легкое пальто. Однако не улеглось еще волнение в зале, прошло всего каких-то
две минуты, как на том же месте снова появился молодой человек, одетый в
серое пальто.
Зал онемел от волнения. Невозмутимым остался только судья.
- Ваши фокусы, - сказал он, - еще ничего не доказывают. Разве только, что
вы и есть главный виновник всего, что произошло.
- Вы хотите сказать, что я, если не ошибаюсь, имею какое-то отношение к
исчезновению пирожков?
- Не знаю... Пока не знаю! Но в одном я твердо уверен: невидимок на свете
не бывает...
И тогда в зале раздался взволнованный мальчишеский голос:
- Как не бывает? А мы?
Это, без всякого сомнения, крикнул Димка, и вслед за ним раздался другой
голос:
- Это мы во всем виноваты! И так же несомненно, что это был голос
Павлика. Публика оглядывалась, недоумевая: откуда же это идут голоса? А Паша
и Димка пробрались на сцену и, перебивая друг друга, рассказали оторопевшему
залу, что это они - Паша Кашкин и Вадим Смирнов-заслужили сегодня наказание.
- Позвольте, - сказал тогда Леня Фомин, сощурив глаза, словно бы видел
кого-то перед собой.-Уж не те ли вы ребята, что спасли от несчастного случая
Марусю Логинову?
- Мы, - упавшим голосом сказал Димка.
- Тогда почему не зайдете в милицию за наградой?
- Какая там награда,-уныло сказал Паша.-Мы еще не расплатились за сто
восемьдесят пирожков...
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
о том, что голод - не тетка, а Кузька очень похож на Зеленобородого
Тимофей Митрофанович и Сергей Николаевич-слесари парка электропоездов
метро-с некоторых пор стали задерживаться на работе позже обычного. Оба
сухощавые, невысокие, они походили на братьев. Только один - Тимофей
Митрофанович - чуть постарше и чуть повыше, а второй - Сергей Николаевич -
помоложе, поживее.
- Чего это они по ночам шарят в поездах? - удивлялись их товарищи по
работе. - Никак, ищут клад в кожаных диванах?
И, встречая дружков, подмигивая, спрашивали:
- Ну как? Еще не нашли?
- Да пока нет...-смущенно говорил Тимофей Митрофанович и косился на
шагающего рядом напарника.-Ты, поди, разболтал? - строго спрашивал он, когда
они оставались одни.
-Да ты что.-обижался Сергей Николаевич.- Я думал, это ты не вытерпел...
Подозрительных разговоров в электропоездах с той памятной ночи им не
довелось слышать, но зато среди работников метро разговоров было хоть
отбавляй. Кто-то из депо побывал на суде, и об истории с пирожками знали все
без исключения.
Друзья каждую ночь обходили вагоны, ведя производственные разговоры.
Чтобы не спугнуть невидимок, они делали вид, что тщательно осматривают
состояние обшивки на сиденьях. Но все безрезультатно: невидимок, о которых
под большим секретом неделю назад рассказали им в милиции, не было. Как в
воду канули.
Однажды, устав после тщательных и безрезультатных поисков, искатели
"клада" присели на коричневый диван.
- Знаешь, Тимофей, какая мысль у меня вот уже несколько дней не выходит
из головы?
-Ну?
- А ведь мы. должно быть, вспугнули птичек, и они теперь, может, спят
себе спокойным сном... на другой линии.
- Правда твоя. Сергей. Ну, конечно, спят они сейчас, милые голубчики, да
над нами посмеиваются: тоже, мол, сыщики в метро нашлись! / - Я вот что
думаю: не сообщить ли об этом в милицию?
- Да, пожалуй, надо...
Слесари вышли из вагона и вдруг остановились: в соседнем поезде слышались
знакомые голоса.
- Ты вот что,-шепотом сказал Тимофей Митрофанович,- беги звонить, а я тут
покараулю.
Он подошел поближе к окну, из которого слышался довольно громкий
разговор.
- Так он и не пришел?
- Нет. Целый день простоял я там на углу - все без толку.
- Понимаешь, мне кажется, что этот человек в сером пальто и есть
Зеленобородый. Значит, надо следить.
- А как же он в Москве оказался?
- Вот этого-то я и не знаю. Но ведь раз он волшебник, значит, он,
наверное, может как-нибудь передвигаться. А если даже не он-все равно этот
парень должен знать секрет: как из невидимок стать видимками. Помнишь, как
он ловко из пузырька что-то выпил - и готово!
- Что же мы будем теперь делать? Есть хочется страшно. Хоть бы хлебца
маленько... Может, домой нам поехать?
- Как же уехать, если Зеленобородый где-то здесь. Без него мы пропали. А
потом, что мы скажем ребятам? Ведь это я их превратил в невидимок. И как это
меня угораздило?
- Да, пожалуй...
- И потом, еще эти пирожки...
- Я уже подсчитал, нам нужно восемнадцать рублей, чтобы отдать долг Дарье
Матвеевне.
- Стоп! Нас, кажется, подслушивают...
Тимофей Митрофанович, который приблизился к окну настолько, что его
заметили, торопливо отскочил назад. Но было уже поздно.
- Паша! Надо уходить. Это что-то подозрительное.
