сразу от всей вселенной целиком. Обстановка оказалась совершенно незнакомой.
Виктор не любил неожиданно оказываться в совершенно незнакомой обстановке. Тем
более, что носовой платок в кармане отсутствовал, а с носом творились обычные
дела, предвещающие событие, которое зовется "Острое Респираторное Заболевание".
Виктор прокашлялся и опробовал голос вопросом: "Где это я?" Эхо скрипучим
голосом вернуло ему вопрос обратно. Конечно же, с точки зрения высокоразвитых
цивилизаций подобные вопросики считаются примитивными, ненужными, лишними, а
кое-где и вовсе неуместными. Впрочем, с точки зрения высокоразвитых
цивилизаций, происходящее событие смело можно назвать экспериментом по
проверке акустических свойств помещения. Виктор повторил эксперимент, не внеся
в исходные данные никаких изменений. На этот раз эхо ответило ему "Угадай!"
Пол снова качнуло, но уже не так сильно. Виктор изо всех сил вжался в мягкое
кресло и для пробы шмыгнул носом. Зв°зды за окном резко д°рнулись, из чего
можно было заключить, что комната, в которой он находился, совершила
непредвиденный поворот. "Ну, придумал?" - проявило инициативу эхо. Следовало
пока воздержаться от рискованных прогнозов. "Давай быстрее, - предложило эхо.
- А то я начинаю скучать." "Высотное здание? - предположил Виктор, представив
западный небоскр°б, чьи окна с утра до вечера моет угнет°нный западный
пролетарий. - Да нет, не может быть." "Хитро, - отозвалось эхо, - сразу "да" с
"нет", усиленные "не может быть". Поконкретнее, пожалуйста!" "Не здание," -
отказался от своей гипотезы Виктор. Никакое здание не выдержало бы подобных
толчков. "Не здание, - подтвердило эхо. - Угадывай дальше." Вопрос о месте вс°
ещ° оставался открытым.
Серебристая стена образовывала полусферу в пределах видимости Виктора. Кроме
уже упомянутого окна на ней имелась панель с множеством мигающих разноцветных
лампочек и единственным дисплеем, на котором извивался неведомый спиралевидный
график. Знакомых ассоциаций данная панорама не навевала.
"Может быть, операторский зал?" - пришло Виктору в голову. "Чего?" - спросило
эхо с нажимом, и Виктор испугался, что забр°л слишком далеко от истинного
значения. "Или телебашня - быстро сменил он позицию, но эту мысль пришлось
отбросить. - Какого ч°рта телебашня станет выполнять подобные скачки?"
Расписываться за телебашню вс° же не стоило. Словно в подтверждение, зв°зды за
окном переместились ещ° раз, но теперь уже медленно и нежно. Правый нижний
угол окна занял край огромного зел°ного круга с лимонно-ж°лтой линией на
границе с чернотой неба. "Угадывай," - в очередной раз потребовало эхо.
"А ведь это же..." - Виктор вздрогнул и чуть не проглотил язык, избавившись
ненадолго от зудения в ушах и отогнав рвотный позыв. "Ну!" - восторженно
завопило эхо, требуя продолжения. Но пришедшая догадка вообще не имела
никакого смысла. Если судьба могла ещ° каким-то образом занести его на
неведомую телевышку, то на космический корабль... А следовательно, этот
зел°ный круг никоим образом не мог быть планетой. Иначе приходилось бы
серьезным образом опасаться за свой рассудок. Виктор ещ° секунд пять
понадеялся, что за окном вс° же появится тот самый западный трудяга с
предметами моющего инвентаря. Но угнет°нным здесь был только он сам.
Угнет°нный неизвестностью и тошнотворным состоянием. Даже эхо казалось
уверенным, иногда даже слишком.
"Рассмотри проблему с другой стороны, - подсказало эхо. - Хотел ли ты здесь
оказаться?"
"Хотел ли я здесь оказаться?" - переспросил Виктор. Именно в таком месте? Да
вряд ли.
"А стать космонавтом?" - последовала ещ° одна подсказка.
"Космонавтом? - оживился Виктор. - Космонавтом, это же совсем другое дело."
