кровавом болоте войн и угнетения.
-- Мы тут такое дерьмо чистим, что почище вашего болота будет, а они там
гольдманнские премии получают,-- не унималась Блюм.
-- Ничего они не получают, за грубые ошибки первый гипер заставит их
отвечать. Случались даже приговоры к высшей мере.-- возразил Данилов.
Тут Кац просто просквозила его негативным взглядом. Она не так проста --
видимо знает про дело Миронова, Шац и Киссельмана. Люди эти полезли не туда
куда надо и хотели слепить из абстрактной теории бомбу для всего общества, люди
получили по заслугам.
А еще Данилов помнил, что работяги очень неподатливый материал. Ведь на них
почти не действуют те меры, которые полагаются при всяких несущественных
нарушениях, вроде отдельных клеветнических или просто глупых высказываний.
-- У вас отвечают только те, кто уже отправился лизать задницу великому
Гольдманну.-- умудренно произнесла Блюм.
Данилов знал это оборот -- он означал, что человек умер полностью и
окончательно. "ЭТИ ШМАРЫ ПОКУСИЛИСЬ НА СВЯТОЕ",-- строго произнесла совесть.
Постараясь сохранять спокойствие и контролировать нервные цепи, Данилов
произнес максимально твердо:
-- У нас никто не умирает. Слышите вы, Блюм. Смерти нет -- вместо нее
праздник нового рождения. Капсула Фрая -- это залог воскрешения и вечной жизни.
Наш общественно-информационный строй дает человеку все, о чем он мечтал
тысячелетиями: разумное благополучие, беспрепятственное развитие и, в конце
концов, бессмертие.
Почуяв нешуточную угрозу, Блюм несколько стушевалась.
-- А то как же, зачем подыхать, кончаться, откидывать хвост, играть в ящик?
Конечно, вместо смерти конкретно праздник нового рождения. Как соберешься
помирать от какого-нибудь гепатита Икс, привозят тебя на каталке в отходную
комнатку, рядом с моргом и разделочным цехом, и оттуда мясники-потрошители
выбегают, бухтят: "Эй, у нас смена кончается, план горит, давай поторапливайся
родиться вновь". А тебе на это нассать, знаешь же, что отдашь свое старое
тельце на удобрения, получишь свеженькое, новенькое, вот с такими сиськами. И
будем мы с Кац шагать из одной жизни в другую, из одной в другую. Все как
доктор Фрай прописал... Нет, начальник, мы тут не катим баллон на вечную жизнь,
мы это дело всенародно одобряем.
-- Они покусились на святое,-- вдруг повторила женщина по имени Кац слова
даниловской совести.-- У нас никто не умирает.-- произнесла она непонятным
тоном, то ли подтверждающим, то ли ироническим. -- Просто некоторые
превращаются в головастиков, а некоторые в ковырялок.
-- Ковырялок, головастиков,-- проговорил Данилов непонятные слова.-- Что вы
имеете в виду?
-- Ничего мы не имеем в виду, у нас и виду-то никакого нет, а находиться в
этом производственном помещении даже легавым запрещено. Нечего вам на нас свое
драгоценное время расходовать, не злоупотребляйте своей добротой,-- гаркнула
Кац.-- Так что, вперед. Вы на первой палубе блока Фау, можете перенастроить
свой инфосканер, если он немного прибалдел.
Данилов, перед тем как выйти в распахнувшийся люк, полуобернулся и сказал:
-- Спасибо, Кац, спасибо, Блюм.-- а потом добавил слова официального
прощания.-- Спасибо великому Гольдманну за нашу прекрасную встречу.
-- А за разлуку он нам ответит,-- шаловливо протянула Блюм.-- Прощай,
красавчик. Один диктатор ляпнул как-то, что с массой надо обращаться как с
женщиной, а я тебе скажу напоследок, что с бабой надо обращаться как с массой.
А Кац вообще не откликнулась, как будто забыла о нем вовсе. Последнее, что
он заметил -- лица-то у них не только резче острее, но и как-то значительнее,
чем у соларитских богинь.