- Хлопцы! - взволнованно сказал тогда слесарь. - Дело вот какое. Ваши
родители беспокоятся о вас. Они прислали письмо в Москву, просят, значит,
помочь найти Вадима Смирнова и Павла Кашкина. Это ведь вы, не правда ли? Вот
я вам скажу сейчас приметы: Вадим Смирнов, ученик пятого класса, одиннадцати
лет, волосы русые...
- Похоже, что я.
- Вот видите. Глаза серые есть?
- Есть.
- Нос прямой, над верхней губой родинка есть?
- Есть.
- Ну вот видите! Теперь Кашкин Павел. Волосы рыжеватые, глаза
светло-карие...
- Кажется, есть.
- Рот большой, нос чуть вздернутый...
- Одну минуточку. Димка, у меня, что, и вправду большой рот? Нет, здесь
ошибка. Что значит большой рот? У меня самый нормальный, можете посмотреть
сами.
- А нос чуть вздернутый и подбородок круглый - уже менее уверенным тоном
спросил Тимофей Митрофанович. - Это есть?
- Так точно! Все на месте!
- Вы тут вот, хлопчики, горевали о еде. Может, поедем ко мне? Поедите,
поспите как полагается, досыта. А? Я живу за городом. Может, слышали -
Расторгуево? От Павелецкого вокзала рукой подать. Не слышали? Ну ничего, что
не слышали. Стало быть, у вас все впереди.
- Спасибо вам, но только нам нельзя к вам ехать.
- Почему же?
- А вы нас отправите в милицию.
- Зачем же обязательно в милицию? А потом, если вы люди честные, так чего
вам милиции бояться? Она, наоборот, помочь в беде может. Это не про вас ли
пропечатали в газете, что вроде девчонку из-под машины спасли, Марусю
Логинову.
- Было такое.
- Ну вот видите, - оживился слесарь. - А ведь она, Марусенька, начальнику
городского-то управления милиции дочкой приходится. Полковнику Логинову. Вот
оно как. Так что в случае чего прямо к Логинову, Василию Михайловичу. Он уж
вас в обиду не даст. - А далеко это Расторгуево?
- Дом-то мой? Да нет, недалечко. Минут сорок езды. А то и меньше.
- Может, поедем, а, Димка?
- Ну хорошо. Мы поедем. Спасибо -вам большое. Сергей Николаевич вернулся
через несколько минут и застал своего напарника в обществе ребят. Об этом
можно было догадаться по оживленному разговору, который слышался из вагона.
- Значит, вы были знакомы с Зеленобородым? - с недоверием спрашивал
мальчишеский голос.
- Да вот так, как сейчас с тобой разговариваю, так разговаривал с ним.
- Вот здорово! Нам, Димка, просто повезло!
- Все равно до утра ждать электрички. Может, расскажете нам про
Зеленобородого?-попросил Вадим.
- Ну что ж, это можно,-согласился Тимофей Митрофанович. - Благо времечко
есть. Отчего и не вспомнить, что было да чего и не было.
Старик почесал в затылке, хитро улыбнулся - одними глазами - и начал
издалека...
ПЕРВАЯ ЛЕГЕНДА О СТАРИКЕ ОЗОРНИКЕ
Давно это было, недавно ли. А только жил да поживал на свете паренек
один. Кузьмой его звали. Ну, кто и Кузькой назовет - тоже не обижался. Он
ведь сам-то любого мог обозвать как угодно. Озорник был - свет таких не
видывал. Бывало, девчонки на вечерку соберутся, а он чертом обрядится да и
давай их за косы-то дергать. Другая и знает, что это Кузька развлекается,-да
все одно страшно. Черт-черт и есть. Верили тогда люди во всякую чепуху.
Ну, завтра, конечно, все срамят, проклинают Кузьку, а он нет чтобы
повиниться, исправиться там. Он еще какую проказу выдумает, да похлеще
первой. То двух коров хвостами свяжет и стеганет их крапивой, то скамейку
подпилит, сядут на нее старухи посумерничать - хлоп на землю. Одним словом,
озорник, и только.
Ничего сделать не могли с ним. Собрались раз старики и промеж собой
говорят: "Надо, мол, его проучить разок-другой. Да так проучить, чтоб он
озоровать-то бросил". Долго думали. День думали. Ночь думали. Еще ночь с
днем прихватили. И придумали наконец.
Вот, однажды Кузьма снова пришел на вечерку, распугал девчат. А одна не
боится его вроде. Стоит себе, семечки пощелкивает. Кузька даже удивился, что
за смелая за такая. Вот я тебя, мол, крапивой сейчас. Сорвал крапивы да к
ней, значит. Да и очутился в яме. Бился он, бился, а выбраться не может. Ну,
ночью кое-как вылез, ушел домой.
А только учеба-то впрок ему не пошла. Хуже прежнего стал шуметь по селу.
девушке этой просто проходу не дает. Однажды поймал да и привязал косами за
дерево. А в одном доме окна и двери ночью заколотил. Люди выйти хотят, ан не
тут-то было.
Разозлились люди на озорника - сил нет. Снова собрались старики. День с
ночью думали, еще день с ночью, да еще третьи сутки прихватили. И придумали