Представив себя затянутым в облегающий серебристый скафандр и стоящим возле
громадного многоступенчатого корабля, готового стартовать в многомесячный
орбитальный пол°т, Виктор приосанился. Ещ° заманчивее выглядела перспектива на
этом же корабле не вертеться вокруг Земли, а пронзать дальние галактики в
компании с прелестной девушкой. Без всяких возможных конкурентов на сердце
милой дамы и на подвиги разведчика глубокого космоса. Вывернув голову за
спинку кресла, Виктор внимательно осмотрел корабль. Прелестной девушки не
обнаружилось. К слову сказать, не обнаружилось вообще никакой девушки, что
немало огорчило отважного первопроходца вселенских глубин. Да и одежда
оказалась вовсе не космонавтской. Где он, серебристый скафандр с эмблемой
великой зв°здной экспедиции? Обычная рубаха, обычные коричневые брюки и самые
что ни на есть обычные ботинки предположительно фабрики "Скороход". Возможно
пришельцам с пятой звезды созвездия Лебедя данный комплект показался бы
донельзя экзотическим, но у Виктора он особых восторгов не вызывал никогда.
Даже во времена покупки, так как альтернативы в магазине не существовало.
Виктор с угасающей надеждой оглядел просторы ещ° раз. Ничего удивительного не
случилось, разве что обнаружился факт незавязанного шнурка на правом ботинке.
Зел°ный круг тем временем занял уже пол-окна и решительно продолжал сво°
наступление, ничуть не заботясь, что обо вс°м этом подумает Виктор.
"Вот так всегда! - недовольно проворчало объявившееся эхо. - Так где ты?"
Комнату тряхнуло ещ° несколько раз, но пейзаж за окном не изменился. Только
зел°ное тело стремительно приближалось. Качнув головой в сторону, Виктор
оценил его ужасающую величину, несмотря на то, что оно находилось ещ°
непомерно далеко от той точки, где он сейчас сидел, вцепившись в поручни
кресла. Выходит, что это вс°-таки ракета, звездолет или космический корабль,
ч°рт его дери. Виктор готов был поклясться, что до этого видел космические
аппараты разве что по телевизору или, скажем, на ВДНХ в Москве. Ну не
космонавт же он?! Не космонавт! Несмотря на все свои мечты и желания. Но
предположить то можно, тем более, что мечтать, по оценкам ведущих
специалистов, не вредно.
...
Dark Window
-------------------------------------------------------------------------------
Блюзы м°ртвых огней.
Они приходят по ночам. Их не видно. Как капли, стучат они то в спальне, то в
кухне, образуя медленную тягучую мелодию. Они плачут, стонут, они зовут на
помощь. Я срываюсь с места, и капель утихает. Но только кровать принимает мо°
тело, как звуки появляются вновь. Иногда они складываются в вес°лую
издевательскую насмешку, и мне становится страшно. Я закрываюсь с головой, но
музыка набирает мощь, вибрирует, содрогается. Она не на кухне и даже не в
коридоре. Она звучит в моей душе. Тоскливая, безнад°жная. И заработал е° я сам.
* * *
Удивительной была та встреча, первая. Вы знаете, что самые красивые
подснежники растут на кладбище? Не люблю цветы. С самого раннего детства.
Как-то на день рождения мне достался букетик ландышей. То ли на пять лет, то
ли уже на шесть. Не помню. Помню, что расстроился. Помню, что глядел на них с
грустью, высматривая каждую чашечку, которую можно сжать пальцами, и она
негромко хлопнет. Но мне не нужны были цветы, даже такие. Я страстно желал
чего-нибудь яркого, пластмассового, на многие годы. Я уже знал, что через день
цветы повянут и начнут гнить. Я не любил краткосрочных подарков.
И на кладбище ехал не для себя. Для знакомой, которая больше всего на цвете
обожала подснежники. По мне, что васил°к, что роза. Но для не° я готов был
ехать даже за эдельвейсом. Сказания давно забытых лет. Где она сейчас? Не
знаю. И никакого желания искать и узнавать. Да и нельзя уже.
Он стоял и задумчиво осматривал почти пустой кладбищенский квадрат,
расположенный рядом с административным корпусом. Из пяти памятников,
прописавшихся здесь, четыре потрясали своей масштабностью и фантазией
скульптора. Кто знает, может лет через сто сюда будут привозить экскурсии, и
завзятые туристы задумчиво защ°лкают кнопками на фотоаппаратах. А будут ли
тогда фотоаппараты? И если будут, то какие? Но мне то что за разница? Ведь я
живу сейчас. И тороплюсь на автобус.