И тут Данилов неожиданно подумал, что не знает, как на самом деле выглядят
Эльвира, Юкико и Зухра. Ну да, должны быть суперконфетки. Ведь каждое
следующее поколение подвергается очередной верификации и коррекции. Этим
занимаются наноманипуляторы пекинского гиперкомпьютера и надзиратели-наноботы
первого гипера, которые сильны, как самые опасные вирусы и вычищают все самые
малые погрешности и отклонения... А может подлинная индивидуальность и есть
погрешность? А может одаренность и есть отклонение? И даже во внешней красоте
еще как посмотреть, что погрешность, а что яркая особенность.
"ПОГРЕШНОСТИ НАКАПЛИВАЮТСЯ И В ИТОГЕ ГУБЯТ СИСТЕМУ", -- внушительно
произнесла совесть. И Данилов, конечно же, был с ней совершенно согласен.
Обойдемся без особой индивидуальности у красавиц-солариток. Значит, так надо,
чтобы система была устойчивее...
В любом случае, Юкико, Эльвира и прочие коммунарки также хороши как в
математике как и в постели.
Хороши в математике... Впрочем, в соларитской математике он хреновый
специалист, только знает, что для дела от нее никакого толку нет.
И насчет постели -- сам он для солариток словно зараза, поэтому трахаться
приходится разве с бабами из рабочих поселков и закрытых зон, тщательно
зондируя их перед этим и заметая следы после. Или клади пенис на полку. Кстати,
Сысоев явный либерал в половом вопросе, никаких взысканий Данилову за связи с
заводскими телками и прочими оторвами не накладывал. Только предостерегал от
секс-мимиков и киберсуккубов, которых подбрасывали в сеть извращенцы-хаккеры.
В половом-то вопросе Сысоев либерал, однако заметно ежится от смелых разговоров
своей подруги Зухры и прочих соларитов. Фридрих Ильич -- старый лис и поэтому
четко сечет, что за смелостью привилегированных людей всегда что-то стоит. Или
распад системы, или какая-то игра на выявление нестойких.
4. "КОЧАН ПРОТИВ ГОЛОВЫ"; орбитальный рабочий поселок "Шанхай-44".
Данилов не любил космических поселков из-за их замкнутости. Даром, что
пустота вокруг. Эта пустота была безмозглой уничтожающей силой, кипящей тьмой,
которая искала любую щелку, чтобы ворваться внутрь и растерзать все живое.
Даже из поселкового космопорта не открывалось множества путей-дорог; наоборот,
те, что имелись, напоминали узкие шахты, пробитые сквозь ад к другим, таким же
крохотным, замкнутым миркам.
Имелась еще, само собой, Земля. Но для большинства тех, кто попал в космос,
обратный путь на планету-маму был закрыт -- пониженная гравитация и
невесомость вымывали кальций из костей, искажали обмен веществ. Да, собственно,
никто из космических жителей, даже из рабочих поселков, не стремился на
историческую родину. Пускай, в космических гетто всю жизнь надо будет дышать
запахами озона и резины, но там, под голубым небом, все жестче и страшнее.
Конечно и на Земле цепь бесконечных войн и террактов, характерная для начала
века и называемая малой мировой войной была остановлена, когда воцарилась
разумная необходимость в виде ГДР.
Вначале в район бедствия приходил гиперкомпьютер со своими верными и
присными, ну и занимался тем, что было не по зубам всяким Yahoo!!! и
Гальгальтам -- он работал. Давал хлеб насущный с вареньем. Монтировал
однотипные протеиновые фабрики, работающие на любом мусоре, по быстрому
разбирался с инфекциями и эпидемиями, протягивал рельсы трансрапидов и
оптоволоконные кабели. Изничтожал бандитов и контрабандистов, сколько бы
стволов у тех не было -- эти нетоварищи отправлялись в качестве сырья на
пищевые фабрики. Опутывал заводы, фермы, конторы, магазины своей паутиной
наблюдения и контроля. Как из кубиков собирал столовки, бани, пункты
санобработки и сортиры, включающие полную переработку дерьма. Недаром
говорили, что свобода -- это осознанная большая нужда. Кое-что из сортиров
снова поступало на стол по замкнутому циклу, но мало кто замечал такую
особенность.
Делалось все силами макромашин, микромашин, наноботов, силами и верой людей.
Делалось быстро, порой в одночасье. Так что у большинства простых граждан (99
%), неискушенных в технологических хитростях, создавалось ощущение, что сказка
претворяется в жизнь.
И большинство простых граждан душой и всем телом поддерживало великие и
прекрасные гиперкомпьютеры. Кто ж попрет против сказки? Ведь тебе откуда ни
возьмись -- еда, кров, работа, вера, чувство локтя, когтя, безопасность и в
конце концов бессмертие.
Простонародье всех цветов кожи всех видов кучерявости молилось на
Киберобъединение. Миллиарды китайцев и индусов шли волной-цунами за гиперами
как за самыми прекрасными девушками. Немцы вдохновенно, словно Бетховен и
Моцарт, организовывали толпу, имплантируя в мозги отсталых камрадов
биоинтерфейсы и нейроконнекторы. Русские, где надо и не надо, отчаянно
бросались грудью на любую амбразуру.
Гиперы отнимали старую семью, старую свободу, старую веру, но мало кому было
до этого дело, кроме религиозных фанатиков и политических авантюристов .
Открытые враги быстро превращались в заурядных кретинов благодаря наноботам
очень удачной серии "С". Микророботы прикреплялись к коже или слизистой,
которую протыкали стрекательной нитью и вводили через нее "малышей". А те
занимались истреблением нервных клеток в преступных головах. Всякие Рэмбо едва
успевали взвизгнуть "Yahoo!!!", как становились кроткими и послушными словно
овечки. Потом заткнули и мусульманских фанатиков, сторонников Бен-Беллы.
Говорят, что боевые наноботы серии "С-2Э" врезали фундаменталистам прямо по
яичкам и прочим важным эндокринным железкам, производящим половые гормоны,
отчего, так сказать, состоялась самая массовая в истории операция по перемене
пола. И фанаты, оставив всякие крики и понуро опустив член, отправлялись
чистить отхожие места.
Для особых отсталых товарищей, которые не могут отличить балета от туалета,
были созданы резервации -- бегайте там себе на здоровье, размахивая каменными
топорами да ржавыми автоматами Калашникова, и ждите, когда сверху посыплются
соевые конфетки с начинкой из контрацептивов.
Последний анекдот на эту тему. Один вождь жалуется другому. Никак не могу
объяснить моим, что солариты -- тоже люди. Мои отказываются их есть.
Всю остальную планету заняли рабочие поселки: клонопитомники, заводы, шахты,
оранжереи, плантации. Нет на Шарике ни солнечных городов, ни закрытых зон --
чтоб никому завидно не было. Все мозги подконтрольны гиперам; где не уследит
Великое Киберобъединение, там доработает Главинформюро, состоящее из маленьких
исполнительных одноликих китаез. Все население разделено на две рабочие вахты
-- две недели труда, две недели в биостазисе, Две трудовые недели земляне днюют
и ночуют на рабочем месте, а биостазис коротают в спальнях, где их как килек в
банке. Для двух недель сна в "маринаде" (так именуется биостазис у остряков)
выделяется ячейка размером не больше гроба. А что, нечего расходовать попусту
еду, одежду, энергию и прочее. Спасительный для планеты порядок.
Но черт те знает откуда взялись у Киберобъединения новые противники, и на
Земле, и в космосе. Уже не пахнущие мочой луддиты с молотками, не блохастые
повстанцы с гранатометами, а хаккерская шваль, человекомикробы. На свету --
обычные труженики заводов и лабораторий, в темноте -- хитроумные черти,
которые проникают в любую дырку и щель. Хаккеры-виртуальщики орудовали в
завихрениях глюонной решетки суперсвязи, тонких зазорах между сферами контроля
разных гиперкомпьютеров. Нанохаккеры отравляли мир молекулярными
роботами-зловредами: нанитами и диверсионными интеллекулами. Все необходимое
оборудование эти паскудники носили с собой, если точнее внутри себя, или
маскировали под обычные вещички типа зубной щетки или расчески, которая могла
являться целым биокибернетическим синтезатором.
Липидные микросхемы, вшитые полосками под кожу, кальций-углеродные
кристаллочипы памяти, вмонтированные в зубы, полиуглеродные процессоры,
спрятанные под ногти, наноботы-ассемблеры, плавающие в закупоренных участках
кровеносных сосудов, наноботы-репликаторы, расположившиеся в жировой прослойке.
Иной раз приходилось до винтика разбирать человека, чтобы найти всю такую
амуницию. А порой разбирали, но так ничего и не находили -- глубоко, значит,