Людей на остановке почти не наблюдалось. Значит, по народным приметам
следующий прид°т минимум через двацать минут. Я резко сбавил ход. Стоять
скучно. Лучше уж пройтись прогулочным шагом. Он повернулся и я, вздрогнув,
замер. На мгновение. Потом моя правая нога изготовилась к следующему шагу и
вот-вот должна была оторваться от земли. Но не успела. Команда, отправленная
мозгом, перекрылась неожиданным вопросом.
- Нравится?
Я принял удобную позу. Раз автобуса нет, то можно и поболтать.
- Вон тот, справа, ничего, - дал я свою оценку согнувшемуся ангелу из ч°рного
мрамора, неутешно скорбевшему над высоким надгробием. Стоявший рядом крест,
взметнувшийся в небо, тоже впечатлял, но вокруг него приткнулись скамейки,
самым наглым образом позаимствованные из центрального парка отдыха. А разного
рода ворь° я не любил.
- Нет, - поморщился Он, - не памятники. Само место?
- Место как место, - пожал плечами я. - Самое обыкновенное. Разве что
родственникам ходить далеко не прид°тся.
- Престижный квадрат, - сказал Он негромко, и в голосе Его звучала неземная
одухотвор°нность. Настолько неземная, что я забыл в очередной раз повернуть
голову и проверить прибытие автобуса.
- Ну, - согласился я. - Да не про нас. Не меньше мильона вбухать надо, чтобы
тут похоронили.
- И пускай, - улыбнулся Он, - это место стоит таких денег.
Улыбка была непонятной. Не доброй и не злой. Широкой, но не открытой. Я даже
не знал, что сказать в ответ, и начал сердиться.
- Мильон! Да я может таких денег и не накоплю никогда!
- А я накоплю! - кивнул он решительно и непреклонно. - У меня есть почти что
половина.
- Э, - раскрыл я рот в сарказме, - а не боишься умереть раньше, чем накопишь?
- Поздно бояться, - сказал он без всяких эмоций. - Я уже м°ртвый.
- И говорит он женщине, чего нас бояться, - усмехнулся я цитатой из старого
анекдота.
Он не отреагировал. Возникла неловкая пауза.
- Ты не понимаешь, что значит - лежать на хорошем месте, - сказал он с
печалью в голосе. - Я лежал в придорожной канаве. Лежал три года, сбитый
грузовиком на обочине шоссейки. Лежал, пока меня не вернули.
Ну что ж, я никогда не отказывался порассуждать о высоких материях:
- А после жизни что? Рай или Ад?
- Не знаю, - удивился он. - Я лежал в канаве три года. Потом меня вернули
сюда, чтобы я мог накопить на престижный квадрат.
- В награду что ли? - недоверчиво улыбнулся я.
Голова его дрогнула. То ли в жесте отрицания, то ли от холода ранней весны.
Но ведь м°ртвые не м°рзнут.
- Рад, что вернулся? - я постепенно включался в игру.
- Нет, - бесстрастно ответил он. - если для меня есть ад, то он здесь.
- Почему? - я вновь улыбнулся и даже понимающе подмигнул, разрешая
собеседнику выдвигать любые безумные гипотезы.
- Иногда хочется тепла и ласки.
- Так за чем дело стало? - сказал я, обводя широким жестом горизонт, словно
утверждая, что мир бескраен и возможности безграничны. Мои пальцы сжимали
подснежники. Меня ждала и грела любовь, а, значит, и всех в этом мире.
- Я м°ртвый, мне нельзя любить, - зашептал он.
- Да не похож ты на м°ртвого, - рука моя выдала жест недоверия.
- Знаю, - кивнул он. - Меня могут любить безумно, но безответно. А мне
нельзя. Стоит влюбиться, и сразу рой м°ртвых невидимых флюидов кружит вблизи.
И человек, к которому я тянусь в поцелуе, отшатывается и странно смотрит на
меня. Он не знает, что случилось. Но он понимает - происходит что-то
неправильное, невозможное. Он уходит, а в моей груди тоскливая боль и
опустошение. Каждый раз думаешь, что вс° выгорело дотла. И каждый раз
находится чему гореть ещ°.
И тогда я увидел Его глаза. Мутные, водянистые, с потухшими серыми зрачками.
Там клубился непроницаемый влажный туман, а мир уплыл далеко-далеко, за
границы понимания. Из оставленного мира доносился гвалт, и я догадывался, что
автобус вс°-таки прибыл, но уйти уже не мог.
- А одеколон не пробовал? - я специально сморозил глупость, чтобы
выкарабкаться. - Может он эти флюиды отгонит?
